Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

И тут нас зовут к этому несчастному герцогу! Нужен он мне, как лысому расческа! Где Армандо?

Глава 19

Армандо ворочался всю ночь. Ждал суда и думал, как будет отвечать на вопросы судьи. Раз все равно никто не хочет ему верить, надо говорить то, что от него хотят услышать. Например, что Лапунда так его разозлил, что он не выдержал и попытался отогнать капитана, но не рассчитал силу. В результате вместо легкого разряда получилась мощная молния.

Напрасно надрывался, мог бы спокойно спать. Никто не пришел к нему до самого обеда. А после второй трапезы, состоявшей из куска серого хлеба и миски рыбной баланды, пришли два стражника и отвели его на выход.

В небольшом помещении канцелярии Армандо вернули все личные вещи, кроме денег, когда же он спросил о них, сделали вид, что не слышат.

Затем пришел чиновник рангом повыше и зачитал постановление:

Армандо Бастиан выслан из королевства Элидианы личным указом короля, как нарушивший закон. Ему запрещено возвращаться ранее, чем через три года. Если же в течение этого срока он будет найден на территории королевства, его ждут пятилетние работы в озолийских рудниках.

А это уже почти смертный приговор.

Озолийские рудники были известны тем, что в них добывался черный камень, из которого возводили стены антимагических камер. При специальной переработке он давал некую субстанцию, которую добавляли в сплав для антимагических кандалов и ошейников. Работали на этих рудниках как простые каторжники, так и наказанные маги. Черный камень пил силу и из тех, и из других. В результате обычные люди умирали через пару лет. Маги держались дольше, лет пять. Сначала камень выпивал их резерв до донышка, а когда его не оставалось, брался за саму жизнь. Попадать туда не хотелось ни при каких обстоятельствах.

После того, как указ короля был зачитан, Армандо вывели на улицу, но не отпустили, а посадили в закрытую карету для перевозки арестантов и в таком виде доставили в речной порт. Там погрузили на баржу, направлявшуюся к устью Каруны, и заперли в небольшую камеру в трюме. Ее бы смело можно было назвать каютой, вероятно, в другое время в ней ездили свободные люди, но для мага это была именно камера, место заключения.

Армандо не стал сопротивляться и пытаться сбежать. Не имеет смысла. Лучше пусть доставят в Кармеллу, а уж там он придумает, как ему выцарапать из Элидианы свою Дину. Пошлет к ней кого‑нибудь с деньгами и документами для проезда по всем королевствам, например. Магистрат не откажется в качестве платы за очередное обслуживание купленных у него амулетов дать ему бумаги для Дины, где она будет названа гражданкой Кармелллы.

Несмотря на то, что вольные города были невелики и армию не содержали, у больших королевств они были в почете. Никто не пытался их завоевать или еще каким‑то образом подмять под себя. Документы, выданные магистратом той же Кармеллы признавались во всех королевствах и даже в империи.

А все почему? Потому что в любом окне должна быть форточка. Власти в королевствах задали своим подданным очень суровые условия существования, очень узкие рамки, но сами в них вписываться не желали. А где в таком случае брать амулеты на все случаи жизни, а не только прописанные в законах, откуда привозить заморские товары, предметы роскоши и произведения искусства? Художникам и вольным магам на территории королевств жить не слишком приятно, они оттуда бегут, а их услуги все равно требуются.

Но это только вершина айсберга. Есть еще многое, что в самих королевствах запрещено, но потребность от этого не исчезает. Для таких случаев и существуют свободные города. И первые, кто пользуется возможностями этих вольных окошечек на карте, становятся сами короли. Так что им очень невыгодно портить отношения с той же Кармеллой. А то скоро фейерверк приличный неоткуда выписать будет!

В Кармелле никто не удивится, если мастер иллюзий Армандо Бастиан примется хлопотать о бумагах для своей невесты, магички из Кортала. Даже тут о ее ведьминских талантах лучше будет умолчать. По диплому она маг широкого профиля!

Так Армандо размышлял и строил планы всю дорогу до устья Каруны. Баржа двигалась медленно, груженая под завязку камнем из расположенных выше по течению каменоломен. Капитан и каморку, в которой заперли Армандо, набил бы товаром, но так как баржа принадлежала не ему, а короне, то это помещение он занимать не имел права. Мало ли кого королю приспичит послать по реке? Это мог быть арестант, как Армандо, или специальный агент, или счетовод… Элидианский король любил быть в курсе того, что творится в его стране. В герцогства он лишний раз не совался, чтобы не возбуждать сепаратистские настроения, но земли по течению Каруны до самого моря издревле принадлежали королевской марке.

Капитан обращался с Армандо не сурово и не мягко. Не баловал своего нежданного пленника разносолами, не приглашал к своему столу и не разрешал прогуливаться по палубе дольше, чем предписывали правила: полчаса утром и полчаса перед закатом. В это время ему на ногу надевали браслет, к которому прочной цепочкой был пристегнут стражник. У того аналогичный браслет, для разнообразия, был надет на руку.

Но еда была сытная, кровать удобная, воды как для питья, так и для мытья было достаточно, читать и писать тоже никто не мешал. А с капитаном дружбу водить Армандо самого не тянуло.

Больше всего выматывало неспешное течение времени. Баржа двигалась ни шатко, ни валко, останавливалась неизвестно зачем у каждой пристани. Армандо подозревал, что в обход закона капитан возил пассажиров, но из осторожности брал только тех, кто желал проплыть небольшое расстояние и готов был тихо сидеть со своими вещами между каменными блоками на корме. Пару раз, прогуливаясь со своим сторожем, он видел таких: старуху, везшую корзины с румяными яблоками, и немолодого мужчину с козой на веревке.

Осуждать капитана за приработок Армандо не спешил, в конце концов каждый устраивается как умеет, а вреда от левых пассажиров не было никакого. Бабка даже пожалела молодого арестантика и угостила его яблочком.

Главной радостью были ночные беседы с Диной. Она ждала этих разговоров не меньше, чем он. Неподдельно радовалась, когда слышала его голос, расспрашивала о житье — бытье. Он старался ее не огорчать. Про путешествие рассказывал правду, но тоном и умолчаниями создавал впечатление, что пользуется значительно большей свободой, чем на самом деле. Про три года запрета на въезд сообщить не решался. Вот доберется до дома, тогда и скажет. В Кармелле ему будет чем смягчить удар. А пока зачем нервировать девочку раньше времени? Ведь теперь, чтобы им свидеться, ей придется к нему ехать, а не наоборот.