Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Чернер Юрий

Октябрь 4, 1976

В ФБР начала действовать служба контроля за соблюдением профессиональной этики. На нее возложена ответственность за расследование обвинений против служащих Бюро.

Кларенсу Келли, новому директору ФБР, в частности, приходилось теперь считаться с тем, что «…все оперативные мероприятия, проводимые в интересах национальной безопасности, должны основательно контролироваться, так как они могут представлять опасность для гражданских прав». Фактически это означало введение постоянного общественного (через различные комиссии Конгресса и Сената) контроля за деятельностью Бюро. Кроме того, принятые десятилетием раньше принципы хранения и рассекречивания информации стали серьезно осуществляться[101]. Очень немногая информация (по устойчивым утверждениям, в нее входят объективные свидетельства о НЛО, собираемые с 1946 года; подробнее — в книге «НЛО и ФБР») выводится из категории подлежащей рассекречиванию. Естественно, не подлежит рассекречиванию и опорная информация службы безопасности — например, списки тайных агентов и агентов влияния, данные о свидетелях, взятых под защиту в рамках Федеральной программы, часть контрразведывательных материалов, особенно по делам, фигуранты которых еще живы. Это никак не означало сокращения объема действий ФБР и как службы внутренней безопасности, и как главного ведомства контрразведки, и уж тем более как федеральной полицейской службы. Это не предполагало и уменьшения числа и масштаба явных и тайных операций, но предполагало более высокую степень обеспечения законности их проведения. Многочисленные утверждения о том, что «Руководящие принципы…» загнали ФБР в «прокрустово ложе американских законов» и как бы вернули его на полвека назад в возможностях осуществления функций обеспечения безопасности, явно преувеличены. В наибольшей мере требовалась именно перестройка деятельности, работа более вдумчивая и основательная — и без политических истерик. Можно определенно утверждать, что переезд Бюро в новую штаб-квартиру ознаменовал и новую эпоху в его деятельности. Конечно, новому зданию было присвоено имя Гувера и предприняты меры по сохранению памяти о нем, вплоть до мемориала. Целый ряд традиций, которые связываются непосредственно с Дж. Э., в частности высокие критерии отбора сотрудников, профессиональная подготовка и повышение квалификации, постоянное внимание к совершенствованию технической вообще и криминалистической в частности баз, успешно продолжался. Но стало гораздо строже соблюдение законности, заметно ограничены были действия, при которых стиралась грань между бдительностью (основой основ обеспечения государственной безопасности) и нарушениями прав граждан. По данным штаб-квартиры ФБР, на долю «уголовных» приходится уже более 40 процентов всех дел. Остальные 60 процентов составляли «политические, а также военные расследования». Но надо заметить, что хотя в 40 процентов «чисто уголовных дел», реально входит немало «политических» дел (например, «дело Дэвис» ФБР считает стопроцентно «уголовным»), — соотношение это, пожалуй, оптимальное. Ведь абсолютное большинство уголовных преступлений, по числу которых США давно уже «впереди планеты всей», попадает под юрисдикцию муниципальной полиции. Число же уголовных преступлений «федерального» статуса невелико (относительно) — их перечень, напоминаю, приведен в самом начале книги. Разумеется, ФБР занималось обычной преступностью. Джи-мены гонялись за грабителями банков, разыскивали похитителей людей, преследовали убийц и банковских мошенников, ловили хакеров и транснациональных аферистов, участвовали в борьбе с наркобизнесом, и даже искали — и находили, — угнанные автомашины. Парочка «живых» примеров будет приведена в разделе «ФБР и Интерпол».

В том, что касается борьбы с организованной уголовной преступностью, преобразования особенно заметны[102].

В гуверовские времена ФБР проявило несколько вспышек активности. Первая, как мы видели, произошла в тридцатые — «война против гангстеров», в результате которой немалое число «врагов нации» типа Диллинджера, Бонни и Клайда, Красавчика Флойда или Фреда Баркера было уничтожено физически[103], а очень многие, включая Аль-Капоне и Лаки Лючано, оказались за решеткой.

