Вор времени - Терри Пратчетт

– Мы знаем названия трех тысяч семисот девятнадцати продуктов,- доложил, сделав шаг вперед, господин Индиго-Фиолетовый.

По данным вопросам он стал настоящим экспертом, что для Аудиторов тоже было абсолютно непривычно. Раньше у них никогда не было экспертов. То, что знал один, знали все. Если один знал то, чего не знали другие, его можно было счесть в некоторой степени индивидуальностью. А индивидуальность была чревата смертью. Кроме того, ты обретал власть и ценность, а значит, ты мог умереть довольно-таки мучительной смертью. Но сейчас так многому еще предстояло научиться, и он, подобно некоторым другим Аудиторам, даже подобрал ряд лицевых тиков и гримас, которые соответствовали бы умственной деятельности.

– Назови хотя бы один,- приказал господин Белый.

– Сыр,- мгновенно ответил господин Индиго-Фиолетовый.- Прокисшие лактациозные выделения жвачных животных.

– Мы найдем сыр,- сказал господин Белый.

Мимо прошли три Аудитора.

Сьюзен выглянула из дверного проема.

– Ты уверен, что мы идем в нужном направлении? – спросила она.- Мы уходим от центра все дальше и дальше.

– Я пошел бы туда,- ответил Лобсанг.

– Хорошо, но мне не нравятся узкие улицы. Мне не нравится прятаться. Я не такой человек.

– Да, я заметил.

– А что это там, впереди?

– Задняя стена Королевского музея искусств. За ним – Брод-авеню,- сказал Лобсанг.- Именно туда нам нужно попасть.

– Для горного жителя ты неплохо знаешь город.

– Вырос здесь. Знаю пять способов проникнуть в здание музея. Когда-то был вором.

– Ля когда-то умела проходить сквозь стены,- вспомнила Сьюзен.- А сейчас, когда время остановилось, не могу. Думаю, это каким-то образом лишило меня дара.

– Ты действительно могла проходить сквозь стены? Сквозь твердые, сплошные стены?

– Да. Старая семейная традиция,- отрезала Сьюзен.- Давай пройдем через музей. Там даже в лучшие времена были одни статуи.

У Анк-Морпорка вот уже как несколько веков не было короля, но дворцы сохранились. Сам город, возможно, в короле не нуждался, но он всегда нуждался в просторных залах и прочных высоких стенах – даже после того, как от монархии останутся одни воспоминания, а само здание переименуют в какой-нибудь Почетный Мемориал Народного Хозяйства.

Последнего короля было трудно назвать приятным человеком, особенно после того, как он был обезглавлен, а после такой процедуры мало кто будет выглядеть привлекательно, даже самым низкорослым королям это не удается. Тем не менее все соглашались с тем, что ему удалось собрать неплохую коллекцию произведений искусства. Жители города не могли не оценить такие шедевры, как «Три крупные розовые женщины и один клочок кисеи » Каравати или «Мужик с очень большим фиговым листом» работы Никудышного. Кроме того, в таких обладавших богатой историей городах, как Анк-Морпорк, всегда скапливалось огромное количество всевозмолсного художественного мусора, для хранения которого, чтобы предотвратить загромолсдение улиц, нужны были своего рода общественные чердаки. Так и родился Королевский музей искусств. Все расходы составили стоимость нескольких миль красного бархатного каната плюс лса-лованье паре стариков в униформе, подсказывающих, как пройти к картине «Три крупные розовые лсенщи-ны и один клочок кисеи».

Лобсанг и Сьюзен быстрым шагом шли через безмолвные залы. Музей чем-то походил на клуб «Фиг-ли-с» – и там и тут было бы крайне трудно определить, остановилось время или нет. Его ход и раньше был едва заметен. Монахи Ой-Донга сочли бы это весьма ценным достижением.

Сьюзен остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на огромное полотно в позолоченной раме, занимающее целую стену длинного коридора.

– О…- тихо произнесла она.

– Что такое?

– «Битва при Ар-Г аше » кисти Блитцта,- сказала Сьюзен.

Лобсанг посмотрел на осыпающийся холст, покрытый желто-коричневым лаком. Краски выцвели и превратились в ровный слой грязи разных оттенков, но сквозь нее просвечивало нечто яростное и злобное.

– Подразумевается, что именно так выглядит преисподняя? – спросил он.

– Нет, это древний город в Клатче тысячелетия тому назад,- ответила Сьюзен.- Но дедушка рассказывал, что люди и правда превратили его в преисподнюю. Блитцт сошел с ума, когда писал эту картину.

– Грозовые облака тем не менее ему удались,- сглотнул Лобсанг.- Великолепный, э… свет…

– Посмотри, что появляется из туч,- подсказала Сьюзен.

Лобсанг, прищурившись, вгляделся в покрытые коркой кучевые облака и окаменелую молнию.

– О, понятно. Четыре Всадника. Их можно часто увидеть…

– Сосчитай еще раз,- перебила его Сьюзен.

Лобсанг присмотрелся.

– Вот двое и вот тоже дво…

– Не говори ерунды. Их пяте…

Она замолчала, вдруг заметив, куда он смотрит. Искусство его сейчас совсем не интересовало.

Два Аудитора торопливо шагали прочь от них в сторону Фарфоровой комнаты.

– Они убегают от нас! – воскликнул Лобсанг.

Сьюзен схватила его за руку.

– Не совсем,- сказала она.- Они всегда совещаются! А для этого их должно быть как минимум трое! Они скоро вернутся, надо спешить!

И она потащила его за руку в следующую галерею.

В дальнем конце они тоже заметили серые силуэты, поэтому пробежали мимо покрытых пылью гобеленов в следующий огромный старинный зал.

– О боги! Там висит картина с тремя огромными розовыми женщинами, а на них всего один…- воскликнул Лобсанг, но его уже утащили прочь.

– Не отвлекайся, ладно? Главный вход находится там! Здесь полно Аудиторов!

– Но это всего лишь старая картинная галерея! Здесь нет ничего, что могло бы их заинтересовать!

Они с трудом затормозили на скользких мраморных плитах. Широкая лестница вела на следующий этаж.

– Там мы окажемся в ловушке,- сказал Лобсанг.

– Со всех сторон проходят балконы,- возразила Сьюзен.- Бежим!

Она втащила его вверх по лестнице, затем они вбежали в арку. И замерли. Галереи занимали несколько ярусов. Находясь на втором этаже, посетители могли увидеть то, что происходит этажом ниже. А этажом ниже суетились Аудиторы.

– Что они там делают? – шепотом спросил Лобсанг.

– Я думаю,- мрачным тоном произнесла Сьюзен,- пытаются разобраться в Искусстве.

Госпожа Мандариновая была обеспокоена. Ее тело постоянно выдвигало странные требования, и работа, которую ей доверили, продвигалась крайне неудовлетворительно.

У стены стояла рама того, что совсем недавно было полотном сэра Роберта Куспидора «Повозка, застрявшая в реке ». Сейчас рама была пуста. Рядом стоял аккуратно свернутый в трубку холст. Перед рамой на полу были выстроены по размеру кучки пигмента. Несколько дюжин Аудиторов расчленяли эти кучки на составляющие молекулы.