Крестоносец. Византия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Рупор я оторвал от сердца, предупредив парней, чтобы об оставшихся пяти, спрятанных в вещах, не проговорились ни одной живой душе. Про трубы соврал, что не осталось ни одной (от греха подальше спрятав три последние в сундук), а принцу предложил сделать подзорную трубу самому, сказав, что это несложно. Нужны только медь, олово, «каменный лёд», то есть горный хрусталь, которого в Венгрии немало, хороший ювелир и опытный медник. И знание, как всё сделать. Я нарисовал Болеславу на пергаменте чертеж подзорной трубы с подробным описанием технологического процесса, и довольный принц, уплатив за пергамент с чертежом безант, а за рупор отдав семиссий[5], покинул нас. Похоже, он с толком использовал мои советы, так как уже в Буде я видел Болека, разглядывающего окрестности в подзорную трубу.

После этого к нам хлынул поток знатных и просто денежным крестоносцев, а также дворян и купцов из числа подданных короля Венгрии, тоже захотевших приобрести трубы и рупоры. Я разводил руками, уверяя что все трубы подарил монархам и нашему графу, Рупоров тоже не осталось, последний откупил польский принц. Но я могу продать чертежи труб и рупоров, с пояснениями, как их изготовить из подручных материалов, у обычных ремесленников. Практически все заинтересовались. На вопрос о цене я отвечал, что совсем недорого — безант за чертёж подзорной трубы, полбезанта за чертёж рупора. На вопрос, откуда такие цены, ссылался на принца Болеслава, заплатившего ровно столько за чертёж трубы и рупора. Последний, правда, был уже в готовом виде, но это я не уточнял. Не могу же я брать меньше заплаченного высочайшей особой! Это было бы оскорбительно для принца. Между прочим, после Болеслава заглянула ещё одна высочайшая особа. Борис Коломанович, блондин лет тридцати пяти на вид, среднего роста и худощавого сложения, волосы до плеч, борода аккуратно подстрижена, круглое лицо с крупным носом и упрямо сжатыми губами, внимательный и немного настороженный взгляд глубоко посаженных тёмных глаз. Родич византийского императора, женат на его племяннице. Одет как простой рыцарь, видимо, «для конспирации». Он же находится в свите Людовика «инкогнито», хотя это секрет Полишинеля. Борис тоже купил у нас «техдокументацию» на трубу и рупор, но об этом я другим покупателям не рассказывал, и ребят предупредил, чтобы помалкивали. Не хватало только поссориться с Гёзой и Фружиной! Пусть уж они между собой, без нас разбираются!

Покупатели по большей части морщились, но платили. Так что документация по каждой подзорной трубе приносила нам по девять денье с одним оболом на нос, два чертежа рупоров — столько же.

Уверен, что некоторые бесплатно делились чертежами с другими крестоносцами, или за меньшую, чем я озвучил, сумму, но, судя по количеству просителей, до такой «благотворительности» если и додумались, то немногие. А нам пришлось впрячься в работу в светлое время суток. Близнецы и Пьер чертили чертежи — у опытного охотника и бывших подмастерьев оружейника оказались хороший глазомер и верная рука. Вим и я писали описания техпроцесса. Роланд сидел на раздаче, принимая деньги и выдавая бумаги.

Оруженосцы трудились с энтузиазмом — Вим хотел получить побольше денег к своей свадьбе с Паулой, Пьеру и Ульриху серебро на подарки девушкам тоже лишним не было. Когда Роланд поинтересовался, насколько это занятие соответствует дворянской чести, я ответил, что вполне соответствует, так как это сродни составлению карт и лоций, а это дело несомненно благородное, его и царственные особы не чураются. Так что, стоило судам, на которых сплавлялась по Дунаю наша армия, пристать в одном из прибрежных городов, на берег первым делом выкатывалась толпа обеспеченных крестоносцев, жаждущих обзавестись оптикой и матюгальниками, которые опустошали лавки, торговавшие медью, оловом и «мармарошскими диамантами», а затем заваливали заказами медников и ювелиров.

