Танец с Хаосом - Андрей Мартьянов

– Чистая работа, – согласился Сергей, когда обломанные мотки проволоки упали на гравий дна воронки, припорошенный ржавой пыльцой. – Давай автомат!

– Зачем? – поразился я, почему-то испугавшись.

– Ты вечно хочешь в наручниках шляться, мудила грешный? Вот уж точно говорят: Космический корпус – суть сплошные тормоза! Дай сюда.

Я перебросил «Шмайссер» Сергею, он профессионально осмотрел древнюю стрелялку, снял магазин, проверил количество патронов, глянул на меня и быстро сказал:

– Руки вытяни!

– Не понял?

– Чего тут понимать, дурилка? Отстрелю цепочку и дело с концом.

Я подчинился и зажмурился.

Сухой, короткий выстрел, ладони обожгло выхлопом пороховых газов, но я вдруг оказался свободен от проклятых оков! Только браслеты остались болтаться, но, имея под руками инструменты, их можно снять запросто.

Пока в округе рвались мины, прилетавшие с востока, из-за русла речки Гауя, Сергей смотрел в никуда и с непонятным добродушием на меня ругался. Я молча выслушивал.

– И как тебя угораздило… Дубина, лезть на самую передовую! Да и каким образом? Все базы Корпуса далеко за Уралом! Куда мне теперь тебя девать? На Гаую не пройдем – после ядерного удара там сплошная пустыня. Радиация раза в четыре выше, а таблеток не осталось. Спрятаться на время в городе? Блин, и весь мой взвод полег…

– Спрятаться можно! – Я подался вперед. – У меня здесь… база. Хорошая, укрытая. Ни за что не найдут. И вот еще… Мне надо как угодно вытащить напарника. Помнишь, второго парня в комендатуре? Рыжего? Обязательно надо!

– Он вроде орал, будто англичанин? – Сергей подозрительно сощурился. – Впрочем, сейчас рассуждать нечего, выхода другого нет, скоро комендантский час, а длится он – сам знаешь – почти сутки… Надо, так сделаем, я знаю в городе кое-какие ходы-выходы, не первый раз в Риге. Только вначале отдохнуть… и пожрать бы хоть немного. База, говоришь? Ваша, Космического корпуса? Не знал, что Военно-Космические силы держат резидентуру в городе. Хорошо, верю. Только потому, что русский. Веди. Обстрел заканчивается, скоро на улицах объявятся патрули. Поймают второй раз – каюк.

Я осторожно высунулся из воронки, поморщился, когда в лицо ударил поток черного дыма, смердящего паленой резиной. Сориентировался. Вроде нас с Дастином привели со стороны полуразрушенного собора, чей иззубренный шпиль виднеется в полукилометре от нашего с Сергеем укрытия. Туда!

– Двинулись! – кивнул я. – Одно условие – ничему не удивляйся!

Он бродил по бункеру Хозяина, словно престарелый и многоопытный коллекционер по богатому музею. Молчал. Покачивая головой, рассматривал обстановку, склады, осторожно, словно боясь повредить, гладил мониторы на узле внешнего наблюдения. С некоторым ужасом и невероятными пиететом обследовал душ с горячей и холодной чистой водой, куда я его загнал немедленно после обработки ран на руках, оставленных колючей проволокой, и снятия браслетов наручников с моих запястий при помощи гнутых скрепок, заменивших примитивные ключи.

Хозяин словно бы оставил тут, посреди воплощенного кошмара постъядерного мира, кусочек благополучного и сверкающего XXII века.

Сергей вдыхал абсолютно свежий, прошедший через многие фильтры воздух, оглядел выданную мной из хранилища новую одежду так, словно перед ним была россыпь алмазов (а всего-то – хлопковое нижнее белье, носки, теплый комбинезон с эмблемами ВКА, высокие ботинки и уже знакомый бушлат с капюшоном и прилагающейся маской-шапочкой). В общем, на некоторое время Сергей из крутого парня, видевшего в своей жизни только войну, превратился в ребенка, которого Дед Мороз отвел в сказочную страну далеко на полюсе, под разноцветным северным сиянием.

Я не терял времени. Пользуясь замешательством нового знакомца, спасшего (в самом прямом смысле этих слов) мне жизнь, я повествовал ему про нас с Дастином. Про будущее. Про настоящую историю цивилизации. Про смерть Сталина в 1953 году, про крушение коммунизма в 1991-м, про выход в Дальний космос в 2056-м, про колонизацию Афродиты. Он молчал и на покрытом шрамами лице, которое в действительности было совсем молодым, но очень уж усталым, ни разу не показал удивления. Сплошная и непробиваемая маска бесстрастности. Только когда я закончил свой донельзя сжатый из-за недостатка времени рассказ, коротко бросил:

– Докажи!

