Волшебный туман - Сьюзен Виггз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, нет, папа. Дядя Оливер говорит, что с тобой опасно бродить по дорогам.
— Клянусь, Лаура, я позабочусь о твоей безопасности.
Ее глаза наполнились слезами. — Но я не хочу уезжать! У меня есть игрушечная лошадка и кукольный домик, и подружка Лизбет, с которой я играла в Хэмптоне, и… — она уткнула лицо в камзол Кромвеля. — Пожалуйста, не заставляй меня уезжать, дядя Кромвель. Я хочу остаться с вами и с тетей Кленч, и с мисс Бетти.
Кромвель погладил ее по голове. — Ну, успокойся, крошка. Дядя Оливер подумает, что можно сделать.
Весли пытался не замечать той нежности, с которой Кромвель обращался с ребенком. Он пытался отрицать действительную привязанность, которую протектор испытывал к Лауре. Несмотря на репутацию человека, умеющего манипулировать людьми, Кромвелю нельзя было отказать в мягкости.
— Иди с миссис Кленч, она поможет тебе нарисовать красивую картинку, и ты отвезешь ее мисс Бетти в Хэмптон. И можешь взять к чаю печенье с тмином и апельсин.
Весли вспомнил о грубой пище, которой ему приходилось кормить дочь во время их скитаний. Лаура засопела. — А можно взять меда к печенью?
— Конечно, малышка.
Она соскочила с его колен и подбежала к Эстер Кленч.
— Лаура… — сказал Весли прерывающимся голосом.
Будто только сейчас вспомнив про него, она сказала:
— До свидания, папа! — и выпрыгнула из комнаты, тотчас же забыв об отце.
Весли вздрогнул от ощущения, что его предали. Как легко потерял он привязанность дочери!
— Чтоб ваша душа оказалась в аду, — прошептал он Кромвелю. — Удивляюсь, что вам не пришло в голову выставить мою дочь перед женой.
Кромвель потер виски.
— Я не покрою позором этого ребенка, мистер Хокинс. Кроме того, никто не должен знать о нашем соглашении.
Весли горько засмеялся.
— Ах, да, снова ваша драгоценная репутация. Общественное доверие и все такое прочее. Я решил дать возможность общественности узнать, что вы отнимаете детей у родителей…
— Сделайте это, — сказал Кромвель, каждое слово которого отдавалось в голове Весли, — и вы никогда больше не увидите девочку.
— Вы ублюдок! — Весли едва сдержался, чтобы не ударить протектора. — Вы настроили ее против меня.
— Я удовлетворял ее нужды. И вы видите, мы обращаемся с ребенком с любовью и заботой. Она служит большим утешением моей Бетти.
«Утешением, — думал Весли, еще больше ударяясь в панику. — Для женщины, которая только что потеряла ребенка. Боже, леди Клейпол может не отпустить ее вообще».
— Вы манипулируете невинной душой.
Выражение лица Кромвеля стало холодным.
— Посмотрите на факты. Когда миссис Кленч привела Лауру сюда, ребенок был грязным постреленком, неумытым, плохо накормленным, отвратительно воспитанным и неуправляемым.
Против желания Весли вспомнил ночи, когда она засыпала голодная, потому что они убегали от охотников за священниками. Он вспомнил времена, когда они спали в стогах сена или подвалах. Он вспомнил, как выбирал из ее волос вшей, как неуклюже чинил ее одежду. Однако, несмотря на все трудности, настроение у нее редко бывало плохим.
— Она была счастливым ребенком, — настаивал он.
— Она просто не представляла себе другой жизни, — рассудительно ответил Кромвель. — Но благодаря миссис Кленч и моей дорогой дочери, Лаура узнала, что есть такие вещи, как теплая ванна и удобная кровать. Вилки и тарелки. Хорошая, здоровая пища.
— Земные блага ничего не значат.
— Это заявление удивительно даже для вас. Вы таскали ребенка за собой, спали под дождем, держали ее среди людей сомнительной репутации. Разве удивительно, что она предпочитает теперешнюю, новую жизнь?
