Делу конец – сроку начало - Евгений Сухов

— Я ничего не понимаю, — искренне возмущался Семен. — Я шел домой, и тут ко мне подходят вот эти люди и говорят, что я должен идти в милицию. Как тут им откажешь, стоят в бронежилетах, с автоматами. Такие даже слона уговорят.

— Да, действительно, — согласился Шевцов.

— А что, собственно, рассказывать? В последнюю неделю у меня вообще все наперекос пошло. Познакомился я с одной молодой бабой в кабаке, так она меня чуть газом не отравила. Жена ушла, потом машину у меня угнали, а тут еще и вы со своим арестом. Не много ли всего этого на одного человека?

— Да, многовато. А вы не могли бы поподробнее рассказать о своих злоключениях?

Семен недоброжелательно хмыкнул.

— Значит, вас детали интересуют, поиздеваться решили?

— Вы не переживайте так. Если вы ни в чем не виноваты, то вам ровным счетом ничего не грозит. Давайте начнем с того, каким образом у вас украли автомобиль.

— Вопрос можно задать?

— Задавайте.

— Почему кражей моего авто занимается не ГИБДД, а уголовный розыск?

Шевцов сделал доброжелательное лицо.

— Все очень просто. На вашем автомобиле «Жигули» восьмой модели скрылся опасный преступник во время следственного эксперимента. Здесь можно предположить следующее. У вас угнали машину, и на ней впоследствии было совершено преступление. Или, — Шевцов развел руками, явно сожалея о том, что приходится говорить нелицеприятные вещи такому замечательному человеку, как Семен Кораблев, — вы были в сговоре с преступником и добровольно отдали свою машину.

— Но ведь ее сожгли! — почти выкрикнул Кораблев, слегка привстав.

Два омоновца, стоящие в дверях, заметно напряглись, а один из них как бы ненароком чуть повернул ствол автомата в сторону Семена.

— Все верно, сожгли, — согласился Шевцов с полуулыбкой, — но за это вы могли получить комиссионные, которые с лихвой покроют потерю. Тем более, его остов был обнаружен по чистой случайности. Если бы не милая парочка, занимавшаяся в кустах любовью, мы бы никогда и не узнали, что сгорел именно ваш автомобиль. Так что все могло быть шито-крыто.

— Боже мой! — обхватил голову руками Кораблев, нешуточно страдая.

— Так что в ваших интересах помочь следствию.

— Но чем я могу вам помочь! — в бессилии вскричал Семен.

— А вы как считаете? Ведь это не мой автомобиль был на месте преступления, а ваш! Начните вот с чего: расскажите, что вы делали накануне исчезновения вашего автомобиля.

— Дурной день! Ой дурной! — закачал головой Кораблев. — Даже и вспоминать не хочу… Ладно, если для дела. Короче, за день до этого у меня отбыла в командировку благоверная. Как в анекдоте получается, только там, как правило, муж уезжает в командировку, а здесь жена. Ночь я проспал один. Ну я и подумал, что я, не мужик, что ли, в конце концов, надо же как-то активизироваться, чтобы время зря не пропадало. Жизнь и так тоскливая, а небольшая интрижка на стороне добавит тонуса браку. В общем, в тот вечер я пошел в ресторан на Калининском проспекте. Сам не знаю, что меня туда потянуло. Вот я пришел туда, в полной готовности снять какую-нибудь телку. Ну вы меня поймете, все-таки тоже мужики, — обернулся Семен назад, где стояли омоновцы. Теперь их вид был не столь суровым, на губах промелькнули сочувствующие улыбки. — Едва я вошел, смотрю, в самом углу сидит девушка, лет двадцати, не больше. Красивая, ну сущий ангел во плоти! С такой девицы только иконы писать. Я еще подумал: как это такая крошка залетела в такое греховное место? Тут я сигаретку у нее в руке заметил. И понял, что баба наша, вполне земная! У меня на душе отчего-то легко так сделалось, ну я прямо к ней и подрулил. Нес какую-то чушь, сейчас и вспоминать стыдно.

— Ну, а потом что было?

— Выпил я. Но самую малость. Если меня и есть за что укорять, так это за то, что на грудь немного принял. Но старался не увлекаться, все-таки я за рулем был. На той самой злополучной «восьмерке» приехал, — в голосе прибавилось грусти, словно заговорил о покойнике. — Потом я пригласил ее к себе, она не отказалась.

Шевцов открыл папку и, выудив из нее небольшую любительскую фотографию, положил перед Кораблевым.

— Это случайно не она?

Глаза верзилы округлились, и он в удивлении распрямил спину, отчего сделался еще выше.

— Точно, она! Ну вы даете!

— Так что дальше было?