– Не могу. Ты видишь эту обстановку, оружие, слышишь мои слова… Никаких других доказательств. У меня сейчас нет связи с моим… нашим будущим.

Это являлось истинной правдой – Навигатор замолчал, и я не мог с ним связаться. Бункер охранял только компьютер, занимающийся внешним наблюдением и оборонительными функциями. Обычный тупой компьютер, без признаков «моделирования интеллекта» или «псевдоразума».

– Значит… – Сергей достаточно раскованно расположился в одном из кресел возле компьютерного центра бункера, но в его голосе я различил растущее напряжение. – Никакого коммунизма? Через двести лет? Значит, мы с немцами и американцами – союзники?

– Ну… – замялся я. – Тот строй, который у нас, скорее называется «социальным» или «гражданским» обществом. Знаешь, такой очень крутой социализм. Работай, плати налоги, и государство будет обязано охранять тебя, давать образование, лечить… Мы считаем, что прежде всего – это развитие общества во благо каждого человека и постоянный прогресс. Как экономический, так и научный. Мы все живем хорошо, кроме тех, кто не хочет работать. Да и последние тоже не бедствуют. О них заботятся – разве можно оставлять человека без помощи, даже самого бесполезного? Такой строй уже начинал зарождаться в Западной Европе в конце двадцатого века. Дания, Голландия, Швейцария, Норвегия… Мы пришли к этому несколько позже, из-за тормозов-коммунистов.

– Я – комсомолец, – вроде бы спокойно указал Сергей на личный социальный статус, но я расслышал в его голосе угрозу. – И я воюю не только за родину, против фашистов, объединившихся с буржуями Запада, но и за наше будущее. За коммунизм. За идею, которой принесли в жертву себя миллионы советских людей.

– Сколько миллионов? – поинтересовался я.

– В Большой войне 1961 года, как говорит радио и указывал в своих работах генералиссимус Жуков, всего погибло около двух миллиардов, – заученно ответил Сергей. Я мысленно удвоил сумму и похолодел: выходит, глобальный ядерный конфликт, случившийся в ЭТОЙ реальности, смел пять шестых человечества. Да как же они до сих пор могут воевать???

– А Москва? – почти без надежды спросил я, – Санкт-Петербург… в смысле, Ленинград? Тоже… того?

– Столица в Новосибирске, – будто сомнамбула сказал Сергей и с видимым удовольствием потер чисто вымытую шею. Наверное, вымытую первый раз за полное десятилетие. – Это же всем известно – там Ставка Верховного Главнокомандующего, Центральный комитет, правительство… Генеральный штаб – на орбите, в космосе. Ты что же, на самом деле ничего не знаешь? Поверить не могу! Чесслово, я бы тебя прикончил. Для спокойствия. Ты просто провокатор какой-то. Нет никакой другой истории! Есть Великая Война. И однажды мы победим. Очень скоро. Чудесное оружие.

Сергей, покушавший всего-ничего – маленькую упаковку рыбных консервов, пяток галет и запивший это баночкой виноградного сока («Производство Испании, 2164 год, употребить в течение 8 месяцев»), начал безудержно зевать и задремывать. Я не противился – до окончания комендантского часа Дастина из подвала комендатуры никуда не увезут – всем, даже военным, категорически запрещено передвигаться по городу в это время. Так Сергей объяснил. Знаете почему? Наступает ночь, на охоту выходят… нет, не чудовища. И не бандиты. Появляются те, кого здесь именуют «лысыми быками». Мутировавшие животные и люди, частенько переплетшиеся меж собой кровными узами. Как я понял, разрушение генофонда после ядерной войны шло невиданными темпами, и результат оказался крайне плачевен.

Людей осталось совсем мало. Самые крупные города населены от силы десятью-пятнадцатью тысячами тех, кого не затронули изменения. И все эти люди – воюют. Но зачем? Почему в одной из версий развития нашей истории человечество постигла такая дикая судьба?

Сергей тоже воюет. С одиннадцати лет. Как я понял из его сбивчивых, полусонных слов, он являет собой образец здоровья, как и все солдаты спецподразделений. Никаких признаков лучевой болезни, опухолей, генетических нарушений в детородном цикле – организм сумел приспособиться к наижесточайшим условиям среды. А уж если Сергей доселе остался жив, значит, он смел, невероятно удачлив и вынослив – вон какой тощий, однако жилистый невероятно.

И вдобавок – комсомолец.

Остается уломать Сергея помочь мне через несколько часов вытащить из беды Дастина.

Мы на пару это сделаем, уверен!

Глава 15

Спасение рядового Дастина

– Если смотреть трезво, то на побережье царит сущий бардак. Эстония – наша, мы закрепились на Гауе, дальше оборонительная линия идет до Чудского озера и Ленинградского моря…