Месть женщины среднего возраста - Элизабет Бушан

Я снова оказалась в коттедже «Медларз», снова смотрела, как отец набивает трубку у очага. Ианта разносила рогалики с маслом на бело-голубой тарелке; ее фартук был завязан бантиком на спине. На раскрасневшемся от жара духовки лбу подпрыгивали маленькие пружинки кудряшек. Где-то в комнате из радиоприемника доносились звуки танцевальной музыки.

Хоть у Ианты и были сомнения насчет встречи с Натаном, но она вежливо с ним поздоровалась и поцеловала Поппи и Ричарда. Я расставила по комнате цветы и зажгла камин, и гостиная наполнилась теплом, ароматом и – как мне показалось – очарованием. Обстановка была натянутая, но все же не зловещая. Так как наша семья пережила мощную и неожиданную встряску и обрела новую форму, это было лучшее, что мы могли сделать.

Натан занялся приготовлением напитков. Ричард, как выяснилось, прекрасно умел обращаться с пожилыми дамами и заболтал Ианту. Ко мне подошел Натан.

– Хотел сказать тебе еще в прошлый раз, Роуз, мне нравится твоя прическа. И ты похудела.

– Спасибо. Ты выглядишь… нормально.

Он скорчил гримасу.

– То есть постарел и вымотался. – Я ничего не ответила. Натан протянул руку: на ладони цвела розочка экземы. Мне это было хорошо знакомо: «Роуз, сделай же что-нибудь. Нельзя, чтобы сыпь распространилась». И я мазала его кремом, который хранила специально для таких случаев. «Только не нервничай, дорогой».

– В аптечке до сих пор лежит тюбик, можешь взять, если хочешь, – сказала я и догадалась, что Минти наверняка устроила сцену по поводу нашего семейного сборища.

Он сунул руку в карман.

– Спасибо.

Мне было неуютно находиться так близко к Натану – я схватила блюдо с орешками, вручила его Ианте и сбежала на кухню. Послышался шум колес, ознаменовавший приезд Сэма и, как я надеялась, Элис. Я вошла в маленькую столовую со стенами цвета терракоты, чтобы закончить накрывать на стол, который я украсила прозрачными белыми свечами, блестящей ленточкой, тарелочками с изюмом и бело-розовым засахаренным миндалем, белыми лилиями и белыми льняными салфетками.

Довольно сентиментальная и совершенно неуместная обстановка. Но мне хотелось сделать заявление, поведать о своей вере в то, что наша семья выживет; упрямо и оптимистично сообщить о том, что нас не сломали. К тому же стол выглядел чудесно.

– Мама. – Появился румяный взволнованный Сэм. – У меня для тебя новость. – Я подумала: он собирается сообщить о женитьбе на Элис. Но за спиной Сэма притаилась фигурка в короткой красной юбочке, и это была не Элис – это была Джилли.

– Джилли, – завизжала Поппи, – как ты здесь оказалась?

– Мам… – Сэм взял Джилли за руку и подтолкнул ее вперед. Она выглядела бледной, но тут мигом стала пунцовой.

Я собралась с духом и поцеловала ее.

– Как здорово.

Поппи похитила Джилли:

– Это еще что такое? Я не знала, что ты придешь.

Ианта вспомнила свои лучшие клише, приготовленные как раз для таких ситуаций, когда никто не имел понятия, что на самом деле происходит:

– Чем больше гостей, тем веселее. Джилли, иди сюда и садись рядом со мной.

Явно избегая взгляда Поппи, Джилли заняла свое место – точнее, место Элис. Сэм развернул салфетку и откашлялся:

– Всех с Пасхой.

На сердце полегчало: я поняла, что с Сэмом что-то произошло, и это к лучшему.

Джилли попросила стакан воды и сделала глоток.

– Вам, наверное, интересно…

– Наверняка. – Сэм положил руку на ее плечо – Вам наверняка интересно, почему здесь нет Элис?

Сэм взглянул на Джилли, и она ответила ему нежным, взволнованным взглядом. Сэм откашлялся.

– Мы с Джилли собираемся пожениться.

– О Господи. – Натан поставил стакан.

– Как мило, – отозвалась Ианта.

– Мы с Джилли начали встречаться после свадебной вечеринки Поппи. Там все и началось.

По моему лицу расплылась улыбка, безусловно, идиотская, но счастливая. Я ничего не могла поделать. А Поппи вдруг пришла в ярость.

– Я-то думала, Джилли, мы все друг другу рассказываем. Ты ни слова не сказала!

– Я не могла. Это… личное. – По светлому личику Джилли пронеслась тень: возможно, от чувства вины, но всего лишь тень. Она положила на тарелку кусочек копченого лосося. – Я же не знала, что случится, а потом…

Ричард первым почувствовал, что сейчас последует смертельный удар, и тихо спросил:

– И что потом?

– Мы обнаружили… – Джилли отрезала большой кусок лосося и нанизала его на вилку, – …что я беременна.

У Сэма был идиотски довольный вид, а Поппи ахнула.

Украшенная лентой свеча затрепыхалась. Невозмутимый, сдержанный Ричард зажал фитиль пальцами. – Молодчина, Джилли. Ловко сработано.

Натан вскочил из-за стола.

– Извините, – пробормотал он и вышел из комнаты.

Я теребила салфетку на коленях. Что же будет с прекрасной, суровой, безжалостной, деловой Элис?

– Вот и отлично, – с мягкой улыбкой проговорила Ианта. Она взглянула на меня. – Люди приходят и уходят.

Вошел Натан; он тихонько опустился на стул.

– Извините, – проговорил он, избегая смотреть нам в глаза. На секунду или две над пышно украшенным столом повисла тишина; все замерли. Потом комната вдруг ожила. Над украшениями летали слова «свадьба», «ребенок», «сроки»; зазвенели бокалы, и все выпили за будущее.

Мы ели, разговаривали, строили планы. Создавали новые иллюзии, которым суждено было занять место старых, и с чувством глубокого удивления я осознала, что новые иллюзии ничуть не хуже.

Сэма я подстерегла на кухне, когда пришло время подавать кофе.

– Как же Элис?

На его лице снова застыло деревянное выражение, которого я стала бояться.

– Я хотел поговорить с тобой, мама. Она очень переживает, и я не понимаю почему. Я-то думал, что все наши проблемы оттого, что я не нужен Элис. Поэтому я и нашел Джилли. Но теперь Элис говорит, что согласна выйти за меня, так что пришлось сказать ей о ребенке.

Мой невинный сын полагал, что два плюс два – четыре, что Элис исчезнет, как и угрызения совести, как только он получит желаемое; и вот теперь он переживал.

– Ох, Сэм…

Поппи же накинулась на Джилли:

– Утром первым делом тебе позвоню.

– Вдруг в это время меня будет тошнить, – счастливо произнесла Джилли и подхватила Сэма за руку. – Но все равно попробуй.

Когда все ушли, я начала наводить порядок. Ианта пошла наверх спать, а я разложила остатки ужина на тарелке, чтобы наутро отнести мистеру Сирсу.

В дверь кухни постучали. Я открыла.

– Можно войти? Я ждал в машине, пока гости разойдутся. – Натан был в пальто, ссутулившийся; у него был измученный вид.

– Уже очень поздно.

– Я знал, что ты так скажешь. Дай мне хотя бы пять минут – поговорить о нашем сыне.