— А что дальше? Все обыкновенно было. То, что у мужика с бабой случается, извините меня за откровенность. Вот здесь я был благодарен, она просто показала класс. Я даже не подозревал, что девка на такое может быть способна, — в голосе Семена послышались теплые нотки, глаза слегка повлажнели. — Мне даже показалось, что она сама всего этого желает! Как будто чего-то хочет забыть, вот и ударилась в разгул. Не помню, как и уснул. А проснулся от того, что меня кто-то по роже колотит. Открываю глаза, а это жена. Башка трещит неимоверно, в глазах туман. Оказывается, жена вернулась раньше времени под утро. Открыла дверь своим ключом, а в комнате газом воняет, подбежала ко мне, думала, что я уже покойник, а я зашевелился. Открыла двери, балкон, проветрила комнату. Вот так меня и спасла. Конечно, потом с ней был разговор неприятный. На столе пара бутылок шампанского, бокал со следами губной помады, простыни перепачканные. Даже волосы нашла на подушке. Прикинулся, что ничего не знаю, ничего не помню. Потом начал врать, что, как только она уехала, к нам зашел мой приятель со своей подружкой, вот они и перепихнулись на нашем супружеском ложе. Но она так и не поверила мне, и правильно сделала, — махнул рукой Кораблев. — Собрала свои вещички и отбыла в неизвестном направлении. Звонил ее матери, но та говорит, что Марины у нее нет. Вот такая неприятная история.

— А эта девушка, Ольга Крачковская, не могла вас отравить?

— Точно! Ее так и звали, Ольга, — радостно воскликнул Семен. — Отравить меня? А какой ей смысл в этом? Вроде бы я ей ничего плохого не сделал. Мне кажется, даже, наоборот, спасибо должна была сказать, — недоумевал Семен Кораблев. — Все-таки я потрудился на славу, и она должна была остаться довольной. Извините за подробности, мне как-то неловко говорить, но она так кричала от удовольствия, что у меня перепонки лопались.

— А где ваши ключи от машины?

— Понятия не имею! — искренне посетовал Семен. — У меня нет привычки ими бросаться, я их все время держу в кармане. А утром сунул туда руку, а там их нет. Может быть, обронил где?

— А это не ваши ключи? — Шевцов сунул руку в карман и брякнул связку на стол.

— Мои. Но как они у вас оказались?

— Ничего сложного в этом нет. Ваши ключи мы обнаружили в салоне обгорелого автомобиля. Скорее всего их вытащила из куртки та самая девушка, она же и включила газ. Так что вы должны быть очень благодарны супруге за то, что она явилась раньше времени.

Глаза у Кораблева возбужденно забегали, грудь раздулась колесом, казалось, через секунду он разразится проклятиями, но он неожиданно тонко выдохнул:

— Во-от сука! Да я сегодня же пойду в ресторан и за волосы оттаскаю ее как следует! Она же меня убить хотела!

— Чего я не советую делать, так именно этого. А потом, она вряд ли будет в ресторане.

Кораблев успокоиться не мог, голова его, напоминающая мяч, дергалась из стороны в сторону.

— Ну сука так сука! Это надо же додуматься до такого. Кто бы мог знать, — в досаде ворочал он своим огромным телом, стул при этом трещал, казалось, еще одно неловкое движение, и посетитель развалит казенную мебель.

— Не надо так расстраиваться. Может быть, вспомните что-то еще?

— А чего тут вспоминать. У меня до сих пор башка трещит от этого газа, будто целый месяц пьянствовал.

Горе его было искренним, хотя в этом он видел некую житейскую мудрость: за каждое удовольствие приходится расплачиваться.

— У меня к вам такая просьба: если вы ее все-таки встретите, то, пожалуйста, не предпринимайте никаких шагов и обязательно сообщите нам.

— Непременно, — выговорил Семен многообещающе, в голосе услышалась готовность ухватить ее за волосы и немедленно волочить в милицию.

Глава 3

Генерал Прохоров по обыкновению нервно барабанил костяшками пальцев по столу и молчал. Скверная привычка. Надо отдать ему должное — он умел нагонять на подчиненных жути. Даже самые закаленные в присутствии генерал-полковника чувствовали себя солдатами-первогодками. Особенно тягостно было затянувшееся молчание. Антон Игоревич хмурился, округлял глаза и так болезненно морщился, будто с него снимали скальп. Хуже всего было то, что при этом он поочередно рассматривал соратников, и редко кто из них способен был выдержать угрюмый взгляд генерала.

Оборвать барабанную дробь даже нечаянным чихом было бы куда большим святотатством, чем нагадить в святом месте, а потому, уподобившись ценителям прекрасного, офицерский состав слушал рваные ритмы, выходящие из-под генеральских пальцев.