Тем временем слава ВИА «Семь Самоцветов» мчалась впереди них. Уже в Буде на концерт собрались не только крестоносцы, но и здешние горожане с окрестными дворянами. Понравилось всем! Затем триумфальное шествие ВИА продолжилось в других придунайских городах Венгрии. Пакш, Калоча (где мы обналичили у местного архиепископа вексель кардинала Теодвина, полученные пять сотен безантов отдав на хранение магистру Ордена Храмовников), Апатин, Вуковар… Ребята превращались в настоящих звёзд, особенно девушки. Иоландита, которую братья и сестра чаще называли просто Йоля, и Инес выглядели настоящими принцессами. Когда несколько знатных придурков захотели заполучить девушек в постель, и были посланы, но не унявшись, позволили себе хамское поведение, то получили сотни вызовов от фанатов «Семи Самоцветов», и были вынуждены извиняться перед сестричками Аргуэльяс, так как шансов на выживание у них не оставалось. А вместе со славой и популярностью росло и состояние братьев и сестёр. Теперь они могли сами организовывать концерты, строить сцену и места для публики, покупать костюмы и прочее, включая «усилки». Ну а мне и Виму стали платить за песни, я получал свой процент авторских, и выходило вполне неплохо.

Со всеми этими делами мы и не заметили, как наше путешествие через Венгрию подошло к концу. Армия крестоносцев и венгерский двор добрались до Вуковара. Городок не крупный и не мелкий, но с замком. Собственно, Вуковар на смеси мадьярского и местного славянского наречия и означает «Волчий Замок», как объяснила Паула Виму, а он уже нам. Недалеко начинается граница Византии, проходящая по Дунаю, и объединённая армия крестоносцев собирается, готовясь к новому этапу пути до дельты Дуная.

В таверне под вывеской с кружкой и подковой, где мы засели с моими соратниками, было довольно уютно. От камина веяло теплом, мы с Роландом попивали тёплое вино с пряностями, закусывая жареным фундуком с мёдом. Вкус — специфический, но неплохо. На дворе уже сентябрь и, хотя днём тепло, по вечерам у реки становится прохладно. В общем, сидеть в таверне приятнее, чем в каюте.

Рядом грустит над кружкой Эрих. Его можно понять. У парня любовь, только в отличие от Вима с его Паулой, тут всё сложно. Началось с того, что Эрих, которого вместе с братом Аргуэльясы понатаскали насчёт светских манер, сопровождая нас в Буде, увидел одну из служанок королевы Алиеноры. И пропал! А служанка, надо сказать, была необычная, в будущем её назвали бы негритянкой или, по-политкорректному, афро-африканкой, а сейчас, в христианском мире, таких называют мавританками. Это в XXI веке в Европе от негров не протолкнуться, а нынче они тут очень большая редкость. Правда, до настоящей негритянки девушка сильно недотягивала, максимум светлая мулатка. Черты лица левантийские или южноевропейские, огромные светло-голубые глазищи, точёная фигурка, от уроженцев Африки разве что копна чёрных мелких кудрей да пухлые губы. В общем, девушка шестнадцати лет была очень красивая, так что моего оруженосца можно понять. Хотя и не ждал, что спокойного, чуть меланхоличного Эриха потянет на экзотику!

Маргит и Эржбет благодаря знанию французского зацепились языками с придворными дамами Алиеноры и смогли узнать историю девушки по имени Мари де Тигрэ. На самом деле девушка была родом из Эфиопии (или Абиссинии, как её ещё называют), а чистокровные эфиопы на негров не очень похожи. К тому же мама Мари была «френджи», то есть уроженкой Европы, которую её папа отбил у работорговцев. Те везли девушку для какого-то мусульманского сатрапа в Суакине. Белая женщина в тех местах в диковинку, а пленница была ещё и красавицей, так что папа Мари сделал её любимой женой. Хоть эфиопы и христиане, но многожёнство у них встречается, особенно в высших слоях, с ссылками на библейских патриархов и царей. Папа девушки имел зубодробительный титул, который для удобства стали переводить как граф. Он управлял довольно крупным городом с округой, имея в подчинении тысячу профессиональных воинов-дружинников, чем не всякий граф в Европе мог похвастаться.

В отчем доме девушка получила неплохое для женщины в эти времена образование, постигнув грамоту, а также выучив помимо пары тройки местных наречий ещё арабский, коптский, греческий и язык матери — «латинский» Судя по всему, один из средиземноморских языков. Когда Мари, названной при рождении Мариам, исполнилось тринадцать, папа решил выдать её замуж за соседнего князька. Перед этим девушка отправилась с одной из родственниц в монастырь на богомолье. Но на караван напали кочевники из дикого племени адалов. Большинство людей в караване погибли, немногим, включая Мариам, посчастливилось оказаться в плену. Хотя насчёт посчастливилось — это ещё бабушка надвое… Короче говоря, адалы продали девушку египетскому работорговцу, тот отвез её в Каир и продал магрибинскому купцу, который повёз Мариам Средиземным морем куда-то на запад. Куда именно её везли, девушка так и не поняла, но разразившийся шторм загнал судно купца в устье реки Эбро в Испании, к городу Тортоса.