Охота на крутых - Александр Граков

– Что же вы, пролетарий, можете поставить? – оценил чиновник презрительным взглядом его костюм – явно не от Славы Зайцева.

– Свой имидж! – прозвучал ответ. – И еще вот это! – на сукно стола шлепнулся кошелек с крупной суммой – очередной «получкой» для жены.

Развлечение было из ряда вон выходящим, и многие потянулись к карточному столу, забросив скучные светские разговоры.

Раздали карты. Санька, посмотрев свои, сбросил их – играли без прикупа. Чиновник снял первый банк. Перетасовал, раздал. Козырь, просмотрев, прошел. Противник добавил. Санька перекрыл последними деньгами из кошелька, открылся: тридцать одно. А у противника – три валета.

– Заберите свое лицо, хвастун, и отдайте мне ваши деньги! – чиновник презрительно сгреб со стола бумажки, бросив в лицо Сашки ненужный пустой кошелек. Сашка побелел и скрипнул зубами.

– Сыграем еще?

– У вас есть еще один имидж? – чиновник просто издевался над ним. Козырь снял с запястья золотые часы с браслетом – единственная прихоть, которую он позволил себе однажды с очень крупного «навара».

– На три предыдущих ставки?

Это означало – ему можно поставить в банк, один раз пройти и следующим ходом перекрыть.

– Принимается... – чиновник взглядом уже примерял часы к своей руке.

– Разрешите перетасовать? – Сашка протянул руку к колоде.

– Не доверяете? – противник уже откровенно насмешливо разглядывал «дилетанта». – Ну что ж. Бог в помощь!

Но когда увидел, как профессионально быстро зафыркала колода в его руке, слегка встревожился. Поздно! Сашке всего лишь раз нужно было подержаться за нее... Чиновник срезал, раздал. Сашка объявил.

– Прошел, не глядя!

Это означало – если противник глянет свои карты – он должен удвоить ставку. Глянул и удвоил.

– Второй раз – не глядя!

Лицо чиновника слегка покраснело. Но он так же молча поставил вдвойне и торжествующе улыбнулся – у него на руках туз, десятка и джокер – итого тридцать два. А этому дилетанту нельзя даже посмотреть свои карты, денег осталось – только чтобы открыться.

– Перекрываю остатком! Можете открыть свои карты! – предложил, улыбаясь, Козырь.

– Сопляк! Ты даже правил игры толком не знаешь! – вспыхнул «мастер». – Ну что ж, любуйся! – и с торжеством выложил свой набор.

– Еще не вечер! – Санька спокойно разложил на сукне три дамы.

– Повезло дураку! – фыркнул насмешливо чиновник... Больше он ни разу не выиграл. Проиграл все имеющиеся в наличии деньги, затем то, что лежало у него в сейфе – доверенное лицо смоталось домой, а под конец поставил на кон... свою жену.

– Вы соображаете, на ком хотите меня женить? – теперь уже пришел черед Сашки улыбнуться издевательски, смерив взглядом пятидесятишестилетнюю тушу чиновника. – Я ведь еще мальчик!

Трясущейся от бешенства и азарта рукой тот буквально вырвал из опустевшего бумажника фотографию и швырнул ее в банк. Козырь поднял, вгляделся и вздрогнул: с цветного фото на него смотрело юное, до жути красивое создание.

– Это ваша... внучка?

– Это моя жена, черт тебя побери, а она всегда, всю жизнь приносит мне счастье! – заорал, брызжа слюной, чиновник. – Я выиграю!

– Ты проиграешь, старый козел! – спокойно ответил Сашка, тасуя карты. – Хоть я и ставлю против нее все, что имею – весь выигрыш плюс свои деньги и часы! Оставляю себе только свой имидж – свое лицо, потому что я, в конце концов, его и не проигрывал. Но ты – все равно проиграешь. Бог не допустит, чтобы того, кто приносит счастье, ставили на карту!

И он, конечно же, проиграл, ибо Сашка не постеснялся подмастить себе три чистых туза – для полной гарантии. Он знал, что это его ошибка – власть предержащие не прощают публичных оскорблений. Но ничего не мог с собой поделать – он уже до глубины души ненавидел этого жирного игрока человеческими телами и душами, ему хотелось наказать его. И наказал... Едва успел дома отдать жене «получку», как дверь вышибли дюжие омоновцы, и через пару часов по наспех состряпанному обвинению в ограблении всеми уважаемого человека он уже сидел в СИЗО. Затем режим – особый. Освободился по амнистии через три года уже с кличкой Козырь, некоей выигранной на зоне суммой и шикарным костюмом. Все быстро спустил после того, как его выперли супруга с тещей, заявив, что если он выиграл чужую жену – с таким же успехом может проиграть свою. Что же, она по‑своему была права. Не будет же Козырь ей доказывать, что еще в лагере решил по выходе на волю окончательно «завязать» с картами. Бесполезно... В одной из попоек он познакомился со Змеем. И стал тем, кем стал...

Федя и Санька открыли гараж, выкатили из него сияющий свежей краской микроавтобус и принялись дозаправлять бак горючим из стоявших в углу канистр. Внезапно Федя, бросив Козырю «я сейчас», скрылся в доме. У него всегда имелось в запасе несколько незаполненных бланков доверенностей на передачу автомобиля другому лицу – с соответствующими печатями и подписями. При их нынешней профессии они были необходимы, как воздух, поэтому и купил он их, не постоял за ценой. Заполнив один из бланков на свое имя, а второй на Козыря, Федя пояснил ему:

– Будем гнать по очереди!

