Светлая сторона Луны (трилогия) - Сергей Дорош

Грешник правильно все понял. В кои-то веки научился он работать в паре. Мой нынешний враг был самым опасным. Он осознал, что ситуация вышла из-под контроля. Если остальные медленно, но верно давили своих противников, он меня даже не видел. Я вертелся вокруг него, пытаясь отогнать от светлых пятен. Выйди он в Обычный Мир — ему вряд ли удалось бы призвать Свет. Слишком глубока для этого была Тьма в его глазах. Но Тени можно убить и Тьмой. А бессмертные уже показали, что вслепую дерутся лучше нас. Но за пару шагов до спасительного участка, когда я уже не мог его остановить, вмешался Грешник. Его атака была на первый взгляд грубой и топорной. Все изящество Белого словно бы испарилось. Он ухватил свой шест за самый конец и просто ударил в спину. Бессмертный парировал, не оборачиваясь, просто заведя руку за спину, согнув ее под невообразимым углом. Но шест, отскочив от превращенной в клинок конечности, описал полукруг и со всего размаху обрушился под колено нашему врагу. На долю мгновения бессмертный потерял равновесие, покачнулся. И я, совсем как на тренировке, хладнокровно выждал миг, когда Грешник нанес еще два удара, заставляя врага парировать их, и ударил по подставленному мне, как на блюдечке, горлу.

— Тер! Второй! — крикнул я. — Мне нужны все головы.

Грешник переместился в сторону Хантера. Он спешил, он был собран, на нем до сих пор ни царапины. Понимание того, что он стоял против трех бессмертных, к нему еще не пришло, а вот я осознал всю уникальность этого. Он опять успел в последний момент, когда Хантер готов был сломаться. Белый встал стеной между ним и членом Конклава, между главой детей Хансера и смертью.

А я не спешил. Я — то оружие, которое бьет в последний момент и наверняка. Картина боя пришла в состояние равновесия. А я чувствовал, как наваливается слабость. Я почти не спал, я убил троих бессмертных. Я ведь все-таки не железный. Лучше всего дела идут у пары Агни — Аква. Командир корпуса Огонь действительно отличный боец. А может быть, им попался противник, наименее искушенный в рукопашных схватках. Может быть, в Обычном Мире это и был бы наиболее опасный враг, приправляющий удары клинков солидными порциями изощренных чар. Но в Тенях магии нет — это еще одна причина, почему бой следовало начать и закончить именно здесь.

Мне показалось, что на сей раз сработал «инстинкт убийцы», и широкий клинок Аквы вдруг достиг цели, снеся голову бессмертному на пределе длины оружия, самым острием. Голова круглым мячиком покатилась по полу. Аква и Агни бросились на помощь остальным, оставляя Тер работу добить противника. Не тут-то было. Миг покоя дал бессмертному сконцентрироваться. Видимо, в знаменитой битве Хансера с херувимом подобные фокусы пресекла Тайви, а может быть, мой отец действовал быстрее, чем мы. Здесь Тайви не было, и матери моей тоже не было. Отрубленная Аквой голова вдруг выстрелила тремя щупальцами. Агни, кажется, почувствовал опасность, ушел в сторону перекатом, получив лишь хлесткий удар первым щупальцем, рассекший спину и бедро до самой кости, вместо того чтобы оказаться перерубленным им пополам. Но даже прошедший вскользь удар оказался настолько мощен, что отбросил Агни в полосу света и буквально вышвырнул из Теней. Аква развернулась, пытаясь отбить второе щупальце, но бросок был действительно силен, ее клинок выбило из рук, лезвие в полете рассекло ей бок, а само щупальце пробило левое плечо. Третье щупальце соединило голову с телом. Безвольно упавшие руки вновь поднялись, превращаясь в клинки. Тело резким движением вскочило на ноги. Голова устремилась в полет, назад, к шее, но тут подскочил я и перерубил шею чуть ближе к голове, чем пришелся удар Аквы, вместе со ставшими вдруг безвольными щупальцами.

