Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин - Несущий Слово

Сусанин (за кадром). Ну что, поляки, на восток захотелось? Расширяться? Сами додумались или это вам в НАТО сказали? Я тебе продвинусь на восток, я тебе продвинусь…

Жонков бросается в другую дверь… Он ползет, не разлучаясь с коробкой пленки, по свалке под доносящиеся крики борьбы…

Сусанин (за кадром). Уй, гады! Вы ж психиатры, мать вашу! Что ж вы по мозгу бьете?

Поляки (за кадром). Хо-хо! Добже вдарили пана!..

Сусанин (за кадром). Получайте, Панове!

Поляки (за кадром). Ой, пся крев…

Под все эти крики Жонков ползет мимо свалки. Ползет мимо какой-то сломанной куклы, ржавой кроватки, каких-то банок…

Но вот — он проползает мимо ржавой мясорубки. Уже, отползя от нее метра на два, вдруг замирает, ползет обратно… Берет мясорубку, задумчиво крутит ручку, потом лезет в карман, вынимает очки, ломает их, оставляет в руке одно стеклышко…

Кадр-перебивка

По другую сторону от ржавой машины.

Сусанин отбивается какой-то длинной оглоблей от наседающих Поляков.

Сусанин (размахивая оглоблей). Плохо вам было в Варшавском Договоре, да?

Удар — Поляк падает…

СЭВ вас не устраивал? Мы вам нефть… Мы вам газ…

Еще два Поляка — летят на землю…

Вдруг — голос Жонкова.

Жонков (за кадром). Та-ак, хорошо, теперь отходишь назад, назад отходишь… (Сусанин от изумления опускает дубину, резко поворачивается.)

Сусанин. Ты еще…

И замирает, увидев Жонкова…

Тот снимает… самодельной камерой — крутит ручку мясорубки, у которой спереди поблескивает объектив из стеклышка от очков, сверху прикручена проволокой коробка с пленкой.

ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ ЭПИЗОД

Кабинет Говарда. Медсестра, как стояла с рушником и караваем лицом к двери — так и стоит. Рядом Говард.

За окном — темно. Ночь…

Сестра. Мистер Говард, ну что ж мы так и будем всю ночь этих поляков ждать?

Говард отходит от двери, подходит к столу.

Говард. Да! Вы прав! Идите сюда! Черт с ними! Им же хуже…

Достает из ящика стола бутылку коньяка, два стаканчика… Ящик остается открытым. В нем конверт, из которого выглядывает краешек фотографии Светки…

Сестра подходит к столу, замечает фото, оглядывается на Говарда. Тот увлеченно рассматривает бутылку.

Рука Сестры тянется к фотографии…

Говард поворачивается к Сестре, та быстро отдергивает руку.

Я специально покупает для их встречи. Это коньяк вери гуд! Он называется в честь вашего радио…

Сестра. Даже не слышала… «Маяк», что ли?

Говард. Ноу! Армянски… Мы его выпьем сами…

Говард отвлекается, открывая бутылку, разливая, и снова рука Сестры тянется к фотографии. И снова не успевает. Говард поднимает на нее глаза, она снова отдергивает руку от конверта… И рука, странно меняя траекторию движения, берет стаканчик. Говард берет свой.

У нас гуд повод! За победа! За победа над мистер Жонков!

Сестра ставит свой стаканчик назад.

Сестра. Нет-нет, я не буду… Я… я вообще не пью…

Говард. О! Вы обязан! В этот победа большой ваша доля! Если б вы не рассказывайт про этот фотографий…

Сестра (горько). Да уж…

Говард. Если бы он не заблудилься, этот фото был бы наш единственный шанс его остановка…

Сестра (уныло). Но он заблудился… Вот радость-то!

Говард (широко улыбаясь). Да, заблудилься! (Торжественно потрясая рукой со стаканчиком). Заблюдилься, снимая филм про Сусунина…

Сестра (машинально поправляет). Про Сусанина…

Говард. Уес. Ай эм сорри. Про Су-са-ни-на… Кстати, кто он, этот Су-са-нин?