Они были готовы в дорогу.

А в это время в квартире Ивана шли свои приготовления. Вернувшись из похода в морг, Игорь, дед Федя и Гек постучали в квартиру этажом ниже – к бабе Зине. Та открыла, молча впустила их, но, закрыв дверь, затараторила:

– Были, были ироды, те, что давеча приходили! – она имела в виду тот день, когда квартира оказалась заминированной.

– Да, шлялись вечером двое в кожанках, обнюхивали! – подтвердила сидевшая здесь же Женя. – И, знаете, мне кажется, они снова придут.

– Несомненно! – подтвердил Гек. – А мы подготовимся! Игорь, ты в квартире, а я снаружи!..

Вскоре Игорь вернулся в квартиру бабы Зины через лоджию, разматывая за собой тонкий капроновый шнурок.

– Теть Зин, вы знаете, кто эти двое, что приходили тогда и сегодня? – спросил он.

– Ворюги какие‑нито, их же теперь везде полно.

– Убийцы это, теть Зин! Это они убили Ивана. И Владислава тоже, – безжалостно добавил он.

– Ой! – обе женщины вскрикнули, затем Женя вгляделась в лицо Игоря. – Ты же говорил – он уехал!

– Не уехал он – не успел, – коротко вздохнул Игорь. – Вам, тетя Зина, легкое задание: как только услышите, что они вошли в Иванову квартиру, потяните за шнурок, а когда он ослабнет – смотайте! И все – можете ложиться спать. Сделаете?

– Да я им за Ивана!.. – баба Зина сжала сухонькие кулачки, затем внезапно попросила. – Слышь, Игорь, дай мне ентот... трахтомат!

– Не нужен вам автомат, теть Зин! Вы их и так накажете! Только очень прошу – не забудьте смотать шнур.

– Да как же я могу забыть такую нужную в хозяйстве вещь! – бабка намотала шнурок на ручку окна.

Игорь огляделся, будто впервые увидел бабкину квартиру. Голые побеленные стены, старенькая кровать и такой же комод, этажерка с журналами и газетами... Сердце сжималось от жалости при виде этой убогой обстановки. А сколько их сейчас, не имеющих жилья вообще: выгнанных бессердечными родственниками, обманутых аферистами‑«кормильцами» и облапошенных приватсистемой? Вклады, которые они копили десятилетиями, в один день обратились в ничто, и теперь им, чтобы помереть по‑человечески, надо искать богатого спонсора.

– Бабушка, – он взял ее за сухонькие, костлявые пальчики и чуть сжал их, глядя прямо в старческие выцветшие глаза, – у нас сейчас есть деньги, которые мы должны отдать. Но поверьте мне – пройдет совсем немного времени – у вас будет все для обеспеченной сытой старости... – он махнул рукой, отвернулся.

– Да я ж разве за деньги, сынок! – тихо проговорила баба Зина, и мутные слезинки покатились из ее глаз, застревая на морщинках. – Ивана жалко мне – такой хороший, работящий мужик, а вот гляди ж ты, не повезло ни в жизни, ни в смерти.

Глава XIV

Наказанное зло

– Поехали! – Гек вошел в прихожую. – Машина у подъезда. Снаружи все в порядке, – успокоил он Игоря, – у меня тоже все готово!

Быстро упаковали вещи, сумку, оружие в мешке – загрузили в «рафик». Дед Федор подошел к бабке Зине.

– Ну, Зинуля, прощевай! Не болей и жди перевода! А может, еще в гости наведаемся!..

Баба Зина перекрестила удаляющиеся к трассе красные огоньки стоп‑сигналов...

«Гости» появились под самое утро. Двое вошли в подъезд, а третий, с «дипломатом» в руке, обошел дом и двинулся к стоящему метрах в двухстах цоколю строящегося дома. Возле него на временных путях стоял башенный кран, кабинку которого и наметил для себя третий «гость». Вскарабкавшись по лесенке на пятнадцатиметровую высоту, он вошел в будку управления, уселся на широкое дерматиновое сиденье и первым делом высадил локтем боковое окошко. Затем пристроил в углу кабины ручной фонарик и открыл «дипломат». Тускло блеснули части какого‑то механизма. «Гость» наклонился над «дипломатом», раздалось три щелчка, и в руках у него появилась маленькая винтовка с оптикой. Он повозился, устраиваясь поудобнее, и, выставив ствол в боковое окошко, приник глазом к окуляру. Ночь сразу же превратилась в оранжево‑красные сумерки, но два окна на третьем этаже дома напротив прорисовались в перекрестке прицела резко и отчетливо. «Гость» замер в ожидании. Он мог выдержать в таком положении несколько часов подряд: не двигаясь, даже, кажется, не дыша. Ему за это платили. Очень хорошо платили – долларами. И в Афгане, и в Карабахе, даже в Чечне успел побывать... Чудом уцелев, этот «дикий гусь» скопил немало баксов для будущего отъезда за рубеж. У него не было Родины – хоть родился в России. Он был наемником‑профессионалом, классным снайпером. И для него было все равно, кого убить: азербайджанца, армянина, чеченца, русского... Лишь бы платили. Сейчас платили за русских – двоих он уже убрал, и обоих в больнице: красивую бабу и мужика. Завтра ему обещали заплатить за четверых. Авансом. Неважно, за сколько времени он их убьет. А что убьет – это однозначно – задание он привык выполнять безукоризненно...