Страсти по рыжей фурии - Татьяна Тронина

Он поднял на меня свои круглые зеленовато-карие глаза и долго смотрел не отрываясь. Светлые волосы были растрепаны, на щеках играл румянец еще от мороза и уже от вина, юное лицо было неподвижно и спокойно... И только в глубине зрачков что-то клубилось и переливалось, словно черный дым.

– Я тебя так просто не оставлю, – заявил он, игнорируя мой вопрос. – Пока живу – надеюсь.

– Э, Алексей Ефремович, да вы просто кладезь пословиц и поговорок...

– Как вам угодно, Танита. Танита... не знаю, как по отчеству.

– Можно и без отчества, – отрезала я.

– Хорошо, просто – Танита! – согласно кивнул он головой. – Я уж говорил тебе, что по гороскопу Козерог, а Козероги – очень упрямые...

– Хорошо, хорошо, – задумчиво пробормотала я, постукивая пальцами по столу. – Тогда я должна тебе тоже кое-что сказать. Облегчить страдания, словом...

В этот момент я вспомнила Шурочку с ее вечными советами, так как именно психологической помощью и собиралась я сейчас заняться, тем более что точно знала – вреда от моих советов не будет, а лишь обоюдная польза.

– Я, в общем-то, и не страдаю... – вскинулся Алексей.

– Нет, подожди. Я с тобой согласна – в моей внешности есть что-то необычное. Но если присмотреться, в любом человеке можно найти какую-нибудь изюминку, отличительный знак, не дающий ему затеряться в толпе. Когда прошлым летом ты решил нырнуть в бассейне, ты вовсе не ожидал встретить кого-то там под водой, и вид веснушчатой девушки в оранжевом купальнике не мог не поразить тебя. Произошла фиксация на объекте... – Я и сама не ожидала, что из меня полезут эти научные термины, но прозвучали они очень убедительно. – Солнечные блики, предчувствие любви... Признайся, ведь на тот момент у тебя никого не было? – В порыве воодушевления я даже накрыла его руку своей ладонью.

– Нет, – робко кивнул Алексей.

– Вот! – Я подняла вверх палец. – Череда простых совпадений, неутоленное либидо, невозможность сублимации... Ты ведь никаким творчеством не занимаешься?

– Стихи писал в детстве, – ошеломленно ответил Алексей.

– Это не считается. Так вот – ты на мне зациклился, хотя будь на моем месте в тот момент любая другая девушка, ты бы точно так же влюбился и стал искать ее!

– Что-то я не понимаю...

– Экий ты бестолковый... Слушай внимательно: ты меня не любишь! Ты не меня любишь, а вообще... Я тебе как дважды два объясняю... У тебя просто образ в голове!

– Разве? – уныло произнес он, заглатывая очередное пирожное. – А я был так уверен...

Я допила очередной бокал вина и улыбнулась удовлетворенно.

– Надеюсь, я сумела развеять твое наваждение. Итак, теперь, когда ты наконец понял, что не испытываешь ко мне нежных чувств, когда не видишь во мне какое-то возвышенное, сказочное существо, ты от меня отстанешь. Да, именно так – ты перестанешь думать обо мне, переедешь в свою старую квартиру, спрячешь подальше армейский бинокль и – самое главное! – перестанешь делать то, что запрещено. Особенно – нырять в бассейне!

– Я все равно не вполне понимаю...

– И не надо. Истина доходит до сознания не сразу, должно пройти время – час, два, день, – и ты все поймешь окончательно. Работа в человеческом мозгу происходит непрерывно. А сейчас пойдем, попроси официанта, чтобы оставшиеся пирожные он завернул нам с собой...

Кажется, я сумела найти правильные слова – Алексей встал из-за стола с мрачным, потерянным видом и молча, словно нехотя, помог мне надеть шубу.

Мы вышли из кафе, в промозглый черный холод, который моментально выдул из меня хмель от легкого вина. Мой спутник поймал первую же попавшуюся машину.

– Куда? – лениво спросил таксист.

Алексей произнес название моей улицы.

В таком же гробовом молчании мы вылезли из машины возле моего дома.

– До свидания.

– Бай-бай! – Я обернулась перед подъездом, милостиво помахала ручкой, а сама подумала без всякой грусти, но и без особой радости: «Прощай...»

Дома я первым делом задернула шторы на окнах, дав себе слово, что в ближайшее время заведу себе более плотные гардины. Митя, Митя... Он всегда был рядом, он незримо парил где-то над моим правым плечом, он был и моей любовью, и моим страданием, которое невозможно поменять на самые роскошные радости жизни. Он был рядом и сегодня, но я знала, что Митя не может ревновать меня к этому нелепому пареньку, который поселился в доме напротив, – сердце мое было совершенно пусто для других.

Я ничего, абсолютно ничего не чувствовала к Алексею. Даже самое обычное женское тщеславие не щекотало мое самолюбие – мне были безразличны слова и признания парня.

Я походила по комнате, потом посмотрела какую-то глупую ночную передачу и, выпив снотворное, легла наконец спать. Но едва я только коснулась щекой подушки, как телефонный звонок тревожно разорвал темноту. «Что бы это значило?» – испугалась я. В подобных ночных звонках не было ничего хорошего.

– Танита, извини, время позднее, конечно... – к своему изумлению и негодованию, я услышала в телефонной трубке знакомый нахальный голос. – Но ты еще не спишь – только что выключила свет...

– Что это значит? – разъяренно спросила я.

– Спокойной ночи. Я просто решил пожелать тебе спокойной ночи. Ты же мне сказала – «бай-бай!», а я ничего не успел тебе ответить. И чтобы ты не подумала, что я такой невежливый...

– Откуда у тебя мой телефон?!

– О, это легко, его очень просто можно вычислить...

Но я не стала его слушать и швырнула телефонную трубку на рычаг. Шнур из розетки я тоже выдернула – на тот случай, если он решит пожелать мне доброго утра ни свет ни заря...

С этих самых пор Алексей стал моей тенью. Я не могла сказать, что он отравлял мое существование, постоянно напоминая о себе, – нет, он появлялся не каждый день, пропадая на какое-то время, вероятно, связанное с работой в заведении под названием «Мета-Люкс» и еще с какими-то делами, но его появления были неотвратимы, как смена времен года. Стоило мне забыться, распахнуть в комнате шторы, впуская в свой мертвый мир немного света, как он звонил мне – просто для того, чтобы поздороваться.

Бывало, что по несколько дней кряду я оставалась дома, но когда все-таки выходила – он появлялся возле моего подъезда, полный решимости сопровождать меня куда угодно. Если мое настроение располагало, я позволяла ему идти рядом с собой, если нет – гнала прочь. По всей видимости, он был из породы тех людей, которые не понимали, что одиночество может быть иногда очень приятной и полезной штукой.

– Чем ты там у себя занимаешься? – однажды спросил он, сопровождая меня на одной из вечерних прогулок, когда я решила, что его присутствие возле меня в сумрачном зимнем парке будет вовсе не лишним. – Расскажи о себе! Может быть, ты пишешь роман или рисуешь картины? Я не понимаю, зачем обрекать себя на такое затворничество...