Необычная гувернантка - Карен Рэнни

– Как прошел вечер?

– Те четыре часа, что вас не было? Прекрасно.

Девлен наклонил голову, собираясь поцеловать Беатрис, но в последний момент опомнился и бросил взгляд на кузена.

– Отвернитесь, Роберт. Я собираюсь поцеловать вашу гувернантку.

– Я герцог, – возразил мальчик, – и мне стоит научиться подобным вещам.

– Но только не сейчас. И не от меня.

Он повернулся спиной к кровати Роберта, притянул к себе Беатрис и принялся целовать, пока у нее не онемели губы.

– Можно мне проводить вас в вашу спальню? – спросил он, выпустив девушку из рук.

– Я буду рада. – Беатрис остановилась в дверях и бросила последний взгляд на Роберта. – Приятных снов.

На мгновение мальчик притворился спящим, но тут же открыл глаза.

– Я голоден.

– Завтра.

– Я хочу пить.

– Завтра.

Роберт тяжело вздохнул.

– Доброй ночи, мисс Синклер.

– Доброй ночи, Роберт.

– Доброй ночи, Девлен.

– Идем спать, – улыбнулся Девлен, выводя девушку в холл. Он все еще держал Беатрис за руку, и на мгновение ей показалось, что они оба – парочка детей, бесшумно пробирающихся по коридору в дальнее крыло. Впервые она мысленно поблагодарила Девлена за то, что он отвел ей комнату подальше от покоев Роберта.

Надо было попрощаться с Беатрис у дверей ее спальни, но Девлен распахнул дверь и отступил в сторону. Когда Беатрис перешагнула порог, он вошел и закрыл за собой дверь. Их мгновенно окутал мрак. В темноте Беатрис внезапно почувствовала неведомую прежде свободу. Она обвила руками шею Девлена, встала на цыпочки и прижалась губами к его губам.

– Спасибо тебе, – нежно шепнула она.

– За что?

– За то, что ты так добр к Роберту.

– Любой поступил бы так, – пожал плечами Девлен.

– И все же кто-то желает ему зла.

– Нам обязательно говорить об этом прямо сейчас?

– А нам вообще обязательно говорить?

– Беатрис, я потрясен.

– Правда? – Она потянулась, чтобы поцеловать его смеющийся рот.

– Твое платье не так-то просто снять.

– Ничего подобного, как раз наоборот.

Он обхватил ладонями талию Беатрис, потом его пальцы медленно скользнули вверх и ухватили ее за грудь.

– У тебя много платьев? Боюсь, я скоро сорву с тебя одно.

– У меня их всего три. Но если ты предложишь купить мне новое, хочу заверить тебя, что не приму такой подарок.

– А как ты узнала, что я собираюсь предложить тебе новое платье?

– Это так похоже на тебя. Ты ведь очень щедрый.

Девлен наклонился, прижавшись щекой к щеке Беатрис.

– Не особенно-то я щедр с другими людьми, Беатрис. Но мне очень хочется осыпать тебя подарками.

– Тогда пусть тебя сдерживает мысль о том, что я их не приму.

– Ты любишь танцевать?

– Танцевать? – Беатрис слегка отстранилась и посмотрела на Девлена, но в комнате было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. – Да, мне нравятся деревенские танцы. А почему ты спрашиваешь?

– Я бы хотел потанцевать с тобой. Я понял это только сегодня вечером.

– Правда? Мне так приятно это слышать. Как мило с твоей стороны.

– Во мне нет ничего милого. Ненавижу это слово.

– Ладно, ты добр и хорошо воспитан.

– Только потому, что ты пробуждаешь все лучшее во мне.

Он медленно, но умело расстегнул корсаж Беатрис, затем проворно расшнуровал корсет. Его пальцы двигались в темноте с удивительной ловкостью. В следующее мгновение девушка уже стояла в одной сорочке, а ее платье и корсет висели на стуле.

Беатрис стянула с плеч Девлена сюртук, не заботясь о том, что он упал на пол. Вскоре туда же отправился и жилет. Беатрис легко расстегнула его, не уступая Девлену в сноровке. За прошедшие несколько недель они хорошо изучили одежду друг друга. Настала очередь рубашки. Беатрис расстегнула пуговицу, наклонилась и поцеловала обнаженную грудь Девлена. Так за каждой пуговицей следовал поцелуй.

Пока она снимала с Девлена одежду, он с нежностью ласкал ее тело. Его руки скользнули к бедрам, легко коснулись ягодиц и принялись гладить спину, вызывая у девушки дрожь наслаждения.

Они не уступали друг другу в чувственности. В этой сфере богатый промышленник и нищая гувернантка были равны. Девлен обладал огромным состоянием, обширными владениями и блестящим положением в обществе. Беатрис не могла похвастаться громким именем, а все ее имущество составлял ветхий дом и потрепанный саквояж со скудными пожитками. Никто не добивался ее внимания, не требовал ее непременного присутствия на званом обеде. Ей не приходилось, как Девлену, разбирать каждый день толстые пачки приглашений.

Девлен подхватил Беатрис на руки и понес к кровати. Сейчас им обоим хотелось наслаждаться друг другом, без лихорадочной поспешности, смакуя каждое мгновение. Нежность переполняла их. Беатрис дотронулась до лица Девлена.

«Не забывай меня. Никогда».

В этот момент они не говорили, не поддразнивали друг друга, не обменивались шутками.

После бесконечно долгих минут блаженства, когда их тела слились, Беатрис выгнулась на постели и тихо застонала.

– Пожалуйста, – взмолилась она, зная, что только Девлен может утолить ее нестерпимую жажду.

Позднее, замирая в счастливом умиротворении, она еще теснее прижалась к нему. Глаза ее слипались, тело парило на волнах наслаждения. Проваливаясь в сон, она различила, как Девлен прошептал ее имя, и улыбнулась. Впервые за долгие месяцы в ее душе царили покой и безмятежность.

Девлен встал с постели и натянул одежду – в коридоре ему мог встретиться кто-то из прислуги, а он не желал вызывать пересуды – после чего вышел из комнаты и бесшумно закрыл за собой дверь.

После ночи любви он часто впадал в задумчивость. Так было и на этот раз. Девлен не находил себе места. Он чертовски устал чувствовать себя виноватым из-за Беатрис Синклер.

Эта женщина сводила его с ума.

Его постоянно тянуло к ней. Наверняка и она испытывала то же самое. Но похоже, ее это вовсе не приводило в смятение, в то время как Девлена все больше терзало беспокойство. Вот и сейчас Беатрис уютно свернулась в клубочек и спокойно спала, а он бродил среди ночи по коридорам собственного дома словно привидение.

Ему бы следовало оставить ее в покое. Так почему он никак не может на это решиться?

Он должен отослать ее назад в деревню, снабдив достаточным количеством денег, чтобы она безбедно жила до конца своих дней. Выделить ей приданое, черт возьми. Располагая собственными средствами, она легко смогла бы выйти замуж за какого-нибудь фермера, пивовара или лавочника.

Но зачем ему прогонять Беатрис?

Потому что такой женщине, как она, не пристало прятаться в тени. Потому что Девлен Гордон не привык ходить крадучись, словно помешанный на женщинах сластолюбец, который никак не может утолить свою страсть. Потому что он не желает обращаться с Беатрис Синклер как с содержанкой.