Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Винокуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Погоди, Николай, — остановил Алексей Павлович. — А ты, тезка, передохни неподалеку. До вызова на ковер.
Лешка с облегчением исчез в соседней комнате.
Паша попробовал выдвинуть более общепонятную версию происходящего:
— Коль, может, ты немного… ну, драматизируешь? Мальчишка, девчонка — дело такое…
Но Николай эту примитивную версию отверг:
— Бели бы! Было бы прекрасно и нормально, если бы речь шла о первом чувстве… Но этого и в помине нет! Нет ни мальчишки, ни девчонки, а есть дуэт хулиганов, дуэт неуправляемых личностей, и первую скрипку в нем, извините, играет ваш Алексей! Вот почему я категорически настаиваю…
— Это ты уже говорил, — напомнил Алексей Павлович.
— Да-да. И вы очень педагогично удалили Алексея. Давайте сначала обсудим поведение ребенка на нашем уровне…
— Ребенка мы обсудим, — пообещал Алексей Павлович. — Но давай сначала на нашем уровне обсудим тебя.
— Меня?
— Тебя, Николай, тебя, — Алексей Павлович говорил с ласковой усмешечкой, но внутренне уже закипал. — Что ж ты, Николай, склеротиком стал? У тебя что, Колька, совсем память отшибло?
— Батя… — удивился Паша.
— Я вас не понимаю! — оскорбился Николай.
— Вижу, что не понимаешь. Даже того не понимаешь, что Машка, Мария твоя, она ж вся в тебя. Ну ничего, я тебе память освежу… Тебя как в школе дразнили? Колька Прыщ?
— Алексей Павлович! — пробовал еще петушиться Николай.
Но Алексей Павлович от него только отмахнулся и продолжил:
— А почему тебя Прыщом прозвали? Потому что себе и этому оболтусу, — он указал на Пашу, — ты всю грудь чернилами разрисовал, будто фурункулы, чтоб школу сачкануть. Так?
— Точно! — радостно заржал Паша.
А Николай молча и медленно багровел.
— Потом, Коля, — продолжал все так же ласково Алексей Павлович, — ты в пятом классе Пашку подбил с пожарки прыгнуть — месяц вдвоем костыляли… А в шестом — вы на пару скелет завучу подкинули… А в седьмом — в стенгазете ишака изобразили, ты малевал, Пашка раскрашивал… — Алексей Павлович наконец взорвался: — А в восьмом классе моя Варвара Матвеевна, покойница, к твоей матери бегала, слезно молила тебя к нам не пускать, чтоб дал ты Пашке спокойно школу окончить! А я, если помнишь, тебя все же тайком на чердак пускал, где вы с Пашкой ракету строили… От которой наша пожарка и сгорела!
Алексей Павлович закончил обвинительный монолог и утих. Паша одиноко рассмеялся. Николай сидел пунцовый.
— Старый ты, Колька, стал, — грустно добавил Алексей Павлович. — Что ж ты такой-то старый?
Николай молчал. С него сползла вся холеная солидность, плечи жалко обвисли. Он снял очки и, близоруко щурясь, все протирал и протирал пальцами стекла.
— Коль, — вдруг спросил Паша. — А ты давно наших не встречал?
— Давно…
— И я… В том году только Никифорова видел.
— Пузана? А я последним Лаптева наблюдал. Оппонировал на моей защите…
— Ха, Лапоть? — хохотнул Паша. — Наш главный Тупарик?
— Он… И между прочим, врезал мне неплохо по старой дружбе. А больше — никого… Знаешь, Паша, я даже думаю: может, кто из наших и помер? Верно — старые мы уже…
Алексей Павлович заволновался:
— Не, Коля, это ты брось! Я не в том смысле — про старость. Я в смысле, что скучный ты какой-то стал…
— Да ну, вы все верно сказали.
— Нет-нет, а как отец ты прав, и мы Лешке его законные всыплем…
— Не надо! — горячо запротестовал Николай. — Я вас по-человечески прошу: забудем.
