Оранжевый цвет радуги - Милена Завойчинская

– Ты чего с мужем не поделила?

Остались мы с ней у огня вдвоем, но тема для беседы была явно не для посторонних ушей. Мало ли, вдруг кто-то еще не спит неподалеку.

– Ничего, – ответила я тоже шепотом и пожала плечами. – Нам нечего делить. Во-первых, у меня ничего нет. Вообще ничего, кроме Яши и голографера, да и то, они оба были куплены на чужие деньги. А во-вторых, мы с командором в разных весовых категориях. Кто он – и кто я.

– Зря ты так. Он ведь твой муж.

Комментировать данное замечание я не стала, только вновь пожала плечами. Некоторое время мы сидели, глядя на всполохи огня, и молчали. У меня не было настроения общаться и что-либо объяснять, а о чем думала моя соседка, я не знала. А потом вспомнила кое-что, что давно хотела узнать.

– Тарри, что такое кахэто? Объясни мне, пожалуйста, подробно. И желательно с женской точки зрения.

– Кахэто? – задумчиво повторила девушка. – В двух словах и не объяснишь…

– Ничего, можно не в двух, – не поддалась я.

– Кахэто – это «истинная пара» в переводе с нашего старого языка. Знаешь, что такое феромоны? Так вот, мы, ниоки, будучи крайне восприимчивыми к запахам, чувствуем их. И случается встретить свою пару, руководствуясь именно этим. Особь противоположного пола пахнет так, что… Разум просто пасует и не может справиться с зовом. То есть фактически выбор кахэто – это выбор тела. Можно ненавидеть этих мужчину или женщину, можно презирать, можно вообще не испытывать к нему или к ней никаких чувств, а телу будет плевать. Тяга такая сильная, что остается только смириться и принять это как факт.

– Но это же ужасно! – высказалась я.

– Приятного мало, согласна. Случается, что твой или твоя кахэто уже давно благополучно живут в семье, имеют детей и даже смотреть в твою сторону не хотят. А тому несчастному, которому не повезло встретить свою пару так поздно, остается только мучиться и стараться держаться подальше.

– И что, это навсегда? Кахэто бывает только единственная?

– Ну почему? Гипотетически, если повезет, то можно встретить другого или другую кахэто. Или не встретить, и тогда всю оставшуюся жизнь будут ломать воспоминания и мысли о том, что у тебя могло бы быть. Можно полюбить кого-то всем сердцем, создать семью, а память тела будет жить, и сохраните боги снова столкнуться с той или тем, кто, являясь твоим кахэто, не ответил взаимностью. В общем, встретить кахэто – это самое большое счастье, если складывается пара, и самое большое несчастье, если не повезло.

– Прелестно! – злобно хмыкнула я. – То есть я для командора эдакий ходячий феромон, и терпит он меня только потому, что ему не повезло меня встретить. Шикарно!

– Ну не утрируй, – похлопала меня по плечу Тарри. – Ты ему явно нравишься.

– А у него выбора, оказывается, нет. Конечно, нравлюсь, раз его тело нашло себе кахэто. Токсикоман несчастный, – прошипела я, утвердившись в своих худших подозрениях.

– Тебя это так задевает? – удивленно спросила девушка. – Акир кон Като красив, молод, из хорошего рода и многого добился в жизни. Чем тебя не устраивает такой муж?

– Чем? – Я повернулась и посмотрела ей в глаза. – Наверное, тем, что я-то не ниоки. И мне ваши заморочки с феромонами абсолютно чужды и непонятны. Я – человек! И выбрать себе мужа хотела бы сама, руководствуясь чувствами, причем взаимными. А не… тем, как пахнет особь противоположного пола. А в нашем с командором случае ни о каких чувствах речь не ведется вообще.

Тарри отвела взгляд и поворошила прогорающие дрова.

– Ты сама встретила уже своего кахэто? – спросила я ее, чтобы заполнить паузу.

– Нет, – покачала она головой. – Боги миловали, и я надеюсь, что этого никогда не случится. Не хочется стать рабой своего тела и зова к…

Поняв, что сказала, она бросила на меня быстрый взгляд:

– Прости, я не то хотела сказать.

– Да ясно все, что уж… – понурилась я.

Рассвет я встречала все там же, у почти погасшего костра. Тарри давно ушла спать, Яшка тоже дрых, а я все сидела, размышляя о жизни. Не знала я, как мне дальше жить. Просто не знала.

Я за многое была благодарна Акиру. Как бы сильно я на него ни злилась за вчерашнее хамское поведение, все равно трезво оценивала ситуацию. Я жива только благодаря ему. И свободна, пусть и относительно, тоже только потому, что он принял участие в моей судьбе. Другой вопрос, что действовал он, как оказалось, далеко не из обычного благородства. Был у него свой корыстный интерес в том, чтобы вытащить меня из борделя. Да и в том, чтобы жениться… был.

Умом я понимала, что на это не стоит злиться. Командору тоже не позавидуешь. Летел себе спокойно в экспедицию, воплощал мечту жизни, и вдруг – нате вам! – как снег на голову свалилась малахольная девчонка с амнезией, да еще другой расы, да еще с кучей проблем. И не только свалилась, а еще оказалась его кахэто. Той, кого боятся встретить, чье появление воспринимают как божью кару. Кому нужна такая радость?! Лично я не хотела бы для себя такого. Так что я могла понять, почему Акир так бесится и злится на меня. Навязалось на его голову несчастье ходячее, рыжее и бестолковое.

И выкинуть не выкинешь, и терпеть мочи нет. Вот и женился, пока меня кто другой не окрутил. Так хоть какая-то надежда, что останусь под приглядом. Потому и терпел меня со всеми моими заморочками. А я ведь отдавала себе отчет, что я – совершенно ненужный элемент в этом коллективе, состоявшем из ученых и солдат. Ну зачем нужен в научной экспедиции художник? Это ведь не туристическая эеспедиция, не развлекательное кино снимают, а… Да что там. После объяснения Тарри и ночного бдения до меня дошло, что должность мне Акир выделил только для того, чтобы держать под присмотром подле себя. Не удивлюсь, если и платит он мне из своего кармана. От этой мысли я страдальчески поморщилась.

Ну что я за бесполезное и бестолковое существо? Никакого проку от меня, одни помехи. Вот чем я так провинилась перед Мирозданием, что меня занесло неведомо куда, неведомо к кому?!

Только вот обида никак не желала уходить. Она ведь иррациональна по сути своей. Можно обидеться на пустяк и хоть сто раз убеждать себя, что на это обижаться не стоит, а перестать не получится. Вот и я – понимала командора, но простить за вчерашние вопли и то, как он унизил меня перед посторонними, не могла.

Лагерь постепенно просыпался, вокруг начал ходить сонный народ. Потянуло дымком от полевой кухни и ароматом кофе, а я все сидела и ждала, пока меня позовут к шаттлу, чтобы вернуться на крейсер.

– Алеся! – окликнул меня сзади Майки. – А почему ты здесь?