Истинные убеждения - Ева Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неожиданно для самого себя радуюсь этой информации, хотя вообще не был уверен, что смогу когда-либо думать в подобном ключе об Андрианове-младшем.
— Отличные новости, доктор. Отправьте мне счет на электронную почту, как обычно.
— Конечно, Рафаэль Львович, я попрошу своего секретаря сделать это.
После формальных прощаний я сбрасываю трубку и убираю телефон в небольшое отверстие в консоли. Откидываю голову назад и закрываю глаза, расслабляясь.
В сотый раз задаю себе один и тот же вопрос: зачем я ему помогаю? Зачем помогать человеку, который, мягко говоря, подгадил тебе и твоей любимой женщине? Не было бы честным кинуть его на обочине, как он это позволил себе сделать с Лизой?
Но понимаю, что тем самым обманул бы сам себя. Я не такой как Марк, не могу просто так пройти мимо человека, который нуждается в помощи, будь он мне самым заклятым врагом. Если я могу помочь — то я всегда сделаю это.
После того отвратительного вечера, когда он поджидал нас у клуба, меня какого-то черта дернуло позвонить в больницу, в которую его отвезли. Оказалось, что парень был на грани передоза. Во второй раз за последние несколько месяцев. На мой вопрос навещали ли его родственники или хотя бы интересовались им — ответ был отрицательный. Тогда я приехал к нему сам и увидел маленького зашуганного мальчика, утыканного капельницами. Так и не сказать, что Марк младше меня почти на десять лет. Выглядел он как потерянный подросток.
Заходил в палату с уверенностью, что он меня пошлет куда подальше. Но на удивление он был открыт к разговору со мной, и мы даже поговорили по душам. Если это можно так назвать, поскольку Марк был под седативными. Самое интересное это то, что парень извинялся передо мной и просил передать его извинения Лизе. Бормотал какую-то чушь о том, что его мать являлась ему в больнице, словно видение. И что она лично объяснила ему, как нехорошо он поступает и что во всем что с ним происходит виноват только он сам.
Если это был его внутренний голос, принявший обличие покойной матери, то у меня хорошие новости — он еще не такой потерянный, каким его считают все вокруг. Даже его собственный отец.
С Вячеславом Андриановым я связался, когда вышел из палаты его сына. Тот ответил на звонок почти сразу же, видимо испугавшись, что я могу звонить на счет проданной ему доли бизнеса моего отца. На мою новость о том, что случилось с его сыном, тот лишь рассмеялся и ответил, что такой член семьи ему не нужен, вытаскивать его из дерьма он больше не собирается и что я могу оставить его в больнице, где он сейчас находится и не беспокоиться об этом.
От его слов меня передернуло. Какие бы я чувства ни испытывал по отношению к Марку, но я сразу же спроецировал эту ситуацию на себя. Я бы никогда не оставил своего сына в сложной для него ситуации, когда ему явно нужна поддержка и забота близких людей, чего бы он ни натворил.
Идея о том, чтобы отправить Марка в хороший реабилитационный центр пришла сразу же. Не успев выйти из здания, я вернулся обратно к нему в палату и предложил свой план. Марк внимательно выслушал меня, насколько мог это сделать, и согласился, пообещав, что не подведет и будет у меня вечно в долгу. Мне это не нужно, но говорить ему я этого не стал. Пусть не расслабляется.
Лизе сообщил о своем решении этим же вечером. Сначала она явно не понимала моего альтруизма, но услышав то, что сказал мне Вячеслав тут же посмотрела на эту идею с другой стороны.
«Ты знаешь, то я поддержу любое твое решение. Я не перестаю удивляться твоей доброте и то, что ты готов делать для других людей безвозмездно, когда же другие преследуют корыстные цели. Одна из причин почему я тебя люблю», — сказала она мне тогда. Самый приятные слова, которые я когда-либо слышал в своей жизни. Не потому, что они мне льстили, нет. Потому что их сказала она. Это было важнее всего.
Оставляю машину на гостевой парковке лейбла и направляюсь ко входу в здание. Лиза закончит через двадцать минут, как раз есть время, чтобы сделать то, что я хотел.
После двойного стука захожу в кабинет Стефа, который оказывается не один. На диване с гитарой сидит Никита. Кажется, у них была музыкальная сессия, потому что сам Стеф сидит за синтезатором. Мне это на руку, не придется искать каждого по отдельности.
— Творите очередные хиты? — ухмыляюсь я.
— Как всегда, — встает со стула друг и сжимает мою руку в крепком рукопожатии, — слышал ты собираешься покинуть бренную столицу?
Только Стеф мог так выразиться.
— Да, вот зашел попрощаться.
— Тихушник. Если бы Лиза не пришла ко мне — я бы, наверное, никогда не узнал, -драматизирует Стеф, — знаешь, никогда не прощу тебе того, что ты уводишь у меня хорошего специалиста, — упирает руки в бока друг и пытается грозно на меня смотреть, но его выдает еле сдерживаемая улыбка.
— А у меня лучшую подругу, — добавляет Никита, откладывая гитару.
Разворчались тут оба. В совершенно не свойственной мне собственнической манере думаю о том, что Лиза только моя и нефиг тут выпендриваться. Не надо было лишний раз заезжать к Андрианову в больницу. Видимо это передается воздушно-капельным.