Второй «прилив» этой борьбы произошел в начале шестидесятых, когда братья Кеннеди инициировали и поддержали мощную кампанию — ее называли даже «крестовым походом» против организованной преступности, — в которой большая роль отводилась и ФБР. Но если посмотреть в целом на события вплоть до 1972 года, то складывается странное, но, может, и закономерное впечатление, что ФБР проявляло к мафиози снисхождение. Прямо-таки в духе «сталинской» юриспруденции с ее тезисом о «классово близких» элементах[104]. Особенно это касается больших «семей», которые контролировали азартные игры, проституцию, отчасти профсоюзы, в свое время бутлегерство, а затем и наркоторговлю. Большинство исследователей уверены, что ФБР предпринимало недостаточные меры в 30-е годы в борьбе против «Коза ностры». По неоднократным утверждениям Гувера, ее якобы вообще не существовало. Но с ней, оказывается, ФБР сотрудничало и при организации охранных мероприятий в портовых городах (прежде всего в Нью-Йорке), и в борьбе со шпионами и диверсантами, и даже в обеспечении благоприятных условий для высадки американских войск в Сицилии. Совершенно отчетливо прослеживается, что сразу после убийства Дж. Ф. Кеннеди работа ФБР против «Коза ностры» резко ослабела. Никакой случайностью или подверженностью политическим влияниям этого нельзя объяснить. Во всяком случае, на уровне региональной и муниципальной полиции эта борьба (проходящая до сих пор с весьма разными результатами) не прекращалась и даже не ослабевала никогда. Другое дело, что в разные периоды в городах и штатах приходили к власти политики и назначались чиновники, которые или вообще лоббировали интересы мафии либо финансово были связаны с нею. Подробно это расписывать нет смысла — множественность связей мафиозных группировок с правоохранительными органами подробно и художественно показана как в американском, так и в современном российском кинематографе и на телевидении. С достаточной долей уверенности можно утверждать, что все это связано главным образом именно с личной позицией Гувера.

Эта позиция Гувера представляется достаточно странной, и за прошедшие десятилетия поломано немало «копий» в попытках так или иначе объяснить ее. Конечно, надо учитывать, что «семьи», основные мафиозные группировки, которые в 1929 году на всеамериканской встрече своих главарей в Атлантик-Сити основали организацию под сицилийским названием «Коза носгра»[105], строились по этническому принципу, были жестко спаяны внутренней круговой порукой и крепко соблюдали принцип «омер-ты», шла ли речь об итальянских, еврейских или ирландских группировках. Получение информации о них сталкивалось с большими трудностями (забавно, кстати, но многие случаи нарушения «омерты», прежде всего дача показаний правоохранительным органам, проистекали от итальянцев, — например, от «дона» Джо Валаччи). Судебное преследование мафиозных деятелей всегда давалось нелегко — деньги, связи и силы мафии порождали совершенно дивные вещи: например, бесследное исчезновение 25 томов показаний Эйба Рилза о деятельности «Корпорации убийц», своеобразного преступного карательного подразделения, возглавляемого Анастазиа, которое служило для приведения в исполнение приговоров мафии. Был еще целый ряд объективных причин, по которым работа против «семей» была (и остается) чрезвычайно сложной. В известной мере давно уже началось и достигло высокого уровня «врастание» мафии в легальный бизнес. По данным Торговой палаты США, уже к середине шестидесятых во владение «Коза ностра» перешло около 5 тысяч крупных и средних фирм. 22 апреля 1969 года журнал «Тайм» сообщал, что прибыли «Коза ностра» примерно равны прибылям девяти крупнейших концернов США — от «Дженерал моторе» до «Крайслера», — вместе взятых. Коммерческое и криминальное тесно переплеталось. И никак нельзя сбрасывать со счетов, что громадные «грязные» деньги, «заработанные» на эксплуатации человеческих пороков, слабостей и болезней, в основном, оседали в стране — и не просто оседали, а инвестировались в экономику, причем зачастую с поразительным чутьем инвестировались самые перспективные отрасли. Крупнейшие «мафиози» давно уже являются владельцами легальных компаний, и платят государству налоги. С людьми этого сорта ни ФБР, ни другие правоохранительные органы в конфликт не вступают — во всяком случае, пока не получены бесспорные доказательства их противозаконной деятельности.