Где-то мне даже стало страшно. Вот так, эти двое, которые справились бы в паре со мной, на два биения сердца выпустили врага, расслабились — и теперь они оба у края могилы. Если бы не странные возможности моего топора… Ох, спасибо тебе, Безумный Кузнец. Что бы ни представляло собой это оружие, против бессмертных оно действует великолепно.

В ту ночь нам везло невероятно. Впрочем, нет, удача здесь ни при чем. Мы все долго работали над собой — и сейчас пожинали плоды этой работы в виде победы. Смерч продержался ровно столько, сколько нужно, мало чем уступая брату. Единственный изъян — дырка в легких дала себя знать, когда я уже спешил ему на помощь. Смерч вдруг зашелся кашлем, на губах выступила кровавая пена. Бессмертный не преминул воспользоваться его замешательством. Рискуя получить топором по загривку, он смял оборону Смерча, как гнилой плод, не обращая внимания на Стоуна. Отточенные как бритва рефлексы спасли иерарха братства. Смертельных ран он не получил, но грудная клетка, как по волшебству, вдруг оказалась располосована так, что стали видны ребра. Захлебываясь кровью, он упал, и мне пришлось прикрывать его. Я парировал все направленные в падающее тело удары. Стоун, отбросив всякую осторожность, взревел диким буйволом, налетел сзади и всадил топор в спину врага с такой силой, что лезвие вышло из груди. Игнорируя рану, которая оказалась бы смертельной для любого высшего, член Конклава развернулся, вырывая оружие из рук Стоуна. Предводитель корпуса Стена, оставшись с одним щитом, вполне оправдал имя, данное его подразделению. Первый бешеный натиск бессмертного разбился о него, как ветер о стену. А шанса на второй я ему не дал.

Перешагнул через четвертое обезглавленное тело. Последний остававшийся на ногах член Конклава прекратил свои попытки пробить оборону Грешника или пройти сквозь нее и добить истекавшего кровью Хантера. Глава детей Хансера оперся о свой бердыш. Грешник, по-прежнему прикрывая его, стоял широко расставив ноги и лениво раскручивал шест. Из тех, кто оставался в строю, он выглядел самым свежим.

— Мы можем договориться, — произнес бессмертный. Он уже не пытался пятиться к пятнам света — чувствовал, что я перекрыл ему эту дорогу. Он не пытался атаковать Хантера или Грешника — понимал, что, если раньше не сумел, сейчас тем более не прорвется. И мы не сводили с него взгляда, чтобы вовремя отреагировать на любой подвох. Уж на них эти люди оказались богаты.

— Вряд ли, — ответил я. — Мы не можем доверять тебе, мы не можем тебя отпустить, зато мы можем тебя уничтожить. Ты ведь не отдашь команды защитникам замка прекратить сопротивление?

Он рассмеялся:

— У них приказ не слушаться таких команд. Оборона замка ведется до последнего человека.

— Тупик, — спокойно подвел я черту. — Но не расстраивайся, ты и так прожил дольше, чем любое существо может даже мечтать.

— Надеюсь, еще поживу… — Ничто не изменилось в его голосе, когда тело выстрелило во все стороны десятки тысяч игл, а сам бессмертный прыгнул к ближайшему пятну света. Он так и не понял, какими способностями обладали его противники, потому попытался отвлечь нас этой атакой и выйти из Теней. Но Грешник завертел своим шестом на порядок быстрее, так, что он превратился в размытое колесо, — и иглы не достигли его и Хантера. Стоун упал на колено, съеживаясь за своим щитом, — и смертельный дождь даже не задел его. Пантера сделала шаг в сторону света и выпала из Теней в Обычный Мир, чуть-чуть опередив смертоносные иглы. Я же взвился в высоком прыжке, пропуская их под собой, сделал сальто и приземлился рядом с врагом, снося ему голову с плеч в момент перехода между Мирами, когда любой плутонец уже не чувствует, что творится в Тенях, и не может отбиваться.