Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь

Николай, когда узнал о моём самоуправстве с бумагами английского посольства и дальнейшими действиями по фигурантам, среди которых были чины, включая третий и четвёртый классы, пришёл сначала в ярость. Давно я таким его не видел, точнее, лицезрел в таком состоянии в третий раз. Были даже слова с его стороны, что мне самому место в Петропавловке.

Но когда император ознакомился с материалами, включающими уже признательные показания, как-то сдулся и почернел лицом. Такого предательства он не ожидал, хотя пример родного дяди и двоюродных братьев был перед глазами. И одного ли дяди, и одних ли братьев?!

Отошёл Николай только в Гатчинском дворце, в кругу семьи. К этому времени Елена Филипповна уже более-менее поправилась, и состояние её здоровья не вызывало опасений. С детьми всё было в порядке. Правда, по словам моей любимой, они часто вспоминали в эти дни про дядю Мишу и дядю Тимофея.

Положение моей жены при императрице было особенным. Она не была ни фрейлиной, ни статс-дамой, но постоянно находилась при раненой императрицей и её детях. Жена «имперского волкодава», принимавшая участие в обороне Благовещенска, получившая во время неё ранение и соответствующие награды, была как бельмо в глазу у двора Её императорского величества. Но Елена Филипповна ей благоволила. Об этом я узнал, когда с императором вернулся в Гатчину. Ещё один раздражающий фактор для аристократии, но и это перебедуем. А пока я наслаждался возможностью быть рядом с женой хотя бы ночью.

Проблем было море. Это ещё хорошо, что Дан взял на себя все хозяйственные, а Лис все вопросы по боевой подготовке курсов при Аналитическом центре. А то была бы полная труба. Времени катастрофически не хватало.

Кстати, наши боевые пловцы самостоятельно включились в физическую и боевую подготовку курсов Аналитического центра. Честно говоря, я этого не ожидал. Всё-таки снобизм морских офицеров Российского флота мне уже стал известен. А тут группа «морских дьяволов» сама изъявила желание участвовать в утренних зарядках и других занятиях. Причём кавторанг, точнее, уже кап-раз Кононов бегал, прыгал, стрелял, окапывался наравне со всеми.

Я посмотрел на застолье. Анатолий Алексеевич что-то увлечённо рассказывал императору, благо уже имел опыт общения с ним. Остальные офицеры сидели, словно штырь проглотили. Но больше всего меня добили Корелов и Белов. Новоиспечённые дворяне застыли мумиями. Находиться за одним столом с Самодержцем Всероссийским для них явно был перебор. Такого они не могли для себя представить даже в самых смелых мечтах. И, пожалуй, это было самым позитивным за последние дни.

Эпилог

Я стоял за спиной царской четы и их двух сыновей, наблюдавших из Императорского павильона за торжественным спуском на воду крейсера первого ранга «Михаил Хохлов». Под залпы артиллерийского салюта стоявших на Неве кораблей крейсер благополучно сошёл на декабрьскую, свинцовую невскую воду. По мере выхождения судна из эллинга, на нём были подняты флаги, а на грот мачте штандарт Его Императорского Величества.

На сороковины, после поминальной службы в Гатчинской дворцовой церкви по новопреставленному Михаилу, на которой присутствовали император и императрица, я вместе с братами сходили на Гатчинское кладбище, где похоронили Хохлова. Потом хорошо помянули Севастьяныча, благо Николай освободил нас в этот день от службы, и не воспользоваться таким случаем, чтобы посидеть как раньше, было бы большим грехом. Я уже и не помнил, когда это удавалось в последний раз.

А вечером, оправдываясь перед Машенькой за то, что пришёл домой выпивши, ляпнул, что царской чете надо было бы как-то отметить подвиг моего бывшего денщика, тем более император это обещал. А на вопрос жены: «Каким образом»? Взял и сказал: «Назвали бы какой-нибудь корабль или улицу его именем. Вот это была бы память по Михаилу Севастьяновичу, у которого ни кола, ни двора, ни семьи не осталось».

