Легенды Приграничья (сборник) - Бертрам Чандлер

— Я считаю, что мы тоже должны знать, что вы собираетесь делать, — заметил Фосдик. — В конце концов, как добровольцы, мы должны знать, на какой риск идем.

— Я так понимаю, что вы тоже среди добровольцев? — спросил Клаверинг.

— Само собой.

— Ладно. Как вы понимаете, может так случиться, что внезапная дрожь грунта, внезапный порыв ветра могут опрокинуть корабль в самый момент приземления. Он будет в достаточной безопасности, когда будут закреплены пружинные растяжки — но многое может произойти, пока их закрепляют. Вот мой план. Заранее, до посадки корабля, я посылаю вниз две лодки под командованием моих офицеров. Каждая лодка будет нести две переносные лебедки, оборудование для швартовки, и добровольцев. Добровольцы установят лебедки и обозначат место посадки. Мы на «Салли Энн» будем опускаться как можно осторожнее и будем готовы отстрелить растяжки на землю при помощи сигнальных ракет. Я думал о том, чтобы снижаться со свободно висящими растяжками, но слишком велик риск, что они попадут в выхлоп. Как только концы растяжек окажутся на грунте, их прицепят к лебедкам, натянут и будут держать натянутыми по мере того, как корабль будет снижаться…

— Вы слишком полагаетесь на лебедки и якоря, — заявил Фосдик.

— У меня нет выбора.

— И вы еще говорите, что игрок — я! — воскликнул Ларвуд.

— Рассчитанный риск — это не игра, — холодно ответил Клаверинг. — Итак, мистер Ларвуд, вы знаете, чего я хочу и зачем. Буду признателен, если займетесь необходимыми приготовлениями.

— Есть, сэр! — ловко ответил Ларвуд.

«Это должно сработать, — думал Клаверинг. — Должно сработать. Насколько мне известно, таким образом еще никто не пытался приземлиться — по крайней мере, на космическом корабле. Я видел нечто подобное на Шассоре, где аборигены для полетов пользуются большими, наполненными газом судами — но космический корабль это не воздушный корабль. Но даже если так, плавучесть я здесь подменяю тягой, так что разница небольшая…»

Перископ показал ему местность непосредственно под кораблем. Он видел огромное пятно белого пигмента на голой рыжей скале, две лодки в стороне от него, четыре лебедки, каждая на собственном участке белого, крошечные фигурки офицеров и добровольцев в скафандрах.

До сих пор все шло хорошо. Ему было несложно держать маркер Ларвуда по центру перископа. Мери Ларвуд, с тремя другими добровольцами из ученых, стояла у шлюза с сигнальными ракетами, к которым были прикреплены тонкие, гибкие, но невероятно прочные тросы растяжек. Это противоречило всем законам космонавтики — садиться с открытым воздушным шлюзом — но в данном случае это было необходимо.

Салли Энн ассистировала в рубке управления; она делала это не впервые. Поскольку команда корабля — ее тезки была небольшой, то офицерам часто приходилось выполнять смежные обязанности. Она наблюдала за радаром, через короткие интервалы объявляя высоту.

— Семь сотен… Шесть с половиной… Шестьсот…Пять с половиной…

— Шлюз! — рявкнул Клаверинг. — Выстрелить первую!

— Выстрелить первую! — повторил голос Мери Ларвуд в громкоговорителе интеркома.

Снаряд с хвостом белого дыма появился в перископе. Он падал с обманчивой медлительностью. «В этом различие, — подумал Клаверинг, — между объективным и субъективным временем». Он ударился довольно далеко от лебедки, на которую был нацелен, и взорвался в короткой вспышке в фонтане обломков. Люди Ларвуда бросились к нему и прицепили конец троса к заякоренной лебедке.

— Выстрелить вторую! — приказал Клаверинг.

— Выстрелить вторую!

Вторая ракета, вызвав смятение Клаверинга, направилась прямо на свою цель. Он подумал было о том, чтобы усилить тягу и приподнять корабль, в надежде дернуть за трос и отклонить ракету с ее траектории, но одновременно осознавал, что с такой слабиной это вряд ли возможно. Он опустил было руку на ключи стрельбы, но заметил, что маленькая ракета отвернула в сторону — как он узнал позже, это был порыв ветра, удачно подействовавший на стабилизаторы и трос — и, как ему показалось, ракета едва-едва не попала в лебедку. «Промах, — с облегчением подумал он, — чуть ли не на милю».

И снова люди Ларвуда отработали свою задачу споро и эффективно.

— Земля обращается к «Салли Энн», — послышался искаженный, жестяной голос Ларвуда, — старший офицер к «Салли Энн». Первая и вторая растяжки на лебедках.

— Выбрать слабину, — приказал Клаверинг. И затем: — Управление — шлюзу. Выстрелить третью!

Угол обзора из внешней двери шлюза был ограничен; тем не менее Мери Ларвуд ухитрилась направить третью ракету подальше от первых двух. Клаверинг наблюдал за людьми Ларвуда: они потащили конец троса к третьей лебедке, хотя их было уже меньше, так как двое стояли у панелей управления лебедками.

— Управление — земле, — резко бросил он. — Выберите слабину. Управление — шлюзу. Выстрелить четвертую!

Вскоре Ларвуд доложил:

— Все тросы на катушках лебедок. Выбираю слабину.

Сцена под кораблем, видимая в перископ, задрожала, будто бы Клаверинг смотрел на нее сквозь слой потревоженной воды. Он тупо разглядывал свои датчики, недоумевая, в чем же проблема и почему он не чувствовал никакой вибрации, и затем понял, что видит жестокое землетрясение. Люди на поверхности стали качаться и падать; те, кто был у лебедок, отчаянно вцепились в механизмы. Через иллюминаторы он заметил, что даже сейчас на всех четырех растяжках сохранялось равномерное напряжение. Тряска, однако, усиливалась. Оператор самой северной лебедки был сброшен с сиденья. Он, должно быть, цеплялся за рычаги управления, когда падал. Трос напрягся. Клаверинг бросил взгляд на мощную пружину рядом с кораблем.

— Ларвуд! — с напряжением рявкнул он.

Ларвуд, с трудом поднявшись, бежал к взбесившейся машине. Второй офицер, сумевший сесть, махал руками другим операторам и явно сигнализировал, чтобы они установили максимальную скорость на лебедках.

Первой напряжение приняла на себя южная лебедка — и в скале прямо перед ней разверзлась черная дыра, освободив якорь. Машина подпрыгнула с земли, сбросив оператора и взбираясь по собственной растяжке.

«Салли Энн» опасно наклонилась в направлении натянутой до предела северной растяжки.

«Когда сомневаешься — вылезай наружу!»

В мышлении Клаверинга промелькнул этот старый стишок космонавтов. Но он не мог выпрыгнуть. Он был привязан к поверхности планеты тремя прочными тросами, тремя винтовыми якорями. Если он повысит тягу до максимума, тросы могли порваться, или якоря вырвет с риском значительных повреждений корабля и, что еще хуже, гибели большей части наземной группы.