Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

3 июля 1428 г. Жаклин была вынуждена подписать в Делфте договор с Филиппом Добрым. Договор формально признавал ее право на три графства, унаследованные от отца, но лишал ее их управлением. Управление ими вместе со всеми замками Жаклин переходило к самому Филиппу. Доходы от этих территорий переходили также к нему, кроме пособия на ее содержание. Если она выйдет замуж без согласия Филиппа, суверенитет ее владений должен был быть утрачен и безоговорочно передан герцогу. На самом деле Филипп не собирался разрешать ей вступать в новый брак, так как любой ее ребенок унаследовал бы ее владения в приоритетном порядке перед ним самим. Когда через несколько лет она тайно вышла замуж за голландского дворянина Франка ван Борселена, ее муж был арестован, а она была вынуждена была отречься от престола. Жаклин, которой когда-то суждено было стать королевой Франции и графиней Эно, Голландии и Зеландии, умерла почти безземельной в октябре 1436 г. в мрачном замке Тейлинген, XIII века постройки, руины которого до сих пор возвышаются над равниной к северу от Лейдена. Ей было тридцать пять лет — молодая женщина даже в том мире, где старость наступала рано[282].

Глава V.

Дорога на Орлеан, 1427–1429 гг.

В феврале 1427 г. был убит фаворит Дофина Пьер де Жиак, который в течение последних 18-и месяцев был его главным советником. Зачинщиками убийства стала группа дворян во главе с коннетаблем Артуром де Ришмоном, пуатевинским дворянином Жоржем де Ла Тремуем и гасконцем Шарлем д'Альбре. Все трое были видными членами Совета Дофина, и их поступок, как утверждалось, был одобрен большинством остальных, включая Иоланду Анжуйскую. 8 февраля, когда двор находился в Исудене в Берри, Ла Тремуй на рассвете ворвался в спальню Жиака с отрядом солдат. Дофин, спавший в соседней комнате, был разбужен шумом. Его телохранитель вошел в комнату Жиака, и спросил, что происходит. "Уходите, — сказал ему коннетабль, — мы делаем это для блага короля". Жиака, в ночной рубашке, вывели на улицу, посадили на лошадь и отвезли в замок Ришмона в Дён-сюр-Орон, к югу от Буржа. Там он, вероятно, под пытками, признался в целом ряде преступлений, включая убийство своей первой жены и растрату денег от налогов, недавно предоставленных Генеральными Штатами. После того как дознаватели закончили свою работу, Жиак был приговорен к смертной казни. Из Буржа прислали палача, который завязал его в мешок и утопил в реке Орон[283].

Двор Дофина раздирали междоусобицы, зависть и борьба политических группировок, которые часто перерастали в насилие и бандитские разборки. Наблюдатель, писавший в 1425 г., был поражен присутствием в каждом углу сплетников, злопыхателей и заговорщиков, которые способствовали "ссорам и конфликтам". Пьер де Жиак, безусловно, расточительно распоряжался доходами Дофина. Но его настоящим преступлением было то, что он монополизировал благосклонность Карла, отодвинул на второй план других членов Совета, а затем оскорбил их, относясь к ним с явным пренебрежением. Со своей стороны, советники сочли удобным обвинить его в том, что он обманул те надежды, которые они питали после отставки Луве. В письме к своим сторонникам в Лион Ришмон заявил, что Жиак просто продолжил порочные методы Луве и его банды. Мнением Дофина никто не поинтересовался. Он с яростным бессилием взирал на то, как заговорщики игнорируют его. По словам Ришмона, Карл, видимо, не знал о "нелояльности и изменах" Жиака и в течение нескольких недель отказывался принимать его убийц. Жиак был не единственной жертвой. В течение шести недель после его смерти граф Клермонский, один из главных советников и капитанов Дофина, захватил канцлера Мартена Гужа, которого он считал своим врагом, и удерживал его, требуя выкуп, в течение нескольких месяцев. Немногие инциденты так ярко свидетельствуют о отравляющей атмосфере, царившей вокруг Дофина. Это вызвало возмущение в Парламенте в Пуатье и гневный ропот в стране, но Дофин никак не отреагировал. "Разве, на своем веку, я не был свидетелем, — заметил Жан Жувенель дез Юрсен много лет спустя, — как епископ Клермонский… был похищен принцем королевской крови и удерживался с целью получения выкупа, причем ни король, ни его Совет, ни суд даже пальцем не пошевелили, чтобы образумить его?"[284]

Когда страсти улеглись, Дофин стал искать другого человека, на которого он мог бы положиться. На место Жиака в качестве первого камергера был назначен Луи, сеньор де Шаланкон, один из младших камергеров, который, предположительно, был выдвинут Ришмоном и его союзниками. Но вскоре его сменил новый фаворит короля, конюший Жан дю Верне, известный также как Ле Камю де Болье. Как и Жиак, Верне был мелким дворянином из Оверни. Он начал свою карьеру при дворе в качестве протеже дискредитировавшего себя Пьера Фротье, что, вероятно, не повредило ему в глазах Дофина. Вскоре он стал заседать в Советах и был назначен капитаном Пуатье, должность которую прежде занимал Фротье, что позволило Верне контролировать безопасность Дофина во время его пребывания в городе. Верне ограничил доступ к Дофину и, почувствовав на себе благосклонность Карла, стал проявлять щедрость к друзьям и высокомерие к соперникам, так характерные для его предшественников. Не только Беррийский Герольд заметил, что Верне приобрел "больше власти над королем, чем ему полагалось". Это заметили и Иоланда Анжуйская и коннетабль Ришмон. "Он был хуже Жиака", — жаловался Ришмон. В конце июня 1427 г., после напряженной аудиенции у Дофина, Ришмон велел маршалу Буссаку избавиться от Верне. Верне не получил даже той пародии на суд, которая была устроена Жиаку. Он был убит отрядом из пяти вооруженных людей, когда ехал с единственным спутником по лугам реки Клен под стенами Пуатье. Один из них мечом раскроил ему череп. Дофин, увидев, что спутник его фаворита возвращается один с мулом Верне без седока, сразу понял, что произошло. Он приказал своим гвардейцам преследовать убийц, но они сумели скрыться. Было назначено расследование, которое без особого труда установило их личности. Но они так и не были привлечены к ответственности[285].

Все эти назначения людей, которые Ришмон мог предотвратить, и которых он в итоге возненавидел, свидетельствуют о его плохом знании человеческой натуры. То же самое можно сказать и о следующем человеке, занявшем пост главного министра Дофина. Жоржу де Ла Тремую суждено было стать заклятым врагом Ришмона и главой фигурой в правительстве на ближайшие шесть лет. Ему было 45 лет, когда он стал первым министром Карла VII. Как и Пьер де Жиак, как и сам Ришмон, он имел неоднозначное прошлое, побывав в обоих лагерях враждующих принцев, разделявших Францию. В молодости Жорж служил при дворе Иоанна Бесстрашного, который сделал его первым камергером