Не знаю, что сказала Машенька императрице, но вместо «Авроры», которая должна была присоединиться к своим сёстрам-богиням «Диане» и «Палладе», сейчас на Неве застыл новый бронепалубный крейсер «Михаил Хохлов».

Морячки сначала побузели. Как же так, им теперь ходить не на богине, а на корабле, носящим имя какого-то унтер-офицера. Но Елена Филипповна, узнав об этом, заявила через газеты, что берёт шефство над крейсером «Михаил Хохлов». И что на этом корабле, названном в честь человека, который закрыл собой от пуль её детей, погибнув при этом, будут служить только лучшие из лучших. А кому это не нравиться, пусть убираются с флота к чертям собачьим.

Последнее утрирую, но смысл был таким. Гнев матери, которая чудом не потеряла своих детей, бывает страшным. Тем более, если мама – Императрица Всероссийская. В общем, морское ведомство от адмиралов до нижних чинов прониклись смыслом заявления Елены Филипповны, и даже начались интриги за право попасть в экипаж крейсера.

Простой же люд эту новость встретил с восторгом. Такого ещё никогда не было ни в одном из флотов мира, чтобы военный корабль назвали именем простого солдата. Можно сказать, что этой акцией Николай поднял свой рейтинг, который и так был хорош после подавления переворота и похода на английскую эскадру, на небывалую высоту.

Я же смотрел на крейсер «Михаил Хохлов» и думал: «Кто же теперь шарахнет холостым зарядом по Зимнему дворцу?»

Вспомнился анекдот из моего прошлого-будущего:

– Товагищи! Геволюция отменяется!

– Почему?

– Товагищ Дзегжинский на гыбалку уехал.

– А что, без Дзержинского нельзя?

– Да без него-то можно, без «Авгогы» никак.

Да, без «Авроры» никак. Изменения, произошедшие за последние пару месяцев, не поддавались воображению. История в этом мире явно пошла по совершенно другому пути.

Союз Германии и России заставил морщить лоб дипломатию всех ведущих стран. Франция, до которой Николай довёл договор по Европе, до сих пор молчала. Франц-Иосиф так же хранил молчание. Про Англию речи не было. Там Георг Пятый явно готовил ответный удар. Но из-за высылки нашей дипломатической миссии глаза и уши на Туманном Альбионе мы пока потеряли.

Но как стало известно от моего старого знакомого – посла во Франции князя Урусова Англия и Япония на днях заключила между собой договор, в котором признавали друг за другом право на вмешательство во внутренние дела Китая и Кореи ради защиты своих интересов. Как князь написал в докладе императору, это произойдёт: «Если им будут угрожать либо агрессивные действия какой-либо другой державы, либо беспорядки, возникшие в Китае и Корее».

Вторая статья договора по сообщению Урусова обязывала каждую из сторон соблюдать строгий нейтралитет в случае, если другая сторона, защищая свои интересы в Китае или Корее, окажется в состоянии войны с третьей державой. В случае войны одного из союзников с двумя и более державами, по третьей статье договора обязывал другую договаривающуюся сторону оказать ему военную помощь.

Каким образом Лев Павлович достал содержание этого договора, история умалчивает, но Николай достойно его за это наградил, присвоив чин действительного тайного советника, а это не много не мало, второй класс по табелю о рангах.

Да, договор в такой форме давал Японии возможность начать войну с Россией, обладая уверенностью, что ни одна держава не окажет России вооруженной поддержки из опасения войны уже не с одной Японией, но и с Англией. Вместе с тем, Японии обеспечивалась и финансовая помощь Британии, включая строительство новых кораблей.

Таким образом, в результате англо-японского договора Георг получил возможность нанести при помощи Японии серьезный удар России и, кроме того, в известной степени усилить свое влияние в Европе в борьбе против Германии.

Правящие круги Америки также рассчитывали при помощи Японии ослабить влияние России на Дальнем Востоке и усилить свое собственное влияние в Китае и в Корее, оттерев Германию. С этой целью американцы были готовы предоставить Японии далеко идущую финансовую поддержку. Эти сведения пришли от Тифонтая, который начал выполнять свою часть договора, после того как стал одним из поставщиков Квантунской армии.