Командировка в Индию - Татьяна Николаевна Соколова

– Скорее это португальцы. Но я их не знаю, – отрезал Моти.

Потом Джай принес ароматный и сладкий чай-масала, заваренный по его собственному рецепту. Жаль было расставаться с Моти. Такие люди не встречаются пачками, он и сам как драгоценный камень, похож на средневекового философа, а Джай похож на алхимика. Они оба одиноки в этой пещере, где с книжных полок давно не вытиралась пыль, а сложенные на столах стопки бумаг нельзя трогать, потому что иначе будет невозможно найти что-то нужное, положенное в эту стопку несколько лет назад. В многочисленных комнатах, кладовках, шкафах и всяких мелких нычках наверняка при желании можно откопать спрятанный и позабытый клад. Да и сам хозяин похож на экспонат.

На прощанье Моти растрогался:

– Пусть твой ангел хранит тебя. Мы здесь говорим: «Peace is more precious than perfection».

– «Спокойствие ценнее совершенства», – повторила Лиза и обняла его. – Я уже это слышала. Спасибо за все, Моти, – я обязательно приеду и куплю изумруды, – сказала она почти искренне.

Кое-что проясняется

За два дня до отъезда примчался Вихан. Его корабль, наконец-то, вернулся. Он даже не позвонил, а просто ворвался в Лизин номер. Лиза с махровым полотенцем на голове только что вышла из ванны. Он вдохнул аромат курящихся палочек, которые Лиза жгла в ванной комнате, и, опустив глаза, замер на пороге.

Лиза собирала чемоданы. Вещи были разбросаны по всей комнате. Она взглянула на него взволнованно и напряженно, но не подошла. Похоже, что он знал о случившемся.

– Прости меня, Чандрани, я не смог тебя уберечь, – топтался он на пороге.

– Вот ее записки, – Лиза достала из комода клочки бумаги.

Он явно не ждал такой встречи. Схватил записку и почти вскрикнул:

–Это же не она писала! Рашми просто не было в эти дни в городе.

– Она еще и приходила, – сказала Лиза, – маленькая, юркая, смуглая.

Он достал свой мобильник и стал рыться в архиве фотографий.

– Вот, – сказал он возбужденно, показывая Лизе экран, – эта?

С экрана смотрела слегка загорелая стройная женщина в дорогом платье. Пышные волосы с кофейным оттенком и яркие черные глаза.

– Это была ее служанка, – Вихан не выпускал из рук записку. – Она простая девушка, и она очень любила Рашми. Никто ее не собирался увольнять, но когда Рашми уехала, она исчезла. Она все знала, все слышала и очень переживала. Это может быть ее месть.

Лиза присела за письменный стол. Облокотилась, закрыв лицо руками. Еще и месть какой-то служанки.

– Я должна тебе сказать, что Сагми тоже хотел, чтобы я исчезла.

– Что ты говоришь! Он фактически член нашей семьи. Он всегда заботился обо мне, опекал меня на корабле.

– Но из-за вашего развода твоя семья потеряет в деньгах, и Сагми…

– Лиза! – перебил ее Вихан, – Сагми хорошо устроен, и ему не о чем беспокоиться. Просто сюда пока не проникли западные порядки, и наши родители живут в прошлом веке, в Индии не принято разводиться без очень-очень веских причин. Сагми был против развода, только потому, что моя мама очень переживала и даже болела.

– Уходи, Вихан, я хочу остаться одна, – она закрыла лицо руками и повернулась к нему спиной.

Как бы там ни было, а висящий в воздухе туман разлуки уже превратился в грозовую тучу – должна свершиться неизбежность, поэтому все объяснения бессмысленны. Это только лишняя боль. Да и как он может сделать решительный шаг – офицер, брамин и просто выдержанный и воспитанный человек, такие не склонны к резким поворотам. Прав нерадивый сварщик Прабхат, любовь – это жертвенность, а расставание – это искупление. Они могли бы быть счастливы, но только на далеком острове, куда не проникают никакие цивилизации со всеми их придуманными правилами.

Вот уже чуть больше суток до отъезда. Пора прощаться с городом. Нет, не вокзал Виктория, и не фонтан Флора. Форт и Колаба – вот душа этой части города.

На Колабу Лиза шла пешком, как обычно, мимо брадобрея, у которого в утренние часы стояла очередь, мимо сапожника, обогнула угловой сувенирный магазин с огромным резным слоном в витрине и свернула на тихую улицу, где находился архиепархиальный собор Бомбея. Она любила этот собор. С высокими сводами, фресками на потолке и прекрасными витражами, он был похож на католические церкви Европы. К нему примыкало здание, в котором находилась община сестер милосердия Бомбея. Она немного постояла за рядами слушающих службу, и потом, выйдя на улицу, прошла переулками на Козуэй.

Главная улица Колабы в утренние часы была почти безжизненна. Рыжее пыльное солнце растеклось по западной стороне, где по краю тротуара на пару километров примостились прилавки, накрытые тентами. Но пока не было видно ни торговцев, ни попрошаек, ни воришек – все они рано вставать не любят.

Скоро начнет припекать, а пока благодать спускается с неба еле заметным ветерком, который еще не провонял запахами местной жизнедеятельности. И вот она радость – корова. Очень ладная, невысокого роста, с длиннющими ресницами и голубыми глазами, даже молоком пахнет. Припаркована у тротуара под платаном поперек дороги (машины ее объезжают). Это и есть священная корова, а не рабочий скот, как зебу и быки, которых запрягают в повозки и мясо которых, между прочим, подают в ресторанах. Хозяин ее приводит сюда по выходным, и как выясняется из невербального общения, кормежка священного животного стоит десять рупи. Он небрежно протягивает Лизе силосную лепешку, от которой сразу же начинает мутить. Только не это! Лиза аккуратно поднимает с подстилки связанный пучок травы. Корова вздыхает и делает «ам» – пучка как ни бывало. А пожевать?

– Еще пятнадцать рупи, – протягивает она деньги индусу.

За пятнадцать рупи (три пирожка с далом) она берет охапку травы, чтобы свисала с обеих сторон коровьей морды. Животное хлопает длинными ресницами, позволяет себя гладить, жует и медленно затягивает внутрь подсохшие стебли. Индус в полосатой сатиновой жилетке смотрит исподлобья. Недоволен, травы здесь мало. Приходится распрощаться.

Только Лиза подумала, куда бы направиться, как послышалась русская речь; это Рома с Гришей вышли на шопинг, им надо купить чемоданы. Здесь все покупают чемоданы, и она еще на прошлой неделе купила себе еще один чемодан и дорожную сумку. Но пока магазины не отрылись, они собираются дойти до Афганской церкви в конце Козуэй, которая была построена в память о павших солдатах – англичанах и индийцах – в двух, так и не выигранных англичанами Афганских войнах. И Лиза к ним присоединяется, не ради импозантной церкви, высоченная колокольня которой служит маяком для идущих с