Королева Виктория - Филипп Александр

9 июля королевская чета отправилась на бал, который давал лорд-мэр Лондона. По дороге туда и обратно вновь собиралась толпа, чтобы устроить ей очередную овацию. «Миллион народу ждал нас на улице до трех часов утра и встретил бурными проявлениями восторга», — писал Альберт Шток-мару. На сей раз Виктория не спешила покидать Лондон. Каждый или почти каждый день она отправлялась в эту гигантскую оранжерею, сверкавшую под лучами летнего солнца. Там она повстречала герцога Веллингтона, которого толпа приветствовала не менее радостно, чем ее саму, а также некую Мэри Коллинак, восьмидесятипятилетнюю женщину, проделавшую пешком четыреста пятьдесят километров ради того, чтобы своими глазами увидеть огромный молот, столь послушный в работе, что при желании им можно было ковать броню линкора и бить яйца; ротационную машину, печатающую по пять тысяч экземпляров «Иллюстрейтед Лондон» в час; кровать, которая не только будит спящего на ней человека, но и отправляет его в ванну с горячей водой; пресс, чеканящий по пятьдесят миллионов медалей в неделю... Последнее чудо особенно поразило королеву.

До закрытия выставки 15 октября ее посетило шесть миллионов человек: «Такое скопление народа никогда ранее не наблюдалось ни в одном другом уголке земного шара». Впервые в общественном здании были оборудованы туалеты и установлена паровая машина для изготовления мороженого, которое тут же предлагалось всем желающим. Посетителям выставки было запрещено распивать спиртные напитки, но они могли попробовать новый лимонад с хиной, придуманный неким мистером Швеппсом, и знаменитые «gellies» — красное и зеленое фруктовое желе, которое принесет славу британскому кулинарному искусству. У Карла Маркса не нашлось времени посетить Всемирную выставку. С женой, кормилицей и пятью детьми он жил в крошечной двухкомнатной квартирке без водопровода на Дин-стрит. Дети без конца болели, денег в семье не было, а Маркс все дни напролет проводил в Британском музее, где работал над своим великим произведением «Капитал».

В эти последние месяцы всеобщей эйфории Великобритания еще раз продемонстрировала, что в промышленной области ей нет равных, но самым главным результатом Всемирной выставки стало то, что она породила, как того и желал Альберт, чувство гармонии и надежды. Социальные разногласия померкли перед радужным будущим страны и ее процветанием, которые сулило молодому поколению внедрение в жизнь всех этих новинок науки и техники. Это был огромный успех, за который сполна воздалось Альберту. Полученную от выставки немалую прибыль он решил пустить на приобретение земельных участков в Южном Кенсингтоне как раз напротив Хрустального дворца, где со временем будут построены Музей Виктории и Альберта, Королевский Альберт-холл, здание Королевского географического общества, Музей естественной истории, Королевский музыкальный колледж, Императорский институт и Императорский научно-технический колледж. А перенесенный в южный пригород Лондона Хрустальный дворец превратится в выставочный и концертный зал, там будут проходить репетиции и выступления духовых оркестров и церковных хоров.

Год спустя народ и королевскую семью сплотит новое общее чувство — на сей раз горе, постигшее Англию в связи со смертью Веллингтона. Виктория узнала эту печальную новость в Бальморале из письма лорда Дерби, который сообщил ей, что герой Ватерлоо тихо отошел в мир иной

14 сентября 1852 года, сидя в своем любимом кресле в фамильном замке Уолмер рядом с Дувром: «Мы не можем представить себе страну без герцога, нашего бессмертного героя. У британской короны никогда не было и, боюсь, никогда не будет более верного, преданного и лояльного подданного, более надежной опоры. Для нас эта потеря невосполнима, ибо его готовность оказать нам помощь, когда мы нуждались в совете или поддержке в самых трудных ситуациях, не знала себе равных».

Тяжбы по поводу титула Альберта, в которых Веллингтон принимал самое активное участие, уже давно забылись. 1 мая 1850 года Виктория родила своего третьего сына, седьмого ребенка в семье, и его крестным отцом стал герцог. В честь Веллингтона мальчика назвали Артуром. Герцог предложил принцу стать его преемником и готов был передать ему свой чин генералиссимуса. Но Альберт, который чувствовал себя кем угодно, но только не военным, от этого великодушного предложения отказался.

Исключительная честь — королева сразу же объявила при дворе траур по Веллингтону. А его похороны состоялись через два месяца. Процессия с гробом проследовала до Челси, где его установили на гигантский постамент. Всем желающим позволили проститься с телом покойного, в последний день толпа собралась такая, что в образовавшейся давке погибли три человека.

Альберт ехал во главе траурной процессии в карете, задрапированной черной тканью. Виктория наблюдала за кортежем с балкона Букингемского дворца. Вся Англия собралась здесь, за этими гигантскими похоронными дрогами из бронзы, которые тянула дюжина черных лошадей, запряженных по трое в ряд. Следом шли войска, отдавая герцогу последние почести, тут же собрался весь цвет британской аристократии, все эти джентльмены, узнававшие себя в ушедшем в мир иной герое.

Как истинный англичан герцог был лишен воображения и не доверял абстрактным теориям. Но была у него и масса достоинств: упорство, самообладание, прагматизм, вера в будущее и «good fortune»[54] Англии. Барону Штокмару, который упрекал Веллингтона в недостаточной гибкости, Альберт однажды заметил: «Возможно, вы правы, но это является лишним подтверждением того, что человеку, дабы вершить великие дела, надо иметь своего рода шоры на глазах».

На ступенях собора Святого Павла траурный кортеж ожидали высшее духовенство и представители дипломатического корпуса. В первом ряду стоял французский посол Валевский, внебрачный сын Наполеона. Он до последнего момента не знал, следует ли ему приходить сюда, но русский посол Бруннов развеял его сомнения: «Дорогой мой, если бы эта церемония была посвящена воскрешению несчастного герцога, я бы понял ваши терзания. Но поскольку речь идет о его погребении, то я не понимаю, почему вы так переживаете».

Триста тысяч задрапированных черной тканью мест для зрителей было возведено по всему маршруту следования траурной процессии. Огромная толпа численностью в полтора миллиона человек теснилась на тротуарах. При первых залпах артиллерийского салюта в честь усопшего прекратились все разговоры, мужчины обнажили головы. Моросил дождь, и в эту непогоду словно прощались друг с другом два века.

Глава 11