Грешные души - Влада Владимировна Мишина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ифе легла, оказываясь на небольшом расстоянии от Атсу и Кейфла. «Кажется, стоит закрыть глаза и я сразу усну», – но, как это уже случалось с ней, сон не шёл.
Особенно в такой компании. Ифе со странным смятением поняла, что близость Кейфла тревожила её ничуть не меньше, чем присутствие Карателя. Она одинаково остро слышала дыхание принца и лёгкий скрежет посоха Анубиса по деревянной палубе.
«Каратель», – мысленно потянулась к нему девушка.
Скрежет оборвался.
– Ты должна заснуть. Иначе можешь потеряться в водах времён, – он вновь ответил ей безмолвно, просто мягко появившись в разуме. – Их течения не предназначены для смертного разума.
«Разве не этого вы хотите? Кары для меня?»
Кейфл и Атсу уже крепко спали – или очень хорошо притворялись. Сет сидел на кресле, смотря вдаль. Это давало Ифе возможность тихо приподняться на локтях, чтобы найти во тьме лицо Анубиса.
– У меня складывается ощущение, что ты сама хочешь быть наказанной, – с едва слышным намёком на улыбку сказал бог. – Иначе зачем раз за разом взываешь ко мне?
«Конечно, не хочу! – возмутилась Ифе, не вспоминая свои видения о боге, мягко сжимавшем её горло. – Я лишь пытаюсь вас понять».
– Ты смертная. Тебе это неподвластно.
«Боги тоже смертны. Иначе зачем мы идём за артефактами, способными защитить Царя?»
Анубис молчал довольно долго. Наконец, он посмотрел Ифе прямо в глаза.
– Ты права. И всё же прожитая вечность даёт нам преимущество.
«Я даже не знаю, сколько времени провела на Полях Иалу. Возможно, тоже вечность, – девушка не смогла сдержать тихого смешка. – Важны не годы, а то, как они прожиты».
Ифе сама удивилась словам, которые сорвались с её губ. Они были мудрыми и как будто уже сказанными в прошлом.
– Зачем ты ушла из Дуата?
Этот вопрос тревожил Карателя уже давно. Он не видел в аментет тех грехов, к которым привык. Она скорее напоминала праведную душу, которой и была, раз Осирис даровал ей крылья.
Так что же заставило её оступиться? Этого бессмертный бог понять не мог, хотя ответ Ифе был очевиден.
«Я начала чувствовать и захотела жить. Всё просто».
– Просто, – протянул Анубис, не отводя взгляда от неё. – В тебе нет ничего простого, гр… Ифе. Сплошные вопросы. Сплошные странности.
Девушка уже готова была ответить, но бог резко перебил её.
– Засыпай. Я не хочу, чтобы ты растворилась во времени.
«Правда?»
На этот вопрос Анубис уже не ответил, снова отвернувшись к носу ладьи.
И Ифе удалось погрузиться в сон на удивление быстро. Ища тепла, она инстинктивно прижалась к тому, кому доверяла. К Кейфлу. К счастью, принц не проснулся и не остался сознанием в водах, о которых предупреждал Анубис. Но даже во сне он задержал дыхание и перестал ворочаться, оберегая покой Ифе.
Каратель видел это. Как и Се. Но если грешный бог лишь скользнул по спящей паре безразличным взглядом, то Анубис ощутил раздражение.
«Хекау – тот, кто привёл праведную аментет к греху… И продолжает цепляться за неё», – думал бог. Конечно, он возлагал ответственность и на Ифе. Но именно Кейфл казался ему недостойным прощения.
Та-Кемет. Покои Тота
Исписав очередной папирус, Тот откинулся на стуле, задумчиво постукивая кончиком стилуса по губам.
– Что Сет нашёл в этой смертной? – голос сфинкса нарушил размышления бога.
– Не только он. Анубиса тоже тревожит общение с возродившейся аментет, – ответил Тот.
Сфинкс, на удивление мягко ступая каменными лапами по полу, подошёл к столу.
– Ты ведь их историю сейчас пишешь?
– Да.
– Расскажешь, чем закончится?
– Нет.
– Ну хоть одну из ниточек! Интересно же!
– Нет, – ухмыльнулся Тот.
Подобные разговоры с его верным стражем были частым явлением.
– Ну хоть что-то расскажи!
– Я могу ответить на твой вопрос.
– Что в девочке нашли боги?
Тот кивнул, пробегаясь взглядом по последним написанным строкам.
– За прожитую вечность Анубис никогда не общался со смертными достаточно долго и близко, чтобы хоть что-то о них понять.
Сфинкс удивлённо моргнул.
– Как так?
Трижды великий пожал плечами.
– Он неразрывно связан с Дуатом. С холодом смерти. Люди чувствуют это и страшатся, а Каратель чувствует их страх.
– Но ведь аментет тоже наверняка боится, разве нет?
– Конечно, – кивнул Тот. – И она, и хекау боятся вернуться в Дуат. Но они там уже были. И теперь их подсознание не верит в конечность смерти. Их не так страшит холод Анубиса, потому что частичка его сокрыта и в них.
– А Сет? Он ведь проводит среди смертных больше времени, чем среди богов. Откуда взялся интерес к аментет? Да и к смертному принцу.
– Не скажу.
Сфинкс разъярённо зарычал.
– Почему?!
– Ты всё узнаешь в свой срок, – загадочно улыбнулся Тот, разворачивая новый папирус.
Та-Кемет. Врата в Бат
Путешествие через воды времён прошло для смертных незаметно. Ифе просто разбудило солнце и резкое столкновение ладьи с причалом. Ещё не до конца проснувшись, она шагнула на берег, опираясь на руку Кейфла. И увидела врата в Бат.
– О боги, сколько людей… – протерев глаза, прошептала аментет.
От берега и до огромных двустворчатых ворот, исписанных яркими изображениями богини-кошки и пока ещё закрытых, тянулась многосотенная вереница людей.
– Я и забыл, как многим смертным не хватает веселья, – присвистнул Сет.
Если Анубис смотрел на очередь бесстрастно, а грешный бог задористо ухмылялся, то Кейфл и Атсу выглядели встревоженными.
– Нас тут могут найти люди отца.
– Запросто, – согласился с принцем вор.
– Не я один шёл по твою душу, хекау? – спросил Анубис так, словно пополнял список грехов Кейфла.
– Вы уж простите, но усложнять своё положение исповедью я не собираюсь, – резко ответил принц.
– За те недели, что мы, скажем так, ускорили, меджаи точно потеряли след, – рассудил Сет. – Они могли знать, куда вы отправитесь?
– Нет.
– Кейфл, ты как-то упоминал, что фараон может нанять другого хекау. Он сможет нас найти? – с тревогой спросила Ифе.
Принц ответил не сразу, прикидывая все варианты.
– Может. Но физически последние недели нас не было в этом мире. Это сильно усложнит любую поисковую хека.
– Осторожность в любом случае не повредит, – добавил Атсу.
В этот момент звенящие переливы тысяч систров раздались со стен Бата, заглушая даже гомон толпы. Ифе с любопытством взглянула на ворота, открывшиеся под звуки церемониальной музыки. Стены сепата, как и исполинские двери, пестрели яркими красками.
Толпа возликовала, смещаясь ближе к городу. Из вереницы людей тоже доносилось пение. Кто-то играл на флейте, иные вторили систрам другими
