Фатальная ошибка - Джон Катценбах

Она схватила девушку за руку и практически вытащила ее из кресла.

— Мне это не нравится, — упрямилась Эшли. — Это абсолютно несправедливо. И неправильно. — Тем не менее она стала вместе с Кэтрин подниматься по ступенькам.

Трое оставшихся внизу молча смотрели им вслед. Затем Салли сказала:

— Спасибо, Хоуп. Это был очень умный ход.

— Можно подумать, что мы в шахматы играем.

— Но это так и есть, — заметил Скотт. — Ну почти.

В конце концов они распределили обязанности, хотя обсуждение деталей заняло у них немало времени.

Скотт, основываясь на тех начальных сведениях, которые раздобыл Мерфи, должен был покопаться в прошлом О’Коннела — посмотреть, где он живет, где вырос; разузнать все, что возможно, о его семье, образовании и работе, которой он занимался. Одним словом, как можно точнее определить, с кем они имеют дело. Салли предстояло прояснить юридическую сторону их аферы. Они еще не решили, какое преступление собираются «пришить» О’Коннелу, хотя подозревали, что придется выбрать самое тяжкое. Они избегали употреблять слово «убийство», но подразумевали именно его.

Придумать фиктивное преступление на ровном месте было непростой задачей, и ее поручили Салли. Ей надо было выбрать такое, которое не только устранило бы О’Коннела из их жизни на максимальный срок, но и было бы легко доказуемо, привело бы к быстрому аресту и обвинению О’Коннела, не могло бы быть оспорено адвокатом и не давало бы возможности смягчить наказание. О’Коннел не должен был иметь шанса свалить часть вины на каких-либо других лиц, вся ответственность за преступление должна была лечь на его плечи. Необходимо было также определить, какие улики потребуются суду, чтобы вынести приговор без всяких сомнений.

О’Коннел, по-видимому, не знал Хоуп в лицо в отличие от Скотта и Салли, и потому ей поручили найти О’Коннела и выяснить, чем он занимается изо дня в день.

Вся собранная ими информация, как они рассчитывали, позволит им составить верный план действий.

Трудно было сказать, кто из них подвергается наибольшей опасности. «Возможно, Хоуп, — подумала Салли, — она будет находиться в непосредственной близости от О’Коннела». Но, с другой стороны, как только она сама откроет первый юридический справочник, так сразу станет виновной в преступлении. Скотта же ждала полная неопределенность — неизвестно было, с чем он столкнется, упомянув имя Майкла О’Коннела в тех местах, где он родился и вырос.

Кэтрин и Эшли должны были оставаться дома. Кэтрин, до сих пор жалевшая о том, что не застрелила мерзавца, когда у нее был шанс, получила задание разработать систему обороны на случай, если тот опять явится к ним домой.

Больше всего Салли боялась, что О’Коннел опередит их и сам предпримет решительные действия. Но она не подгоняла Хоуп и Скотта, полагая, что они и сами сознают эту опасность.

Она смотрела на меня секунду-другую, словно ожидая, не скажу ли я что-нибудь, но я молчал, и она спросила:

— Вы когда-нибудь задавались вопросом, что такое безупречное преступление? Я в последнее время много размышляю о том о сем. Что такое хорошо и что такое плохо? Что справедливо и что нет? И я пришла к выводу, что истинно безупречным преступлением является такое, которое не просто остается безнаказанным — это минимальное условие, — а меняет психологию человека. А также всю его жизнь.

— Кража Рембрандта из Лувра не будет безупречным преступлением?

— Нет. Человек останется таким, каким он был до этого, просто станет вором и разбогатеет. Никакой разницы между ним и панком, ворвавшимся ночью с пистолетом в какой-нибудь магазинчик. Я думаю, что безупречным — может быть, идеальным — можно назвать такое преступление, которое совершается по моральным мотивам. Оно исправляет какую-то ошибку, восстанавливает справедливость, а не попирает ее. Оно создает новые возможности.

Я мог бы возразить, но в этом не было смысла. Важнее было дать ей выговориться.

— И еще одна его особенность… — добавила она.

— Какая же?

— Оно возвращает доверие к жизни.

— Вы имеете в виду Эшли?

— Конечно, — улыбнулась она.

34

Женщина, которая любила кошек

Полуфинальная игра закончилась серией пенальти.

