Че Гевара. Последний романтик революции - Юрий Гавриков

И все-таки нужно отдать должное лидеру КПБ: даже после малопродуктивного для него визита в отряд его партия, по крайней мере, внешне, не отказалась от солидарности с партизанами. В ее заявлении от 30 марта 1967 года, вскоре после первых столкновений отряда Гевары с боливийскими войсками, говорилось:

«...Коммунистическая партия Боливии, которая вела постоянную борьбу против политики предательства национальных интересов, предупреждала, что эта политика повлечет за собой события, которые трудно предвидеть. Сейчас она отмечает, что начавшаяся партизанская борьба — это лишь одно из следствий такой политики...

Компартия, таким образом, заявляет о своей солидарности с борьбой патриотов-партизан. Самое позитивное здесь, несомненно, то, что эта борьба может выявить лучший путь, по которому должны следовать боливийцы, чтобы добиться революционной победы...»[339]. (Прим. авт.: По имеющимся сведениям, данное заявление вызвало большое «разочарование» в Гаване, не говоря уже о самом Че Геваре. Оно, и на наш взгляд, подчеркнуто низко оценивало «самое позитивное» в предстоявшей деятельности партизан и как бы ставило партию в роль стороннего наблюдателя, пока будет «выявлен лучший путь» для борьбы.)

Сменивший Монхе на посту лидера компартии Боливии Колье заявил журналистам уже более определенно, что его партия со всей искренностью помогает и солидаризируется с партизанами. «Мы знаем, — сказал генсек, — что они — антиимпериалисты-революционеры и поэтому заслуживают не только нашей помощи, но и уважения». Правда, и в его заявлении прозвучали отдельные нотки отстраненности — «товарищи в горах действуют согласно своим взглядам», «не мы организовали партизанское движение» и т.п.

Но это все заявления. Другое дело, что на деле Че Гевара так и не получил от КПБ ожидаемой помощи. Действовавшая в отряде группа боливийцев под руководством горняцкого лидера Мойсеса Гевары (однофамильца Че, исключенного из КПБ за «сговор с кубинцами») в целом не оправдала возложенных на нее надежд. Первые выстрелы напугали многих боливийских добровольцев. Их трусость выводит Че из себя:

«Ньято и Коко пошли в верхний лагерь со вновь прибывшим отребьем, но вернулись с полпути, так как подонки не хотели идти. Придется их выгнать» — такая, слишком резкая даже для Че, запись появляется в Дневнике 24 марта.

В январе в лагерь приехали боливийская подпольщица Лойола и горняцкий лидер Мойсес. Он пообещал добровольцев Геваре, но только не раньше начала февраля. Че с возмущением указывает причину задержки в Дневнике: «Люди отказываются пойти за Мойсесом, пока не кончится карнавал». (Чтобы понять это, надо знать латиноамериканцев! — Ю.Г.).

Лойола произвела на Гевару хорошее впечатление своим мужеством и верой в начатое партизанами дело. Он поручил ей организовать в Ла-Пасе и других городах подпольную организацию в поддержку его отряда. Организация должна была снабжать партизан боеприпасами, амуницией, продовольствием, собирать сведения о продвижении армии, заниматься саботажем и диверсиями. Командир снабдил Лойолу подробной инструкцией, озаглавленной «Кадрам, работающим в городах», и она отбыла в столицу. Эти контакты казались многообещающими, но и в дальнейшем приток боливийцев в отряд из города далеко не отвечал надеждам Че. Надеяться на боливийскую компартию больше не приходилось. В мае 1967 года все контакты с Ла-Пасом у партизан были прерваны. Шифровка из «Манилы» 16 мая подтвердила, как записал Че, «полную изоляцию, в которой оказался отряд».

Но это все еще предстояло пережить: на дворе был только март (а мы помним, что полную боевую готовность отряд, по замыслу Че, должен был иметь в сентябре — октябре того же года). А пока идет напряженная и тяжелая работа: строятся укрепления, хранилища для боеприпасов и провианта (заметим — исключительно с помощью лопат, других инструментов и тем более машин нет), на местности выверяются карты, совершаются многочасовые переходы, новички обучаются военному делу. Не забывает команданте и о политико-воспитательной работе. В одной своей беседе с бойцами в феврале он, критикуя леность некоторых кубинских товарищей в строительных работах, говорит:

«За 7 лет Кубинской революции некоторые уже привыкли к услугам личных водителей, отдавать указания и получать все «готовенькое», а теперь предстоит более тяжелая жизнь».

Не пропускает Че и более прозаических нарушений дисциплины. Кто-то опорожнил 20 банок сгущенки. Первая его реакция: «Заслуживает расстрела!» Потом, смягчившись, обещает не покупать больше сгущенки, если вор не будет найден, а молоко будет исчезать[340].

В отряде уже около 50 бойцов. Он разделен на две группы: авангард под командованием Че и 13 человек арьергарда во главе с заместителем Гевары — Хоакином.

Первое, «вынужденное», столкновение с армейским подразделением меняет в корне всю ситуацию. Несмотря на успех операции (семь убитых солдат, в том числе предатель Варгас, указавший путь, 14 взято в плен, много трофеев — 16 винтовок, три миномета, две базуки, три автомата, пулемет с большим количеством боеприпасов), она во многом осложнила положение партизан. Во-первых, «официально» оповестила всех и вся о пребывании отряда на боливийской территории. Во-вторых, означала начало войны, к которой партизаны еще не были подготовлены должным образом. В-третьих, организаторы будущих партизанских баз в Перу и на севере Аргентины, которые должны были начать свои действия вместе с Че в конце года, пока только завершали обсуждение этих вопросов, находясь в отряде Гевары.

Теперь следовало ожидать ответных действий со стороны армии, и они не замедлили последовать. Но это чуть позже, а пока Че идет в длительный тренировочный переход, пожалуй, с самым тяжелым (он не может не подавать пример другим) рюкзаком за спиной. Его авангардный отряд, разделенный на несколько групп, поднимается все выше в горы. Мизерный рацион, жалящие насекомые (укусит и оставляет под кожей микроголовастика, пьющего кровь), тяжелый груз (оружие, радиопередатчик, боеприпасы, продукты, вода — все в рюкзаках), изодранная обувь на потертых ногах, тропические ливни — «агуасерос» — не каждый вынесет такое. Все более часты словесные стычки и споры в отряде. Бойцы истощены и раздражительны (ведь только у единиц имеется опыт Сьерра-Маэстры). Че пытается их утихомирить и призвать к дисциплине. Но что призывать, если даже он сам еле волочит ноги. Об этом свидетельствует Дневник:

«3 февраля. Боль в плечах от рюкзака иногда становится невыносимой.

12 февраля. Устал я смертельно...