— Это искусственная жизнь. Ей выдают вознаграждения, словно щенку спаниэля, выполнившему хороший трюк.
— Ее любят и лелеят.
В отчаянии Весли наклонился к Кромвелю.
— Она моя дочь, и я хочу вернуть ее.
— Мы заключили сделку, мистер Хокинс. Вы покоряете Фианну. Я, в обмен на это, возвращаю вам Лауру. Если вы пророните кому-нибудь хоть слово о нашем соглашении, особенно этой своей ирландской жене, ребенок расплатится за это своей жизнью, — он указал жестом на сообщение Хаммерсмита. — Вы не очень-то преуспели, мистер Хокинс. Пока я не получу сообщения, что Фианна прекратила свое кровавое буйство, ваша дочь останется моей заложницей.
Две толстые двери отделяли Кэтлин от Весли и Кромвеля. Под бдительным оком Терло, Мак-кензи и полудюжины солдат с копьями она прошла по коридору.
События дня каскадом проносились у нее в голове. Страх, гнев и растерянность сводили на нет ее усилия все обдумать и спланировать.
Весли устроил встречу с Алонсо. Какое удовлетворение, наверное, доставила ему возможность наблюдать ее реакцию, когда она узнала, что человек, столь желаемый ею, оказался женатым и имел ребенка.
«Ты должна пройти через боль, прежде чем начать выздоравливать».
И все же боль, которая пронзила ее, не была острой, как будто она давно уже знала, что брак с Алонсо невозможен, и эта глава ее жизни давно закрыта. Более важной, чем предательство Алонсо, была встреча с Кромвелем. До сегодняшнего дня она была уверена, что Кромвель и Весли были союзниками в борьбе против Фианны. Встреча поколебала эту уверенность. Оливер Кромвель и Джон Весли Хокинс были врагами. Это открыгтие вызвало ряд оставшихся без ответа вопросов Почему Весли не бросил вызов протектору? У него нa это были причины: он подвергся пыткам за веру, он обладал непоколебимыми гуманными чувствами, что не могла отрицать даже Кэтлин. И все же, он согласился остановить Фианну. Почему?
Дверь распахнулась. Кэтлин хотела потребовать объяснений, но слова замерли у нее на губах, когда она увидела выражение лица Весли. Оно было таким, как в день состязания, когда так резко изменилось все его поведение и когда ему удалось укротить жеребца. Он был бледен, с ледяным блеском в глазах. Однако за холодом сверкнул огонь. Она поняла, что Весли на грани потери самообладания. Зубы его были стиснуты так, что желваки играли на скулах.
— Ну что? — спросила она.
Не слишком нежно он схватил ее руку и потащил к двери. — Мы отправляемся в Клонмур. Сегодня же, его сердитое молчание привело Кэтлин в недоумение.
Пять дней спустя они выехали из Лондона в Милфорд Хейвен и сели на фрегат протектората, направляющийся в Голуэй. Через два дня они уже были в открытом бушующем море. Штормовые волны были очень высокими, а ветер принес прохладу, которую не мог сбить даже теплый поток воздуха с запада.
Им предоставили роскошную каюту, а команда корабля относилась к ним с почтением. Из этого Кэтлин сделала вывод, что Весли все еще пользуется расположением Кромвеля. Больше она не знала ничего. Он молчал и не притрагивался к ней. Ночью она спала в удобной кровати, а он, не жалуясь, устраивался на жесткой деревянной скамье. Гордость удерживала ее от того, чтобы первой начать разговор. Гнев удерживал его от объяснений. Они зашли в тупик и проводили наполненные болью дни и пустые ночи в мучительных страданиях. Отчаянно устав, с напряженными до предела нервами, Кэтлин попыталась искать компанию у команды корабля. Она состояла из сквернословящих англичан, но они, по крайней мере, разговаривали с ней. Боцман вырезал ей свисток из сплавного леса, и она попробовала, как он действует. Ей понравился извлеченный звук, и она рассмеялась.