Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Мгновенно принесенный шест был спущен за борт. «Дева» шла без парусов, так как ветра не было, однако сила течения была велика и судно несло с большой скоростью. «Дева» стремительно приближалась к несчастному двурогому, но тот сумел сориентироваться быстро. Отчаянно рванувшись вперед и вверх, он схватился за конец шеста обеими лапами. Течение с силой ударило его о борт корабля, но он удержался и уже вскоре выбирался на палубу.

— Зря вы его вытащили, — сухо заметил капитану купец-олдорандец. — Фаги смертельно боятся воды — прошли бы мимо, он бы и утонул.

— Это мой корабль, и мое слово здесь закон, — резко отозвался Мунтрас, мрачно взглянув на купца. — Если вам не по нраву то, что здесь происходит, я вас не неволю — вы можете сойти на берег в любой момент.

Упав на палубу без сил, сталлун некоторое время лежал в луже стекающей с его шерсти воды. Из раны на его голове сочилась сукровица.

— Дайте ему глоток «Огнедышащего», — приказал капитан. — Он парень здоровый — выдюжит.

Проследив за тем, как матросы вынесли из каюты бутыль с крепчайшим димариамианским ликером, Мунтрас отвернулся и ушел к себе.

«Доживая свой век, — думал он, — я с сожалением вижу, как меняется людская природа, как ожесточается, озлобляется, копит ненависть человек, становясь мстительным и ничего не прощающим. Может быть, и тут всему виной жара. Может быть, мы просто чувствуем, что наш мир обречен гореть в огне». Ну что ж, как бы то ни было в ближайшие годы, он встретит будущее в родном Лордриардри, в своем крепком добротном доме, из которого открывается такой замечательный вид на морской простор. В Димариаме всегда было прохладнее, чем в Кампаннлате. Люди там всегда были терпимее.

В Матрассиле он попросит аудиенции у короля ЯндолАнганола, по той самой причине, по которой мудрые люди всегда обращаются к своим могущественным знакомым государям. Королева отправилась в изгнание, а вместе с ней уплыло и кольцо, которое он когда-то давно ей продал; добравшись до Оттассола, он должен будет позаботиться о том, чтобы отправить по назначению известное письмо. Тем временем он, может быть, уже получит первые известия о судьбе несчастной королевы королев. Может быть, он заглянет к Мэтти; ведь другая возможность увидеться с ней ему вряд ли представится. Ощущая внизу живота знакомое сосущее чувство, он с улыбкой думал об отлично исполняющем свое назначение доме терпимости Мэтти, дело в котором было поставлено гораздо лучше, чем в убогих оттассольских притонах. Спору нет, Мэтти хороша, хотя она и не перестает ходить в церковь и усердно молиться с тех пор, как заслужила личную благодарность от короля ЯндолАнганола, раненного при Косгатте и спасенного лично ею.

Он рад уйти на покой, но что он будет делать в своем Димариаме, вот в чем вопрос. Об этом нужно было крепко подумать; семейный очаг не обещал капитану покоя и удобств. Может быть, он подыщет себе какую-нибудь незначительную должность с необременительными обязанностями, чтобы занять хоть чем-то свой досуг.

Заснул капитан, обняв свой верный клос.

Встретивший Мунтраса Матрассил был молчалив и словно испуган событиями, происшедшими в последние дни.

Беды валились на короля нескончаемым потоком. По донесениям из Рандонана выходило, что солдаты королевской армии Борлиена бегут с полей сражения. Без конца возносимые в церквях Акханаба молитвы не смогли уберечь урожай от засухи. Королевский оружейник, усиленно пытающийся создать ружье по образцу и подобию сиборнельского, пока еще мало чем мог порадовать его величество. Сверх того, в город вернулся Робайдай.

Король ЯндолАнганол отправился верхом на прогулку по окрестностям столицы. Спешившись в тени небольшой рощи, он пошел рядом со своим любимым хоксни, Ветром. Рунт Юлий, ужасно довольный возможностью побывать на вольном воздухе и размяться, верно бежал рядом, чуть приотстав от своего хозяина. Двое верховых охраны тихо ехали позади, стараясь держаться за пределами слышимости. Внезапно спрыгнув с дерева, Робайдай предстал перед своим отцом.

— Уж не король ли это, не мой ли повелитель, прогуливающийся в лесу со своей новой невестой?

В неприбранных волосах принца запутались мелкие веточки и древесные листы.

— Роба, ты нужен мне в Матрассиле. Почему ты не хочешь вернуться во дворец?

Король не знал, что ему делать — гневаться или радоваться такому неожиданному явлению наследника.

— Я не хочу возвращаться во дворец, потому что мне там душно. Там я чувствую себя узником в роскошной клетке. Согласись, отец, есть разница между воздухом полей и лесов и вонью сырого подвала, в котором сидит мой дед. Хотя я и сейчас несвободен — вот если бы у меня не стало родителей, тогда я обрел бы настоящую волю.

Глаза Робы дико блуждали. Речь его была путана и невнятна. Он был абсолютно наг, если не считать куска звериной шкуры, обернутой вокруг чресел наподобие килта. Ребра на его тощем теле, испещренном шрамами и царапинами, торчали. В руке Роба сжимал дротик.

Стукнув тупым древком оружия о землю, Роба бросился к рунту Юлию и, крепко схватив его за лапу, притянул к себе. Молодой фагор протестующе закричал от боли.

— А, вот вы где, моя дражайшая королева, моя мачеха — как вы прекрасны в это время дня, как великолепно играет солнце на вашем белом меху с красными перьями! Вы так тщательно скрываете свое дивное тело от палящего солнца, бережете его для своего дружка, предпочитающего бросаться на вас, будто вы ветка дерева, к примеру. Или свиная матка. Или нарушенная клятва.

— Отпустите, больно! — всхлипывал маленький фагор, пытаясь вырваться на свободу.

Стремительно бросившись вперед, король ЯндолАнганол попытался ухватить сына за плечо, но тот оказался проворнее и успел увернуться. Поймав свисающую с дерева каспиарн цветущую лиану, Робайдай одним быстрым движением обернул ее вокруг шеи Юлия. Пытаясь вырваться, рунт забегал кругами, хрипя и отдирая цепкое растение от горла. Король ЯндолАнганол наконец сумел схватить своего сына.

— Я не стану тебя трогать, но прошу прекратить дурачиться и говорить со мной со всем уважением, с которым обращаюсь к тебе я. По-моему, я этого заслужил.

— Ах, Боже мой, Боже мой, какие речи! А как же поруганная честь моей матери — почему я не могу взять с тебя пример? Ты пригвоздил ее к земле рогом фагора, ты увяз по уши в своих лукавых происках!

Роба вдруг разрыдался и, получив от отца пощечину, отшатнулся назад.

— Сейчас же прекрати пороть чушь. Молчи, или, клянусь, я заставлю тебя это сделать. Возьми себя в руки, ибо если, по счастью, окажется, что ты сохранил остатки разума, то мое место по согласию Панновала сможешь занять ты и ты сможешь жениться на Симоде Тал. Если нам удастся добиться согласия на это у Священной Империи, тогда эта беда — еще не беда. Почему ты всегда думаешь только о себе, сын?