Экипаж Большого Друга - Р. Эйнбоу

— А почему олимпийцы вас не преследовали? — первое, что пришло мне в голову.

— Сочли, что с нас хватит. Да и цель у них была — уцелеть. Они её достигли. Мы, конечно, могли вернуться, но зачем? Чтобы погибнуть?… Ну всё, пора нам расставаться, — неожиданно оборвал себя Андрей.

— Ещё один вопрос, последний, — я посмотрел на Андрея, он улыбался. — Почему вы так долго не возвращались? Ведь…

— Мы и сейчас не хотим возвращаться, так только одним глазком посмотрели. Теперь здесь ваш дом, нам тут делать нечего, — он заметил, что я приготовился к новому вопросу, покачал у меня перед носом пальцем. — Нет, всё, время вышло, мне пора в дорогу. Давай лучше выпьем. На посошок.

Он опять разлил, на этот раз коньяк.

— За что пьём? — с веселой улыбкой спросил он.

Я пожал плечами.

— Тогда за то, чтобы у героев было поменьше работы. Чем меньше ошибок, тем меньше героев. Аминь.

Мы выпили. Он поставил бокал на столик, махнул рукой, сказал «подарок на память» и исчез.

Пока я разбирался с подарком — сложился столик не сразу, воздух вокруг заметно потеплел. Костёр перестал согревать, но начал источать жар. Я поспешил забраться в модуль, и тут меня застал вопль Чарли:

— Капитан!!! Слава богу! Что со связью? И что вообще происходит?

Я-то думал, меня ищут и на ушах стоят, а они про связь спрашивают. Капитан пропал на два часа без малого, даже с места не сдвинулись. Ну, народ!

— А что происходит? — спросил я, сыграв недоумение.

— Минуту и двадцать три секунды отсутствовал канал связи с твоим «Тунгусом». Да и вообще тебя не было видно. Оп! Ещё смешнее. Из моей памяти исчезли два часа. Хреновые дела, Саш?

Ага! Очухались.

— Да нет, всё хорошо. Нам ниспослали откровение, — ответил я, покидая транспортный отсек и направляясь в сторону рубки.

В ничего не изменилось с того момента, как я ушел. Хотя нет, Димки не видно, я позвал его присоединиться к политинформации, но он ответил, что, лёжа в кровати, лучше воспринимает. Рассказ мой много времени не занял. После того, как иссякли вопросы, воцарилось молчание. Минут через десять прорезался Димка:

— А может, нам самим — того, срисовать эти коды, а братьев по разуму побоку?

Мирон зло фыркнул:

— И после этого держать круговую оборону против тринадцати цивилизаций? Коды сами по себе ничего нам не дадут. Братики нас сожрут, не подавятся. Стереть род людской в порошок под силу даже одним кристам, если, конечно, нам не поможет Шааясс. Так что перестаньте сказать эти глупости, Дмитрий Иванович. Думайте лучше, как нам не пролететь. Уж больно ненадёжно всё. Неопределённо.

У меня мелькнула мысль, и я поспешил перебить спорщиков:

— Чарли, расскажи, как всё происходило после моего ухода.

— Ты немного полюбовался на звёзды, потом принялся выяснять у Стаса, что это там такое чёрненькое белеется. После слов «дай я сам поведу» мы и отключились, и Стас в том числе, я проверил. У меня работали некоторые вспомогательные сенсоры, но толку от них мало. Запредельный уровень воздействия на… даже не знаю, на что. Видимо, мы освободились от воздействия раньше Стаса. Разница меньше двух минут, я не успел разобраться. Сразу после «просветления» я зарегистрировал обычный пространственный прыжок, но без хлопка и прочих возмущений пространства…

— Ты вектор отследил? — я даже привстал.

— Это на автомате у меня. В этот раз ничего не вышло, слабый сигнал, ниже чувствительности сенсоров.

Ну и чёрт с ним, не было прухи с самого начала, чего уж теперь-то ждать.

— Ты хочешь сказать, что мы могли узнать, где находится выход в Хаос, — Мирон почесал макушку пятернёй. — А оно нам надо?

То-то и оно.

— Предлагаю забыть о невозможном, — поспешил согласиться я. — Займёмся нашими баранами, братьями по разуму, значит.

— Предлагаю план, — голос у Ивана — серьёзнее некуда. — Единственный наш козырь — скорость. Предложим кристам и иже с ними подождать здесь, сами смотаемся на верфь… Нет, пусть Соломон туда отправляется один, а мы останемся как бы заложниками. Должны же они понимать, что никуда мы не денемся. Они согласятся, особенно когда узнают, что не нужно штурмовать Олимп. Сол возвращается, делится информацией, и мы расходимся до новых встреч. Потому как нам пока делить нечего. Как вам план?

Алёна, молчавшая до сих пор, предложила, на мой взгляд, здравую мысль:

— Пусть Сол перед возвращением на Колыбель передаст коды на Землю. Так всем будет спокойнее.

Мирон поаплодировал:

— Браво, Алёнушка. А я вот подстраховке даже не подумал. По-моему всё здорово. Предлагаю закрыть прения и идти спать. Слишком много за один день произошло. Как, капитан?

— Угу, — у капитана у самого глаза начали слипаться. — Спокойной ночи. Всем.

Следующая неделя выдалась на редкость суматошной и вымотала нервы основательно. Иван отправился руководить флотом сервов в тот же день, когда они возникли в системе Колыбели. Соломон «пришел в себя», с интересом выслушал мой рассказ, после того, как Чарли поделился с ним по своим каналам. Уж не знаю, что нового он узнал из первых рук, но сразу же рванул на место событий, изображая детектива, наверное. Потом попросил посмотреть подарок Андрея, единственный вещдок. Чемодан его разочаровал, он буркнул «этакого добра навалом». Что он там для себя выяснил, я так и не удосужился узнать.

Странно, но больше всего его поразило то, что его носитель до недавнего времени имел иммунитет против порчи. В компетенцию хранителей такие вопросы не входили. Он сразу же предложил «быстренько слетать и всё выяснить о кодах», но потом сам признал, что быстро не получится — что искать, неясно.

Сервы оказались вполне покладистыми. Однажды присягнув, выполняли приказы неукоснительно, Иван не мог нарадоваться. Подготовка к встрече иных отняла всё оставшееся время. Нужно рассредоточить должным образом силы «гвардии». Нужно подготовить и оформить наши предложения по сотрудничеству и дальнейшим отношениям Земли и иных. Соломон выдал на-гора всю информацию, что собрал Хранитель о ближайших к Колыбели цивилизациях, и её осмысление потребовало от меня титанических усилий. Пришлось даже прибегнуть к гипнодопингу, будь он неладен. Зато я обнаружил, что обещанное улучшение памяти — не просто слова.

Памятью я никогда не мог похвалиться и чёрной завистью завидовал тем, кто мог без напряга заучивать иностранные слова или, скажем, с одного прочтения запомнить стих. А тут вдруг с восторгом обнаружил, что всё прочитанное легко укладывается в памяти и легко оттуда извлекается по первому запросу. То же самое заметил и Димка, всегда, правда, имевший отменную память.