Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев

— …Ну чеченёнок хлопнулся в обморок… — продолжил Саша, — а Жоганюк выскочил в коридор и давай орать: «Доктора! Доктора!»… Подумал, что тот помер.

— И что теперь? — Рябинин отодвинул от себя пустую тарелку и забренчал обратной стороной ложки в стакане с чаем.

— Что… — глотнув угарной черноты, слегка поморщился Долгов, — откачал его доктор, но велел пока не беспокоить… В камеру запихнули и часового поставили, а Жоганюк у себя в кабинете сидит, бумаги о задержании херачит… Меня отправил Лавра искать, чтоб тот его сфоткал на видео…

— Я так думаю он уже представление к госнаграде рисует, — добавил Поливанов, — шутка ли… «духа» взял.

— Что вообще-то за фрукт подрывник этот? — не отпускал, собиравшегося вставать из-за стола Долгова, Костя.

— Да хрен его знает… Я же тебе говорю, Жоганюк эмбарго наложил на общение с ним… — Саша встал, смахнув с «комка» крошки, одёрнулся, — ты лучше у Лаврикова узнай, он его фоткал… Может тот ему данные свои сказал…

— Я тогда уж лучше в ИДИ[52] сбегаю, там наверняка, такие на учёте…

— Не скажи… — ёрничая подхватил Кочур, — может он только-только в поле зрения появился. Знаешь, как у малолеток бывает… Подрывал, подрывал и попал в милицию…

Дружный смех здоровых мужиков заглушил все звуки столовой.

Вечером Костя зашёл к Лаврикову и Кутузову забрать кассеты, а заодно поинтересоваться задержанным подрывником.

Чеченцу, действительно, на вид было не больше шестнадцати лет, по-русски он не разговаривал или делал вид, что не разговаривает, но, судя по реакциям, всё прекрасно понимал. На предпринятые попытки общения начинал лепетать по-чеченски либо, если дело пахло рукоприкладством, бухался в обморок.

После чего его приводили с помощью нашатыря в чувство и снова пытались вывести на разговор.

— Завтра опера с местного отдела приедут и на родном языке с ним пообщаются, — подал голос Миша. Он, лёжа на застеленной койке, читал «Реквием PQ-17».

— Лишь бы Николай Иванович его местным не отдал, — сказал Катаев, — а то…

Тут засмеялся Миша Кутузов:

— Да ты что, Костя! Его Иваныч теперь и министру не отдаст… Он уж в УВД по этому поводу отзвонил, доложился, что в ходе ОРМ боевика задержал… Лично…

— Рискуя жизнью… — воздел палец к потолку Лавриков.

— Ну, тогда я спокоен… — Костя встал, решив откланяться, — значит, Михаил Анатольич, завтра на два часа ориентируемся?.. Так?

Получив утвердительно-окончательный кивок, Катаев покинул командную клетушку.

Глава XX

Территория Чеченского РУБОПа охранялась на правительственном уровне. Первый периметр представлял собой глухой бетонный забор, составленный из плит перекрытия. Естественно, с заминированными подходами.

На первом КПП вологжан поморили минут пятнадцать, пока один из постовых (все дежурившие были увешаны оружием и не снимали чёрных масок) связывался с кем-то по радиостанции. Потом двое «вратарей» отворили тяжёлую металлическую калитку и попросили следовать ещё за одним «масочником». Пройдя совсем немного, Кутузов и Катаев (Долгов и Бескудников не вошли в лимит, разрешенный к пропуску на территорию) оказались перед вторым забором — высокие железные столбы, протянутые между собой трёхметровой рабицей. К пропускному пункту от здания к ним шёл плотносбитый, чуть выше среднего роста, седой чеченец в чёрных форменных штанах, заправленных в берцы (скорее бундесверовские, нежели американские) и зеленой камуфлированной футболке. Отпустив сопровождающего и пожав гостям руки, он пригласил их следовать за собой.

Здание РУБОПа находилось в стадии достроя. В перспективе оно должно было стать трёхэтажным, пока же в коробке из красного кирпича стеклопакеты красовались лишь на двух первых этажах. Около входа, с торца здания стояло несколько легковых автомобилей, большей частью «девятки» и «Нивы», и кучковались, поплёвывая семечки, бойцы Чеченского ОМОНа. Они легко узнавались по своей форме и новому, незатасканному оружию. Да и характерная манера поведения самоуверенных хозяев республики не оставляла сомнений в их принадлежности к силовой структуре.

Внутри прибранного и подметённого здания ощущение стройки не проходило. Свежие двери кабинетов, пахнущие краской стены и шум перфоратора где-то наверху.

— Я вас сэйчас с нашими парнями пазнакомлю, — Ильяс Алиевич продолжал увлекать за собой оперов по лестнице на второй этаж, — ани в городе всэх ваххабистов, знают, кароче…

Чеченская манера впускать слова-паразиты, типа: «короче» и «в общем» присутствовала и, в практически безакцентной, речи милицейского начальника.

