Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Перестань, – ощетинился Юрген. – Это безумие. Йовар воспитывал Хранко с восьми лет. Зачем тому его предавать?
– Да чтобы занять его место. – Чарна уставилась на Юргена. – Как ты этого не понимаешь? Сам Йовар никогда не назначит его своим преемником, потому что у него есть ты. Но если Йовара низвергнут…
– Хватит! – Ярость закипала внутри Юргена. Он заставил себя сдержаться и не сказать лишнего.
Сердце у него забилось громко и часто, а во рту стало сухо.
– Ты говоришь о том, чего не понимаешь, – процедил он сквозь зубы и потряс головой, точно отгоняя наваждение. – Ладно. Я услышал тебя, но больше не будем об этом.
Он перехватил один из наплечных мешков и зашагал к дому кузнеца.
Чарна выругалась и поспешила за ним.
– Хорошо, – заявила она на бегу. – Допустим, я ничего не знаю о Хранко. Я согласна. Только не злись так.
Юрген не ответил. Ему казалось, что, если он попытается издать хоть звук, с его языка неизбежно сорвётся то, что обидит Чарну и о чём он, Юрген, потом сильно пожалеет.
Поэтому он не произнёс ни слова, пока не дошёл до ворот Хведара.
* * *
В просторной трапезной стоял дубовый стол, укрытый белой скатертью. Края её были расшиты красными узорами, и не все из них казались Юргену знакомыми, борожскими. Неудивительно, ведь вторая жена Хведара была не из их господарства.
В этот день у кузнеца ужинали поздно – видно, мужчины работали до последнего; так, гости подоспели вовремя и застали всю семью. На столе теснились горячие блюда, полные еды: мясо, крупы и пироги. Магда оказалась не только искусной вышивальщицей, но и хорошей хозяйкой. Она сидела подле мужа, и Юрген не мог не бросать на неё взгляды. Сказал бы он, что эта женщина хотела сжить своего пасынка со свету?
Она была красива, мачеха Чеслава, хоть и годилась Юргену в матери. Каштановые волосы немного показывались из-под красного шёлкового узорчатого платка, свободно уложенного вокруг головы. Платок был перехвачен под волосами, а его бахромистые концы свободно стекали по груди. В ушах качались гранатовые серьги. Брови были ровные, гнутые дугой. Нос – прямой, горделиво вздёрнутый; у рта справа, над верхней губой, темнела родинка. Карие глаза блестели, зубы обнажались в улыбке – Магда добродушно ворковала, сидя по правую руку от мужа.
По подсчётам Юргена, она жила в Засижье больше двадцати лет – успела уяснить, какие тут порядки. Магда велела одной из дочерей провести гостей за стол и не подала им ни кусочка чёрного железа. Осанка её была горделивой, а смех – звонким: Магда не боялась незнакомцев и не робела перед мужем. Что сказать – хозяйка. Тело её было округло и покато, с лёгкой полнотой женщины, родившей (тут Юрген пробежал взглядом по людям за столом) пятерых детей.
Напротив Юргена сидел её старший сын, Фебро. Юноша, открывший им с Чарной ворота, – в первые мгновения Юрген просто смотрел на него и ничего не говорил; вспоминал, как много лет назад Чеслав рассказывал, что у него есть младший брат, ровесник Юргена. Юргена тогда это огорчило: зачем Чеславу другие братья, если у него есть он?..
Так вот, значит, каков тот из себя. Ростом Фебро оказался с Юргена, но в плечах был шире. Сейчас он ел, чуть ссутулившись, – мать, рассказывая Чарне какую-то историю, ласково потрепала его по пепельно-русым вихрам. Фебро был единственным светловолосым ребёнком Магды и Хведара. Остальные – тёмные, все в родителей. Три дочери – лет семнадцати, пятнадцати и десяти на вид. И сын, на взгляд лет семи-восьми.
Юрген плохо помнил, как выглядел Чеслав, но точно не так, как Фебро. Не было у него таких полупрозрачных веснушек. И волос таких – вьющихся, пепельных – не было.
– Как тебе ужин, Юрген? – дружелюбно осведомился Хведар.
За столом Юрген больше молчал, лишь осматривался и ел. Чарну Магда уверенно увлекла в щебечущий разговор. Может, Чарна не слишком хотела беседовать, но послушно кивала и отвечала на нарочито безопасные вопросы. Хозяева наверняка догадались, что к ним принесло колдунов, но прямо не спрашивали.
Юрген одновременно растерянно и сердечно поблагодарил кузнеца – разглядывать его оказалось тяжелее, чем кого-либо.
Сложением Фебро точно пошёл в отца. Хведар был высоким кряжистым мужчиной – Юрген без труда бы представил, как тот ворочает кузнечным молотом. Волосы были чёрные и гладкие, с лёгкой проседью, длиной до плеч. Усы – такие же смоляные, густые и длинные, с тонкими ниточками серебра.
Юрген смутно помнил, что Чеслав был темноволосым. Но настолько ли?.. Неужели прямо чёрный, как галчонок? А глаза – глаза у него были такие же голубые, как у отца?
Если бы он выжил, то, наверное, сейчас бы выглядел так же внушительно и статно. Тогда бы он был слишком приметен: огромный колдун, отличающийся не только колдовской, но и обычной человеческой силой.
– Юрген. – Хведар со смешком повторил его имя, наливая ему в чарку вина. – Это из песни, да? Кто же тебя так назвал?
В горле царапнуло.
– Не поверишь, хозяин. – Юрген слегка улыбнулся. – Об этом я и хотел с тобой говорить.
Чарна, зажатая с двух сторон хозяйскими дочками, бросила на него взгляд. Что, мол, уже? Так сразу? Юрген сам понимал, что торопится: они слишком мало рассказали о себе. Обмолвились, что возвращаются домой, да и только. А ведь хозяев стоило к себе расположить.
– Так за чем же дело стало? – Хведар погладил чёрный ус. – Говори.
Если его и насторожила просьба гостя, то виду он не подал. Спокойно осушил чарку, шумно поставил её на стол – и Юрген понял, кого Хведар так ему напоминал.
– Чего не пьёшь? – удивился кузнец. – Не по душе угощение?
По душе, конечно. Ему многое сегодня оказалось бы по душе, раз он хотел выспросить о Чеславе.
Вино было терпкое, сладкое, отдающее летними ягодами, – Юрген решил, что одной чарки с него хватит, чтобы сохранить ясность ума.
– Может, после ужина. – Юрген скользнул взглядом по детям. – Не беспокойся, хозяин. В этом разговоре не будет ничего дурного. Ни я, ни Чарна не желаем вам зла.
Он уже убеждал их в этом у порога, но решил повториться.
– И всё же… вопросы, которые я тебе задам… Они важные, хозяин. – Юрген посмотрел