Он чуть поколебался и решился:
— Хотите честно? Я бы в жизни к вам с этим не пришел!
— Нинка прислала? — догадался Паша.
Догадаться ему было нетрудно. При всем вышеописанном неравенстве жизненных достижений одного школьные друзья достигли в равной мере: оба их супружеских корабля железной рукой направляли курсом семейного счастья полновластные жены-капитаны.
— Ага, Нинка… — уныло подтвердил Николай и понизил голос, словно та, что его послала сюда, здесь же незримо и присутствовала. — Талдычит: «Что ты за отец, ребенок пропадает, надо спасать ребенка…»
Все сочувственно помолчали. Николай вернул очки на переносицу и сразу как-то опять посолиднел, попытался отвоевать утраченные позиции.
— Нет, но Машка у меня действительно толковая — математику сечет на раз! И вообще, девка с головой.
— Ясное дело, вся в тебя, — заметил Паша.
— А то нет? — завелся Николай. — Что, у меня голова хуже твоей работала? Хуже?
— Лучше! — Паша неожиданно расхохотался. — В сто раз лучше!
И убежал в Лешкину комнату. Алексей Павлович с Николаем недоуменно переглянулись. Паша вернулся, скрывая что-то за спиной.
— А ну-ка скинь очки!
— Зачем? — насторожился Николай.
— Скинь, тебе говорят!
Николай пожал плечами и снял очки.
— Твоя башка, Коль, работала лучше всех! — крикнул Паша. И, выхватив из-за спины, подбросил к потолку футбольный мяч.
Николай завороженно уставился на мяч, и на лице его сменялась богатейшая гамма чувств — от возмущения выходкой Паши до радостного, какого-то совсем детского ожидания встречи опускающегося мяча со своей головой. И когда эта встреча состоялась, Николай отлично принял мяч на темечко. Мяч отлетел, и Паша в свою очередь принял его лбом. Так они перебрасывали мяч головами, смеясь и выкрикивая.
— Коль, а давай соберем наших, сгоняем на пустыре!
— Давай, Пашка! В понедельник вечерком?
— Годится! Я Пузана достану, и Лаптя, и Димку рыжего…
— А я — Тюрина, и Рябчика, и Косого обязательно…
Мяч летал от головы к голове, рискованно минуя люстру, зеркало, вазу. Алексей Павлович с улыбкой наблюдал за расходившимися сорокалетними мальчишками. А когда мяч пролетел мимо него, он неожиданно для себя ловко боднул его головой.
— Батя, класс! — восхитился Паша.
На шум выскочил из своей комнаты Лешка. И без лишних слов включился в игру. Мужчины — и стар, и млад — играли в футбол, играли, позабыв обо всем, потеряв всяческую бдительность.
И совершенно зря. Потому что в дверях стояла Люся с двумя хозяйственными сумками в руках. И с тихим ужасом на лице наблюдала пейзаж разгрома квартиры.
Паша первым — спиной — почуял неладное, оглянулся, пропустил мяч, и он таки расколотил вазу. Зазвенели осколки, вся компания ахнула, увидела Люсю и замерла с видом нашкодивших школяров.
— Добрый день! — промолвила Люся с олимпийским спокойствием.
— Люсь… Понимаешь, Люсь, — забормотал Паша. — Мы тут уборку организовали… Сюрприз тебе…
— Сюрприз, вижу, — Люся улыбнулась одними зубами. — Не ожидала, спасибо вам большое!
— Не за что, — ляпнул Алексей Павлович. — Мы не со всем это… не успели. Тут, понимаешь, Николай пришел… про Лешку кое-что рассказать…
Николай выступил вперед и опять стал очень солидным — это мгновенное перевоплощение у него как-то здорово получалось.
— Я пришел сказать: спасибо! — сообщил он. — Большое спасибо за сына, которого вы воспитали!
Трое Луковых были восхищены этим ярким