В спорте результат нередко достигается жестоким путем, и пенальти — яркий тому пример. Ее команда играла в меньшинстве, но нашла в себе силы противостоять напору противника. Девушки были на пределе — это читалось даже в их глазах. Они были покрыты потом и грязью, у многих были разбиты колени. Голкипер нервно металась взад и вперед у своих ворот, вдали от остальных. Хоуп хотела было подойти к ней и помочь каким-нибудь советом, но поняла, что футболистка должна справиться с трудным моментом самостоятельно, и если тренер не подготовила ее как следует за все то время, которое предшествовало этой игре, то за какую-то секунду этого не исправить.

Удача была не на их стороне. Капитан команды Хоуп, чемпион лиги и штата, бившая пенальти пятой и ни разу за все годы не мазавшая по воротам, на этот раз попала в перекладину, и мяч отскочил в сторону. Этим металлическим звоном перекладины сезон и завершился. Поражение было внезапным, как сердечный приступ. Девушки победившей команды завопили в неудержимом восторге и кинулись обнимать своего вратаря, которая во время пробивания пенальти ни разу даже не коснулась мяча. А футболистка-неудачница упала на колени прямо в грязь и, обхватив голову руками, разрыдалась. Другие спортсменки команды Хоуп были примерно в таком же состоянии, да и сама она чувствовала себя не намного лучше. Однако она взяла себя в руки и сказала им:

— Не оставляйте свою подругу одну. Вы выигрываете всей командой и проигрываете всей командой. Напомните ей об этом.

Девушки тут же бросились к своему капитану — откуда только силы взялись? — и окружили ее. Хоуп в этот момент гордилась ими. «Победа делает нас счастливыми, — подумала она, — а поражение выковывает характер». Это заставило ее вспомнить, что в ближайшее время ей придется участвовать совсем в иной борьбе, и ее охватил озноб. Да, игра на поле завершилась, начиналась другая.

Хоуп, конечно, не могла знать этого, но остановила машину точно в том месте, которое до нее выбрал Мэтью Мерфи, наблюдавший за домом О’Коннела. Откинувшись на спинку сиденья, она натянула пониже вязаную лыжную шапочку и поправила на носу купленные для слежки очки. Она не носила очков и приобрела эти, решив, что немного маскировки не помешает. Хотя она не думала, что Майкл О’Коннел когда-либо видел ее, но не исключала такой возможности. Она подозревала, что он шпионил за всеми ними, точно так же как она сейчас шпионила за ним. Хоуп надела джинсы и старый морской бушлат, чтобы защититься от вечернего холода. Она была лет на пятнадцать старше большинства бостонских студентов, но выглядела достаточно молодо, чтобы сойти за одну из великовозрастных студенток. Она выбирала сегодняшний костюм с такой же тщательностью, с какой девушка одевается на свое первое свидание, только Хоуп стремилась выглядеть как можно незаметнее и слиться с уличной толпой, подобно хамелеону, который принимает расцветку окружающей среды, делающую его незаметным.

Она подумала, что, если будет слишком долго сидеть в машине, О’Коннел обязательно обратит на нее внимание. При условии, что он знает, как она выглядит, и запомнил все приметы ее малолитражного автомобиля, вплоть до номера.

Тем не менее она продолжала сидеть на прежнем месте, только сняла очки, рассудив, что одинаково бросается в глаза и в них, и без них. Посмотрев еще раз внимательно на фотографию О’Коннела, приложенную к отчету Мерфи, она задумалась, сможет ли узнать его в жизни. Наконец, не зная, что делать, она вышла из машины.

Кинув взгляд в сторону дома О’Коннела, она пожалела, что еще недостаточно темно: он зажег бы в комнате свет и она убедилась бы, что он у себя. Затем ей пришла в голову мысль, что если она будет стоять, уставившись на его окна, то О’Коннел ее заметит и не она будет следить за ним, а он за ней. Развернувшись, Хоуп быстро направилась в противоположную сторону, и ей представлялось, что чей-то взгляд сверлит ее спину. Повернув за угол, она подумала, что поступает неразумно и, вместо того чтобы вести наблюдение за домом, все дальше уходит от него.

Вздохнув, она почувствовала себя абсолютно некомпетентным сыщиком.

«Надо найти укромное место в каком-нибудь переулке или за деревом, притаиться и ждать там О’Коннела, — сказала она себе. — Надо быть такой же терпеливой, как он».