Сестра. Старик один. Герой. Он врагов в лес завел…

Говард подносит свой стаканчик ко рту.

Говард. О! Каких врагов?

Сестра. «Каких-каких»… Какая вам разница? Ну, поляков…

Рука Говарда со стаканчиком замирает, не дойдя до рта. Большая пауза…

Говард. По-ля-ков?

В это время звонит телефон. Говард хватает трубку. Слушает. На лице ужас. Кладет трубку. Потом быстро снимает, лихорадочно набирает две цифры — «ноль-два».

(Сестре, с трубкой у уха). Звонили из посольства Польши… Они не пришли ночевать…

ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ ЭПИЗОД

Натура. Лес. Предрассветные сумерки.

Жонков и Сусанин спят в кроне высокого дерева.

Вдалеке слышен лай собак.

Жонков открывает глаза. Потягивается, забыв, где находится, чуть не падает, хватается за ветку…

Смотрит на свои часы.

Жонков. Шесть… Скоро совсем светло. А на свету эти поляки как пить дать нас найдут… Какое сегодня? (Вспоминает, спохватывается опять чуть не падает.) Сегодня ж пятый день! (Снова взгляд на часы) Через три часа Говард все денежки… Не успеть… Пешком не успеть…

Лай собак совсем близко.

Жонков всматривается вниз.

Жонков (радостно). А может и успеть!..

Внизу появляются милиционеры с собаками, за ними въезжает на поляну милицейский «газик».

Его обступают Поляки, жестикулируют, садятся в «газик». Жонков хочет крикнуть милиционерам, уже сложил ладони рупором, но тут бросает взгляд на спящего Сусанина, осекается…

Нет, ему же нельзя с милицией. (Вздыхает.) Черт с ними, с деньгами! Подавитесь, мистер Говард…

Внизу «газик» взревел мотором и покатил из леса. Милиционеры с собаками бегут следом.

От рева моторов Сусанин открывает глаза, видит выкатывающий из леса «газик».

Сусанин. Милиция?!

И чуть не падает с ветки…

Жонков хватает его за бороду, но борода остается в руках, а Сусанин, сразу без бороды превратившийся в Белесого, — летит вниз…

Жонков скатывается вслед за ним.

Белесый припускает в том же направлении, что и «газик». Жонков — за Белесым, пытается остановить…

Жонков. Да ты же за ними бежишь, идиот топографический! Да стой ты! Нас не заметили!

Белесый на секунду приостанавливается.

Белесый. Ты что — им не крикнул?

Жонков. А ты бы на моем месте крикнул?

Белесый. Конечно, крикнул бы! До девяти — три часа! Как ты доберешься?

Жонков. Да черт с ними, с деньгами…

Белесый снова бежит, Жонков — за ним.

Белесый. Нет, не черт…

Жонков. Не надо! Зачем ты это? Ради меня…

Белесый. Что — ради тебя?..

Жонков. Сдаваться бежишь… Не надо мне такой ценой…

Белесый (снова останавливаясь, недоуменно). Куда сдаваться? Какой ценой?

Жонков. Пойми, я не смогу снять ни одного кадра на деньги, из-за которых мой друг попал в тюрьму! Я за это время… к тебе… Пересидим где-нибудь… Сделаем тебе пластическую операцию… Ты встанешь на честный путь…

Белесый. Какая операция? Какой честный путь? (После паузы.) Подожди… Ты что — меня за бандита принял?

Жонков. Да уж не за ангела… С кличкой «Белесый».

Белесый. Белесый — это моя фамилия. Капитан милиции Белесый… Я был внедрен к бандитам со спецзаданием…

Жонков (прерывая). Потом расскажешь!

Они бегут в сторону ушедшего «газика» и кричат.

Оба. Милиция! Милиция!

ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ ЭПИЗОД

«Режиссерская» палата.

На тумбочке у койки Жонкова стоит камера.