Гонщик - Антон Орлов

Тем временем одна из птиц вспорхнула на край ванны и не удержалась на скользкой поверхности – захлопала крыльями, пытаясь сохранить равновесие, но все равно бултыхнулась в воду. Девушка взвизгнула. Мокрый гиутас заорал дурным голосом, вылетел из ванны и начал носиться по залу, пронзительно вереща и обдавая людей брызгами. Дрессировщик бегал за ним и выкрикивал не то команды, не то ругательства на незийском, Ли с восторгом наблюдала за погоней. Девушка расплакалась.

– Я больше не могу! – сердито буркнула она сквозь слезы, повернувшись к Ольге. – Я их боюсь! Они такие противные, так мерзко орут! Они щиплются!

– Рита, пожалуйста, успокойтесь, – ласково попросила Ольга. – Нам придется сделать еще один дубль, самый последний…

– Мы сделали уже целых шесть самых последних дублей! – Рита шмыгнула носом. – Они меня заклюют…

– Не заклюют, дрессировщик не позволит.

Тем временем дрессировщику удалось поймать и успокоить мокрую птицу.

– Можете продолжать, леди, – небрежно бросил он. – Если Шаркат еще раз плюхнется в ванну, я ему хвост накручу, – и, сочтя инцидент исчерпанным, устроился на корточках около клеток.

– Они злюки… – продолжала всхлипывать Рита. – У них такие страшные голенастые лапы, как у ощипанной курицы из морозильника…

Ольга с мученическим видом вздохнула.

– Привет! – окликнула ее Тина.

Та повернулась, вздрогнула, вскочила с кресла и вдруг повисла у Тины на шее.

– Тина, живая! Мы все думали, что ты погибла…

Издав ликующий вопль, Ли последовала ее примеру. Не будь Тина киборгом, она не устояла бы на ногах.

– Ризэи Каано смотрела в гостях документальный фильм «Страсти в системе Раксы», – отпустив подругу, сообщила Ольга. – Там всякие ужасы, и про тебя тоже есть…

– Я в курсе, мне Джеральд сказал.

Тина украдкой оглядела Ли: левая рука в порядке, разве что кожа светлее, чем на правой. Поймав ее взгляд, Ольга еле заметно кивнула.

– Перерыв пятнадцать минут! Ли, отойди пока, ты с Тиной потом поговоришь.

Девочка состроила недовольную рожицу, но послушалась.

– Как она себя чувствует?

– Плохо. Кричит по ночам и не может оставаться в квартире одна. Дело в том, что после взрыва она не сразу потеряла сознание…

– Знаю, – кивнула Тина.

– Ну вот… Я сняла квартиру с громадными окнами, и мы никогда их не закрываем – ей страшно в закрытых помещениях. Тина, это я во всем виновата, я заперла ее одну… Меня за это нужно убить!

– Ольга, не надо. Ты обращалась к психотерапевтам?

– Да. Один выписал целую кучу лекарств, но я не хочу в тринадцать лет сажать ее на таблетки. Другой предложил блокировку памяти… – Ольга сердито поморщилась. – Сама не знаю, почему мне это не нравится… Тина, ты ведь тоже пережила катастрофу – перед тем, как стала киборгом. Не можешь что-нибудь посоветовать?

– Мне помог один силарец, священник и целитель. Попробуй поговорить насчет Ли с силарцами.

– Он действительно тебе помог?

– Мне перестали сниться кошмары, и катастрофу я с тех пор вспоминаю спокойно.

– Разве киборгам снятся кошмары?

– Бывает.

– Я думала, ты вообще не видишь снов…

– Мозг у меня человеческий, – улыбнулась Тина.

Ли около ванны пыталась погладить гиутаса, но тот каждый раз отбегал в сторону. Поймав одного, дрессировщик окликнул девочку – Ли подошла, присела рядом и стала осторожно гладить птицу. Незиец что-то тихо объяснял ей.

– Ты сейчас не занята? – спросила Ольга.

– До вечера – нет.

– Не сможешь взять ее с собой? Я боюсь отпускать ее в город одну… Если ее нет рядом, мне все время кажется, что с ней опять что-то случилось.

Тина подумала, что в психотерапевтической помощи нуждается не только Ли, но и сама Ольга. А тот, кто устроил взрыв на «Сиролле», должен умереть.

– Ли, иди сюда! – позвала Ольга. – Хочешь прогуляться с Тиной?

– Хочу!

Когда вышли на улицу, ветер взметнул рыжие вьющиеся волосы Ли, и они окружили голову девочки растрепанным облаком. Худенькая, в белых шортах и яркой красно-желтой майке, она выглядела коренной обитательницей этого нарядного города под голубым небом, хоть и не была незийкой. Ее макушка чуть возвышалась над плечом Тины.

– Покажи высший пилотаж! – попросила она, когда аэрокар поднялся в воздух.

– Здесь, над Кеодосом? Нас оштрафуют, – резонно возразила Тина.

– М-м… Жалко. Джеральд говорил, что ты классно пилотируешь. А давай слетаем в Элакуанкос, и по дороге ты покажешь высший пилотаж!

– Надо отпроситься у мамы.

Тина связалась с Ольгой, та не возражала против экскурсии в Элакуанкос. Аэрокар поднялся выше силового купола; белый, с цветными вкраплениями, город уменьшился в размерах, сверкали на солнце стеклянные здания, с такой высоты похожие на декоративные безделушки. В воздухе сновало множество машин, но скоро это столпотворение осталось позади. Внизу раскинулась равнина с колючей желто-зеленой растительностью, редкими красноватыми скалами и рощами громадных ракун. Вдали блестело море.

– Ты пристегнулась? – повернулась Тина к девочке.

– Ага.

– Система аварийного катапультирования исправна?

– Да, м’гис, – отозвался автомат.

Аэрокар начал кувыркаться в воздухе и выписывать мертвые петли, подражая древним самолетам. Ли стиснула подлокотники, ее большие голубовато-серые глаза восторженно сияли. Тина только сейчас заметила, какие исцарапанные у нее коленки – как у пятилетней.

– Тина, ты когда-нибудь участвовала в воздушном бою?

Совсем недавно, усмехнулась Тина, вспомнив сражение с вездеходом в Рисахэи.

– Случалось.

– Здорово, да? Знаешь, я тоже хочу стать киборгом. Полетели в Элакуанкос?

Над Элакуанкосом клубились грозовые тучи, и они повернули обратно, не приземляясь.

– Я привезла тебе подарок, – Тина вытащила из кармана камни. – Это рошегенские минералы, нравятся?

– Красивые… – Ли подставила ладошку. – Спасибо…

Глядя на нее, Тина подумала, что быть ребенком – это иногда не так уж и плохо… Свое собственное детство она вспоминать не любила, там было слишком много боли, унижений и несвободы. По той же причине ее отталкивали религиозные учения, утверждавшие, что человек рождается и живет много раз, – Тина предпочитала оставаться агностиком, даже силарцы не смогли ее в этом поколебать. Она готова была с кем угодно драться, переносить любые трудности и лишения, но вновь пережить детство – это уж увольте! Одна мысль об этом заставляла ее содрогнуться. Однако Ли, которой было всего тринадцать, не выглядела несчастливой или подавленной (клаустрофобия не в счет – такое и со взрослыми случается).