Чернобыльская рокировка - Стас Лабунский

Поднялись по ступенькам до второго этажа. Там на площадке бурлило море «холодца». Дальше хода нет. Никто туда не пойдет и оттуда не появится. Вернулись, пошли в большой зал. Кеннеди все снимал по пути.

Если не полезут в вентиляционную камеру, выведу их на заставу. Америке нужны нормальные парни. Они всем нужны. Везде нехватка. Это гей-петушков всегда избыток. Парадами ходят. Не хочется быть зубромедведем, лучше остаться Драконом, подумал Дядька Семен. Дошли до второй лестницы. Выбрались в верхний машинный зал. Лейтенант здесь не был, снимал все подряд. В лифтовой ствол заглянул. Там внизу перемешивалось непонятное варево. Обходя обломки, добрались до прохода к бетонному колодцу. Вмурованные в стену скобы вели к поверхности.

— За мной, готовься к бою, — сказал вполголоса Дракон и полез вверх.

Из отверстия он выскочил прыжком, готовый открыть огонь, не раздумывая.

У практиков своя школа, подумал с уважением лейтенант. Здесь могла быть засада. Он меня в очередной раз прикрыл.

Дядька Семен чуял чужой взгляд и след. Многие так умеют, только не доверяют себе. Зря. Пробежался рядом по расширяющейся спирали и нашел. Кеннеди сразу подбежал. В училище он был третьим в выпуске. В следах разбирался.

— Прошли два, два с половиной часа назад. Четыре человека, походным порядком. Один, двое, и замыкающий. Ботинок легкий пехотный.

— Наемники, дети сотни отцов от легкомысленной мамы, — ругнулся Дядька Семен, — кто-то из ваших начальников на лапу взял.

— Это лучше, чем злобные и коварные зубромедведи, — обрадовался лейтенант. — Можно догнать и захватить языка. Я умею.

— А допрашивать ты умеешь? Знаешь, каково оно, в рану сквозную шомпол засунуть и раскачивать его там? А он воет, так что уши закладывает, и воняет жутко. Как?

Кеннеди язык сразу стал не нужен. Что он может знать? Да ничего. Печальный был вокруг пейзаж, как песня должника, но, тем не менее, он наш, советский он пока. И мы его не отдадим ни НАТО, ни ОПЕК, до той поры, покуда жив советский человек.

Вот так, брат-сталкер.

— Другое непонятно, откуда они знают тропу Шрама. Никто из одиночек ее не выдаст. Нашли, значит, Иуду. Пошли по земле домой. Закат в Зоне снимешь. Редкой красоты зрелище. Где ты еще зеленое небо увидишь?

И спиной Дядька Семен взгляд ощущал. Из рощи за ними наблюдали. Ладно, привяжутся, пожалеют. Любого можно кровью умыть. Было бы желание.

— Скажи бойцам, чтоб оружие наготове держали, — сказал Дядька Семен.

— Наши разведчики говорили, что наемники и бандиты часто выступают заодно, — нейтрально заметил лейтенант, намекая, что хотел бы получить разъяснения.

— Агропром спорная территория. Все хотят ее получить после смерти прежнего владельца. Его армейцы зачистили перед выбросом и улетели.

А мы роем ход в его арсенал, подумал ирландец. Или кладовую. И сюда могут прилетать вертолеты. Не заметив, сказал последнюю фразу вслух.

— Могут, вертолет Фунтика в теплостанции стоит, в центральных воротах. Туда закатывали, по крайней мере, — согласился наставник. — Только завеса не только связь, но и детекторы аномалий из строя вывела, а без них не полетаешь. Если не хочешь на Луну попасть, как та гаечка.

Мысль о том, что рядом стоит современная техника, согрела душу ирландца. Заорав на манер радостного болельщика при удачном маневре любимой команды, он сделал кувырок через голову с места. Десантник, он везде существо немного безбашенное. Дядька Семен ухмыльнулся. В драке он бы лейтенанта свалил не заметив, но такой трюк ему и в лучшие времена вряд ли бы удался.

Когда пришли к себе, рядовой состав отдыхал. Дядька немедленно превратился в злобного Дракона. Бутылка была реквизирована, народ напуган. Все пошли соединять пространство и время, таскать отсюда и до отбоя. Янки за работой пели свои песни, мелодичные и протяжные, но совершенно непонятные. В десять вечера работы закончились, все пошли в душ. Мылись по очереди, чистые «береты» сразу поднимались наверх. Настало любимое время солдат всего мира — личное. Небольшой кусочек вечера между ужином и отбоем. Делай что хочешь, братишка! Так выпьем за вдовье здоровье, за пушки и боезапас, за людей и коней, сколько есть их у ней, у вдовы, опекающей нас!

Вспомнили ребята разного возраста и речи, места, где лямку тянули. Нашли общее.

— Испытан я в деле, прошел я в шинели из Дели в Лахор, Пешавар и Лакну, как вспомню, так крякну. Дыр полный набор, что на — ар, что на — ор. Мне снятся доныне пески и пустыни, летим мы все в пене, по следу гази, и падают кони, а кто в эскадроне, на смерть свою глянет в погоне вблизи.