— Ильяс Алиевич, — Костя поравнялся с рубоповцем, — нам бы только чтобы в кабинете видеомагнитофон был…

Шагая по коридору, тот, широко улыбаясь, махнул рукой вдоль стены, по которой чередовались двери:

— А у нас в каждом кабинэте видик-шмидик… На слэдующей неделе и компьютеры должны привезти…

Костя мысленно присвистнул, у них, даже в областном УВД, в оперативных подразделениях компьютеры были только у начальства. Да и то такие, на которых ещё неандертальцы мамонтов считали.

— Захадите… пришли… — он толкнул одну из дверей и опера оказались в большом неуютном кабинете.

Скорее всего, он производил такое впечатление из-за широкого окна без каких-либо элементов защиты, пустых голых стен и расставленных по углам столов, при полном отсутствии другой мебели. За двумя из них, развалясь на офисных стульях, сидело двое мужчин в чёрной рубоповской форме.

На появление Ильяса Алиевича они особо не отреагировали, только тот, что посуше и помоложе, снял ноги со стола.

— Мовлади… — обратился Ильяс Алиевич к старшему, — вот, парни, кароче, с Фрунзэнского Центра. Опэративники… Ну, я тебе гаварил… у них информация какая-то для нас есть…

— А-а-а… помню, помню… — Мовлади встал из-за стола, оказавшись невысоким кубиком с ломаными борцовскими ушами… — садытэсь за сталы… на сталы…

Он обвёл рукой убранство кабинета.

— Я буду у себя, Мовлади, — Ильяс Алиевич подошел к выходу, — как закончите, пазовёте.

Миша присел за стол, оказавшись в другом конце кабинета. Катаев, решив, что на таком расстоянии общаться на интимные темы будет не очень комфортно, вытащил из-за одного из столов, стоящих на противоположной от чеченцев стороне, стул и приставил его к столу Мовлади.

— Ах, да, забыл, — Костя протянул Мовлади руку, — я, Константин, а это Михаил.

— Магомэд! — не вставая из-за стола, поднял руку молодой.

Мовлади пожал руку Катаеву, кивнул, привставшему за столом Кутузову, давая понять, что такого представления достаточно.

Придвинулся грудью к столешнице, выложив свои, напонимающие крабов, кисти.

— Чэм памоч? Каго убить? — типа пошутил он.

Костя про себя усмехнулся, где-то я уже это слышал, и, не дождавшись инициативы от своего руководителя (тот молчаливо восседал за столом), начал сам:

— Мовлади… Такая ситуация у нас… Есть сырая информация, что наших парней завалил некий Сейфулла.

— Кто, кто? — подался за своим столом вперёд Магомед, — Сейфулла? Это гдэ было?

— На Садовой… где-то месяц назад… там из «Мухи» подбили УАЗик с опергруппой, а потом из автоматов и пистолетов достреляли…

— А пачэму рэшили что Сейфулла? — внимательно всмотрелся в Катаева Мовлади.

— Мы ничего не решили пока… Это первичная информация, — Костя был без разгрузки, в одном бронежилете, кассета лежала под грудной пластиной, но выкладывать этот козырь он пока не торопился, хотя понимал, что оперируя голой, а может и туфтовой информацией, выглядит глупо и малость по-лоховски, — на месте происшествия, ну, на Садовой, гильзы от «тэтэхи» обнаружили… я знаю, что, вроде, в ваших тоже из ТТ стреляли…

Мовлади кивнул, слегка сузив глаза:

— Всё так… И пра ваших мы знаем… Экспэртиза па гильзам в Ставрополе дэлается… А вы что ещё пра этого Сэйфуллу знаете? Ну, фамилия, там… Имя?

Костя, обернувшись на Мишу, пожал плечами:

— Больше ничего… Знаем, что он, вроде, со Стингером работает…

— Нэгуста, — Мовлади переглянулся с Магомедом, — а пра Графа что-нибудь слышали?

— Тоже ничего конкретного, — Катаев понял, что Сейфулла со Стингером им до фени, а вот вопрос о Графе отдавал живым интересом, — говорят мент бывший.

Магомед, о чём-то задумавшись, покачал головой. Кутузов сидел как теннисный рефери, молча переводя взгляд с одного чеченца на другого.

— А это нэ вы плэнных мэняли? — нарушил молчание Мовлади, — нэдэли три-чэтыре назад… Это ещё спэц-опэрацией по тэлэвизору назвали…

— Мы, — утвердительно кивнул Костя, — народ и начальство в Москве любят, когда красиво излагают.

Мовлади, как показалось Катаеву, немного брезгливо улыбнувшись, спросил: