Тайна казачьего обоза - Сергей Свидерский

Владимирцев ответил. Лицо его оживилось. Прикрыв трубку рукой, попросил подождать в коридоре, конфиденциальный звонок.

Звонил Шмидт.

— Я вас слушаю, Алексей Оттович!

Речь его быстрая и сбивчивая. Как всегда, перескакивал с одной темы на другую, он сообщил, что неплохо бы было, если бы их охраняло какое-нибудь агентство.

Фёдор Витальевич напрягся.

— Что случилось, Алексей Оттович?

И Шмидт сообщил о злоключениях его любимого студента, что вчера он пришёл из прогулки в посёлок избитым, едва держался на ногах. И снова состав его разговора перевели на рельсы другой темы. Он чуть ли не плакался, жаловался на дождь. Что он в корне меняет планы экспедиции. Что лета и так не долгое в наших краях.

Здесь Владимирцев рассмеялся, дескать, в небесной канцелярии у него знакомых нет. Придётся смириться. Наступят солнечные дни. В заключение переспросил, всё ли в порядке со студентом. Нужна ли ещё помощь. Услышав, что охраны достаточно, но в самое ближайшее время, заверил, проблема с охраной будет решена сегодня же, отключил телефон.

— Артур, зайди, пожалуйста, — пригласил он юношу.

Артур вошёл в кабинет.

— Рвался в бой?

Артур кивнул головой.

Владимирцев продолжил:

— Вот и задание: охрана членов археологической экспедиции. Там, понимаешь, наверняка, с местными один студент нашёл контактную точку соприкосновения.

— Что с Петрухой?

Владимирцев вопросительно посмотрел на него.

— Хорошая слышимость, — пояснил Артур.

— Знаком?

— Друзья детства.

— С ним сейчас всё в полном порядке, — ответил Владимирцев. — Вот и будешь его охранять. Чтобы не дай бог, не дошло до летальных случаев. Ты будешь старшим взвода охраны. — Владимирцев протянул договор, заготовленный загодя. — Ознакомься. Принят на работу с сегодняшнего числа. Придёт секретарь, напишешь заявление. Формальности уладим позже.

В десять утра Владимирцев проводил Артура и десять его подчинённых на вертолётную площадку.

Охранники разместились в вертолёте первыми. Артур следил за ними, стоя поодаль с Владимирцевым.

— Боевое оружие не игрушка, сам знаешь. Поэтому прошу, Артур, применять его в крайних случаях, — сказал Фёдор Витальевич. — Вот спутниковый телефон. Отчёт каждые четыре часа. Сообщать о каждом происшествии, о каждой находке. Ты — мои глаза и уши. Я должен знать всё первым. Ясно?

Артур приложил руку к козырьку кепки.

— Так точно, Фёдор Витальевич!

Удивительная страна с причудливым климатом!

Когда ехал сюда, предупреждали, здесь девять месяцев в году длится ужасно холодная зима с запредельно низкими температурами! Ветры сдувают с ног! Метель укутывает снегом! Пурга и вьюга сбивают с пути. Во время бурана, когда небо падает на землю, ты забываешь, где находишься…

Ничего. Пережил. С трудом адаптировался к местным условиям. Даже можно сказать, слился душой, не разлить водой, — ха! Уже думаю как русские! Нахожу прелесть в женщинах-аборигенках. Они апатичны и грустны и это прямая связь с суровым климатом, в котором им приходится существовать. Но как меняются они, стоит выпить водки! В них будто вселяется бес. Крепкий напиток снимает всю заторможенность и раскрепощает их натуру. Улыбки поселяются на лицах; стыдливый румянец украшает щёки, задорно блестят глаза; речь в обычное время замедленная, становится удивительно образной и яркой, ускоряется и порой трудно уловить нить беседы. Он посмотрел на бутылку «Столичной» на столе. Водка — вот ключ к душе русского человека. А всякую чушь, в виде рассуждений о странности менталитета и особенностях русского характера нужно отбросить. Можно до бесконечности разглагольствовать, каковы они на самом деле… Хочешь узнать русского — выпей с ним водки и яркая палитра отрицательных и положительных черт предстанет перед тобой без напускного инфантилизма… Но это так, лирическое отступление.

Весна прошла, как опиумный сон. Лёг спать — весна; проснулся — лето. И какое? Мерзко сказать, сколько ненужных слов-эпитетов могу вспомнить. Бр-р-р!!! (Тоже местная особенность, въевшаяся в душу.) Через день дождь! Лужи, — какое там, — как озёра. Машины похожи на джонки, снующие по Янцзы. В связи с этим вполне объяснима фанатичная любовь русских к джипам. Только на этих надёжных машинах можно ездить по русским дорогам! Более-менее качественные дороги, близкие по качеству к европейским, лежат в центре города. Стоит отъехать, — нате вам! (тоже типично русское, что поделать, в стране одноглазых выколи глаз) — ямы, колдобины, асфальт положен сверху старого толщиной с лист нори и уже прежней ширины. Я пребывал в заблуждении, считал, воруют в крупных размерах только у нас, не боясь смертной казни. Здесь воруют все и всё, что лежит плохо и положено хорошо! Кончая чиновниками высокого ранга и начиная обычным дворником!

Нет! Привыкнуть к этому нельзя. Но я привыкаю. Ассимилируюсь?

Закончив пить чай, мужчина отошёл от занавешенного плотными шторами окна.

В комнате витал лёгкий аромат благовоний. Ароматические палочки тлели, создавая соответствующую атмосферу в помещении для размышлений.

«Давно не звонили. Уверены, дела идут хорошо? Что ж, иногда отсутствие результата, то же результат».

Любимая мелодия, закачанная в телефон рингтоном, тихо и нежно зазвучала из динамиков.

«Накаркал (тоже типично русское)».

«Да. Слушаю. Хорошо. Нет. Пока никаких новостей. Работаем. Прошу прощения, вторая линия». Мужчина отвечает. Его лицо расплывается широкой улыбке. Произносит в ответ несколько слов и отключается. «Спешу вас обрадовать — хорошая новость. Идущий по следу лисы достиг цели. Наш человек ухватился…» Его перебивают. «Поспешишь — людей насмешишь. Кажется так говорят русские». Мужчина медлит с ответом. «Да», — говорит он. «Вот и вы не спешите. Обрадуете, что священный артефакт у вас».

Пришедшие кореша расселись, кто где: квартира Трубы меблирована настолько, чтобы было комфортно одному. И сама двухэтажная «деревяшка» без удобств, находящаяся посередине двух заболоченных озёр, была создана для него, кто из всех удобств жизни предпочитал старый дизельный «Ниссан Патрол».

Труба приготовил чифирь. Наполнил большую фаянсовую кружку, помнившую прикосновение губ его бабушки, и дал корешам.

— Зачем позвал, Труба? — Зяба первым отпил крепкий горячий напиток и передал кружку Варенику.

Да, Труба, — Вареник отхлебнул чифирь громко, с удовольствием кряхтя. — Если зря оторвал…

— Не зря! — напрягся Труба.

— Излагай! — взял кружку с напитком Штырь.