Солдат солдата всегда поймет. Вспомнили, кстати, что Советский Союз на Японию напал, выполняя союзный долг перед Штатами. Японцы мирный договор с победителями так и не заключили, значит, война продолжается. И они все еще союзники. Вот такая получилась встреча братских армий на Припяти. Кеннеди еле успевал переводить, а когда закончилась вторая бутылка, надобность отпала. Все выучили русский.

— Выпьем, братва лихая!

— На здоровье! За союзников и победу!

Но порядок был армейский. Третью допили, и спать. Завтра обычный день и отпуска нет на войне.

Разбудил меня свет в глаза. Дергаться я не стал. В руке «Гадюка» с бронебойными патронами в магазине. Если гостей проспал, значит, судьба. Кисмет, по-восточному. Проверять себя на прочность в плену мне не хотелось. Буду биться, не прикидывая шансов. Тут мозг тоже проснулся, и я умирать раздумал. Сижу в полном одиночестве, в самом безлюдном месте Зоны, и страдаю. Артефакт передо мной висит в воздухе, «булыжник». И не один. Вот неудача. Как мышонок, вымыл рыльце, без водицы и без мыльца. Глаза протер, встряхнулся. Полез на перила, с них модифицированные артефакты ловить удобней. В лужу не вляпаешься. Все оказалось не так плохо, как мне на первый взгляд показалось. Светился тихим уютным огоньком «Алмазный Колобок». Переливались, скользя в воздухе, пять «Панцирей». Я немедленно снял с пояса веточку «маминых бус» и разместил там три новых подарка Зоны. Ха! Если сейчас свалиться в «холодец», мне ничего не будет. Отряхнусь и дальше пойду. Правда, голышом. Костюм разъест. Не буду падать. Из восьми «слез огня» в «слезы химеры» превратилось всего пять. Два «булыжника» меня разбудили, а одна так и осталась неизмененной. Плановые потери в пределах расчетной нормы, процент отторжения тоже. Сложил я всю добычу к себе в рюкзачок, спустился вниз, сел спиной к завалу, и с таким аппетитом съел банку тушенки, словно вечность еды не видел. Метрах в пятнадцати за моей спиной был вход в вентиляцию, к складу Паука, мерзкий был человечишка, хоть и не без способностей. Там была заветная дверка домой, да вот незадача, сломалась. Вылизал я жестянку начисто и пристроил ее тихо в маленькую лужу на полу коридора. Через десять минут от нее следа не будет, тут, в Зоне, люди достаточно насвинячили, хватит. Сладкого понемногу, и горького не до слез. Если спать лег часов в семь, то сейчас крепко за полночь, прикинул в уме. Плюс еще час уже на ногах. Есть шансы успеть к утреннему кофе член-корреспондента Академии наук, профессора и лауреата, господина Сахарова. Дам им одну «слезу химеры» и тяжелые, неудобные в переноске «булыжники», пусть в куполе сидят, развлекаются. А ветеранов на Бар утащу, Фоме ружье надо забрать.

Придумал план, так следуй ему! Афоризм неожиданно получился. Потянулся плавненько, кинул клич призыва на охоту и зашагал, пробираясь между каплями «холодца». Дорогу осилит бредущий.

Лейтенант Кеннеди проснулся в два пятьдесят от далекого жуткого воя. Нашли, отчетливо осознал он. Наставник Дракон мирно спал и улыбался во сне. Спецназовец протянул к нему руку, за плечо потрясти, и в его горло уткнулось лезвие ножа.

— Случилось чего, малыш? — спокойно спросил сталкер, убирая острую сталь.

— Слышал вой, — четко доложил лейтенант.

— Изобрази, — попросил наставник.

Кеннеди вполголоса начал повторять сложный сигнал с переходами и гаммами. Сталкер кинулся к двери, и всех спящих сорвало с мест и бросило к оружию. Громкий вой во всю силу человеческих легких несся над Зоной. «Сюда, здесь много еды!». Дрожал в углу мулат сержант, с ужасом смотревший на белого оборотня. Вот такие звери его предков в Африке с пальмы сняли и в цепи заковали, дошло до него. Вот он, неукротимый белый человек!

Дядька Семен постоял, прислушиваясь.

— Ушли уже. У тебя талант, паренек. Точно призыв к охоте передал, молодец. Псы это были. С ними всегда договориться можно. Шоколад и сгущенка им по нраву. Не повезло. Всем дальше спать. Завтра тяжелый день.

Я по винтовой лестнице поднимался, перил нет, жался к центральной опоре, чтоб не свалиться. При падении можно ногу сломать. Полный рюкзак редчайших артефактов, и подохнуть с голоду в темном подвале по собственной неосторожности, очень не хотелось. Категорически. Подсознание ощутило что-то странное, но не опасное. Ну и свет Звезды с ним. Может ребята за речкой не спят, меня вспоминают. А я их. Где вы, Леха Зомби, Микола, Юнец, Дядька Семен? Знали бы, как мне вас не хватает. Сколотил я тут две команды, и народ не плохой, особенно Пика со Стилетом, но дым пожиже и труба пониже. Не дотягивают, в общем, до уровня. Юнцу надо псевдо менять. Вынесем вопрос на обсуждение на общий совет. По возвращению.