Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

Гарун пытался отогнать от себя жару и отчаяние тем, что рисовал в уме картины будущего. Он размышлял о верных Короне людях. Некоторые из них разойдутся по всей стране, согласно планам, разработанным давным-давно отцом и Радетиком. Если потребуется, они смогут перегруппироваться за пределами Хаммад-аль-Накира. Ведение освободительной войны можно будет финансировать золотом, хранящимся в банках Хэлин-Деймиеля.

Если он примет вызов судьбы, если станет их королем, то сможет ли он сплотить их вокруг себя и властвовать? Без Мегелина? Старик долго не продержится.

Когда Мегелин упал, все рациональные мысли его покинули. Этот старый чужестранец стал для него всем. Юсиф лишь дал ему жизнь. Мегелин же любил мальчишку и развивал его ум. Мегелин слепил из него того человека, каким он сейчас стал.

Гарун попытался поднять Радетика, но тут же почувствовал, что сердце старика остановилось.

— Мегелин. Только не сейчас. Не сдавайся. Мы почти у цели. Мегелин! Не умирай!

Но даже приказ короля был не способен предотвратить приход Черной Дамы.

Смерть Мегелина явилась той последней соломинкой, которая ломает спину верблюда. Он не мог дольше сдерживать своего горя.

— Будь ты проклят! — выкрикнул он, обращаясь лицом на юг. — Нассеф! Мика аль Рами! Вы умрете за это тысячью смертей! Мое мщение будет столь жестоким, что люди не забудут его и через тысячелетие!

Гарун продолжал и продолжал выкрикивать яростные проклятия. Какая-то сохранившая хладнокровие часть разума подсказывала ему, что со стороны он выглядит смешным, но юноша был не в силах остановиться.

Спутники Гаруна не обращали на него никакого внимания. Они просто сидели на камнях, молча ожидая, когда накопившиеся в нем боль и ярость выплеснутся до конца. Браги, правда, сделал безуспешную попытку утешить Гаруна, припомнив, какую боль он испытал после смерти отца.

Возвращение Гаруна к жизни началось с приступа презрения к самому себе за то, что он стал поносить Браги за его заботу. Северянин отошел и уселся на обломок скалы, полностью игнорируя вопли Гаруна. Это поразило юношу в самое сердце, и он испытал новый приступ душевной муки. Неужели он настолько обезумел, что готов оскорблять своего единственного друга?

Когда наступали моменты тишины, до них издалека доносились звуки схватки. Воины Ахмеда дорого продавали свои жизни. Он не имеет права допустить, чтобы их жертва оказалась напрасной. Он должен продолжать, а в крайнем случае сделать так, чтобы пустыня поглотила бы его прежде, чем он попадет в руки Бича Божьего.

Он поцеловал своего учителя в холодеющую щеку. В его глазах стояли слезы.

— Я буду оплакивать тебя, Мегелин. Эта пустыня не место для упокоения одного из лучших умов Ребсамена.

Стервятники мрачными тенями сидели на окаймляющих долину скалах.

— Но я должен оставить тебя. Ведь ты поймешь меня, не так ли? Ты же всегда учил меня понимать необходимость. — Гарун выпрямился и продолжил: — Браги! Надо двигаться. Они прорвутся сквозь засаду через несколько минут.

Звуки сражения уже стали заметно тише.

Он повел людей дальше в ночь, понимая, что темнота не остановит Нассефа. Остановить его могла только сама Черная Дама. Трое мальчишек все больше и больше слабели. Лошади встали и отказывались двигаться дальше. Даже верблюды становились все более и более несговорчивыми. Даже Браги начал злиться. Он не знал, как сладить с животными.

Гарун забил наиболее слабую лошадь, собрал ее кровь и распределил между беглецами. Их запасы воды давно закончились. Он обращался к Богу, сам не зная какому, чтобы тот одарил его мужеством, указал путь и сотворил чудо. Все его королевство сейчас ограничивалось узким и, возможно, не имеющим конца сухим руслом, извивающимся по пустыне.

В середине ночи долина реки растворилась в пустыне, залитой серебряным светом равнодушной луны. Если бы Гарун остановился, чтобы прислушаться, до него ясно донеслись бы крики людей и ржание лошадей. Нассеф снова приближался к беглецам.

Через несколько мгновений после того, как они вышли из долины, Гарун в изумлении остановился. Перед ним возвышалась странная старинная башня. Гарун сразу узнал тип строения. Императоры Ильказара построили сотни таких башен в качестве укрытий для местных гарнизонов. Их руины можно было увидеть во всех местах, где проходили Имперские легионы. Он был поражен потому, что никак не ожидал встретить следы человеческого обитания в подобной глуши.

— Что это? — подходя к нему, спросил Браги.

Из башни донесся жалобный стон.

Гарун покачал головой и оглянулся. Мальчишки, не выдержав напряжения, рухнули.

Стенание повторилось.

— На животное не похоже, — сказал Браги.

— Может быть, ветер?

— Скорее всего какой-то дух.

Гарун обратился к своему шестому чувству шагана.

Оно ему ничего не сказало. Степень его магического искусства осталась низкой, и, кроме того, он устал, ослаб и был голоден.

— Ничего не чувствую.

— Посмотри!

В амбразуре возникло освещенное бледным светом лицо.

— Это не дух.

— Может быть, мы сумеем добыть здесь воды?

— Скорее всего это убежище бандитов. Или гнездо демона. Не исключено, что в башне, опасаясь гнева Эль Мюрида, скрывается какой-то колдун.

Но в том случае, если бы здесь присутствовали магические силы, шестое чувство шагана должно было предупредить его об этом.

Гарун прислушался. Где-то вдали, на грани зоны слышимости уже можно было различить голоса людей и ржание лошадей.

— Я намерен посмотреть.

— Нассеф чересчур близко.

— Может быть, удастся найти что-то полезное. Воду, например.

— Да, воду…

— Пошли.

Было очень трудно заставить себя снова двигаться. Мышцы и суставы молили об отдыхе. Рана то и дело давала о себе знать, а боль уже расползалась и на плечо. Он опасался, что рана воспалится. Однако в любом случае, для того чтобы очистить и прижечь ее, следует как можно дальше оторваться от Нассефа.

Браги силком поднял лошадей, верблюдов и мальчишек и, не жалея ударов, заставил их возобновить путь. Гарун обнажил зазубренный меч и в поисках входа побрел на налитых свинцом ногах вокруг башни.

— Нашел что-нибудь? — спросил Браги.

— Нет.

— И что же собираешься делать?

— Попробовать еще раз. Оставайтесь на месте.

— А как же Нассеф?

— Я быстро.

Он снова отправился вокруг башни. На сей раз на стороне, обращенной к югу, он увидел какое-то углубление. Гарун был поражен. Когда он проходил здесь в первый раз, никакого входа здесь не было. Присутствия магии он по-прежнему не ощущал. Неужели он настолько устал, что полностью лишился шестого чувства шагана?