Таинственный остров (перевод Н. Немчиновой и А. Худадовой ) - Жюль Верн

Сайрес Смит и его спутники отлично выспались в пещере, любезно предоставленной им ягуаром.

С восходом солнца все уже были на берегу, на самой оконечности мыса, и снова осматривали горизонт, широко открывавшийся в этом месте. Инженер ещё раз убедился что на море не видно ни паруса, ни остова разбитого судна, он ничего не обнаружил, даже глядя в подзорную трубу.

Ничего не было видно и на берегу моря, во всяком случае на южной стороне мыса — почти прямой полосе в три мили длиною, ибо дальше изгиб небольшого залива скрывал от взора остальную часть побережья; и, даже стоя на крайнем выступе полуострова Извилистого, нельзя было разглядеть мыс Коготь, заслонённый высокими береговыми скалами.

Итак, оставалось одно — исследовать южную часть острова. Но стоило ли отправляться немедленно в эту экспедицию и посвящать ей весь день 2 ноября?

Это не входило в первоначальный план колонистов. Действительно, оставив пирогу у истоков реки Благодарения, они решили после осмотра западного берега вернуться за ней и плыть вниз по течению реки до Гранитного дворца. Тогда Сайрес Смит рассчитывал найти на западном берегу гибнущее судно или корабль, бросивший там якорь, но теперь приходилось искать в южной части острова то, что они не нашли в западной.

Гедеон Спилет предложил обследовать остров, чтобы окончательно решить вопрос, не произошло ли здесь кораблекрушение, и спросил, сколько приблизительно миль отделяет мыс Коготь от крайней точки полуострова.

— Да около тридцати, если идти по берегу, — ответил инженер.

— Тридцать миль! — повторил Гедеон Спилет. — Ведь это целый день пути. И всё же, по-моему, мы должны вернуться в Гранитный дворец по южному берегу.

— Но от мыса Коготь до Гранитного дворца ещё по меньшей мере десять миль, — заметил Герберт.

— Что ж, сорок так сорок! — ответил журналист. — Пойдёмте не теряя времени. Ведь мы узнаем неведомую часть побережья, и нам больше не придётся её исследовать.

— Всё это верно, — сказал Пенкроф, — ну, а как быть с пирогой?

— Оставим пирогу у истоков, — ответил Гедеон Спилет, — ничего с ней не случится за два дня! Нельзя пожаловаться, что на острове нет прохода от грабителей!

— Однако стоит мне вспомнить о черепахе, как я начинаю во всём сомневаться.

— «Черепаха, черепаха»! — воскликнул журналист. — Разве вам не известно, что её перевернуло волной!

— Как знать? — пробормотал инженер.

— Да, но… — начал было Наб.

Очевидно, Набу хотелось что-то сказать, потому что он открыл рот, словно собираясь говорить, но так и не вымолвил ни слова.

— Что ты хочешь сказать, Наб? — спросил инженер.

— Если мы вернёмся по берегу, обогнув мыс Коготь, то будем отрезаны от дома, — ответил Наб.

— Рекой Благодарения! Это верно, — сказал Герберт. — Ни лодки, ни моста у нас не будет, и нам не переправиться на другой берег.

— Пустяки, мистер Сайрес, — заметил Пенкроф, — соорудим плот и без труда переплывём реку.

— А всё же, — произнёс Гедеон Спилет, — нам придётся перекинуть мост через реку, чтобы наладить сообщение с лесами Дальнего Запада.

— Подумаешь, мост! — воскликнул Пенкроф. — Да ведь мистер Смит у нас инженер! Понадобится нам мост, он и построит мост; ну, а сегодня вечером я берусь переправить всех вас на другой берег, да так, что вы даже ног не замочите. Съестных припасов у нас хватит ещё на день — это всё, что нам нужно, да и дичи, надо думать, попадётся не меньше, чем вчера. В путь!

Все горячо одобрили предложение журналиста, поддержанное Пенкрофом, ибо каждому тоже хотелось покончить со своими сомнениями и, обогнув мыс Коготь, завершить обследование острова. Но нельзя было терять ни минуты — ведь предстоял долгий путь в сорок миль, и путники не надеялись, что дойдут засветло до Гранитного дворца.

В шесть часов утра маленький отряд двинулся в дорогу. Друзья были начеку и, готовясь к встрече с двуногими или четвероногими зверями, зарядили ружья пулями, а Топ, бежавший впереди, получил приказ облазить опушку леса.

Начиная от мыса, похожего на хвост гигантского пресмыкающегося, там, где заканчивался полуостров, берег слегка изгибался на протяжении пяти миль; путники быстро прошли их, но, несмотря на самые тщательные исследования, ничего не обнаружили — ни следов давнишнего или недавнего кораблекрушения, ни следов привала, ни золы от потухшего костра, ни отпечатка человеческой ноги.

Наконец они пришли на то место, где берег поворачивал к северо-востоку, образуя бухту Вашингтона, и взору их открылось всё южное побережье острова. В двадцати пяти милях еле виднелся в утреннем тумане мыс Коготь, и казалось — путников обманывало зрение, — будто он приподнят и висит между небом и водой. От этой точки и до конца обширной бухты тянулся ровный, плоский песчаный берег, на заднем плане окаймлённый тёмной полосой леса. Дальше берег был сильно изрезан, острые косы уходили в море, а на самом краю мыса Коготь чернели скалы, нагромождённые в причудливом беспорядке.

Вот какие были очертания у этой части острова, которую исследователи видели впервые; они остановились, чтобы оглядеть всё побережье.

— Судно, попавшее сюда, наверное, погибло, — сказал Пенкроф. — Песчаные мели, уходящие в открытое море, а за ними — подводные рифы! Опасные места!

— Но ведь что-нибудь да осталось бы! — заметил журналист.

— На рифах остались бы обломки судна, а вот на песке ничего бы и не осталось, — ответил моряк.

— Почему же?

— Потому что пески опаснее всяких скал, они всё засасывают. За несколько дней мог исчезнуть бесследно корпус корабля, даже в несколько сот тонн.

— Значит, Пенкроф, — проговорил инженер, — нет ничего удивительного, что от корабля и следа не осталось, если он погиб тут на отмелях?

— Да, мистер Сайрес, время или буря, должно быть, замели все следы. И всё же странно, что на берегу, подальше от моря, не видно ни обломков мачт, ни досок.

— Будем же продолжать поиски! — сказал инженер.

В час пополудни поселенцы дошли до середины бухты Вашингтона — уже было пройдено двадцать миль.

Сделали привал, чтобы позавтракать.

Берег изменился: он был скалист, причудливо изрезан длинной грядой выстроились подводные камни, сменившие отмели; море, сейчас спокойное, должно было их обнажить во время отлива. Волны, отороченные пенистой бахромой, мягко разбивались о верхушки подводных утёсов. Отсюда до мыса Коготь берег тянулся узкой полосой, стиснутой между грядой рифов и лесом.

Идти становилось всё труднее: обломки скал преграждали путь вдоль моря. Всё выше становился гранитный кряж, деревья, растущие на нём, казалось, отступали назад — виднелись одни лишь зелёные макушки, — они словно застыли в неподвижном воздухе.