Долина Колокольчиков - Антонина Крейн

– Второе. Не люблю, когда вокруг ошивается много народа.

– О да, это я заметила!

Пауза. Разговор, не успевший разгореться, потух. По состоянию Берти было неясно, не захочет ли он ещё трепаться во сне, а по хитрой физиономии Тинави – не станет ли она подслушивать.

– А ты где живёшь? – по некотором размышлении выдавил Морган.

– В Мшистом квартале.

– Красивое место.

– И тихое.

– Хм. Не думал, что для тебя это важно.

– Не думала, что ты вообще обо мне думал. Ой, всё, стоп! Не закатывай глаза. Давай дальше разговаривать, Морган. Я не буду дерзить, правда.

– Ну-ну.

И они говорили, и разговор шёл сложно, поначалу медленно и со скрипом, будто давно не используемая тележка в гномьих шахтах, а потом всё разгоняясь, всё глаже идя по рельсам беседы.

Начали со всяких глупостей вроде погоды в Лесном королевстве, а вот продолжили тем, что по-настоящему важно, что заставляет сердце замирать от собственной неловкой искренности, а потом с облегчением биться сильнее, чем прежде – я не отвергнут, я понят.

Это был разговор о высоком звёздном шатре и его тёмном отражении в водах Нейрис, о манящих закоулках Башни магов и трепетной зелёной благодати дворцового острова, о мозаичных набережных и пахнущих кофе переулках Верхнего Закатного квартала, в которых к горлу всегда подступает ком – спасибо за то, что вы есть. О магии. О тайнах. О старых мечтах и угнетающих провалах на своём пути…

– Мне казалось, я тогда всё потеряла, Морган.

– Я думал, что я совсем ничего не стою.

По душе Гарвуса медленно разливалось тепло.

В какой-то момент он понял, что он уже одной ногой провалился в сон… И несёт какой-то бессвязный бред, а веки такие тяжёлые, что нет никаких сил держать их поднятыми.

– Шёл бы ты спать, великий колдун, – нежным шёпотом рассмеялась Тинави. – А то если ты сейчас плашмя завалишься на Берти и раздавишь его, будет совсем неловко.

Пожалуй, она была права.

– Разбуди меня в восемь.

– Уже восемь.

– Тогда… в десять… – неразборчиво проворчал Морган и чуть не врезался в дверной косяк, уходя.

Войдя в свою комнату, он совсем неэлегантно лицом вниз плюхнулся на кровать.

27. Тем временем Силграс

У снуи нет имён собственных. Однако если кто-то из племени снуи близко сойдётся с человеком, он может попросить того даровать ему имя. Это очень личная просьба, и не многие феи решаются на неё.

Из энциклопедии «Духи, сущности и твари Норшвайна»

Он не мог использовать магию, но были и другие способы запутать врага.

Сжимая в руке свой старый кинжал, найденный в Избе-У-Колодца, Силграс крался по лесу. Красногрудые снегири, завидев его, с любопытством подлетали ближе, и снег искрящейся пылью срывался с потревоженных ветвей. Каждый раз после этого Авалати надолго замирал и цепко прислушивался к тишине рощи.

До тех пор, пока она оставалась живой – полной лесного дыхания, шёпотов и шорохов, стука трудолюбивого дятла – опасности не было. Ведь приближение Лешего и его слуг – как ядовитая плесень, мгновенно затягивает всё задыхающейся чернотой. Какая же ирония, что у остальных народов лешие – это добрые существа! Вероятно, тот, кто прозвал этим именем альва с яшмовой звездой, от души посмеялся.

Вдруг на снегу показалась цепочка крупных медвежьих следов. Силграс облизнул губы и нахмурился ещё сильнее, чем обычно, прежде чем осторожно двинуться дальше.

Ещё не хватало встретить медведя. В зимних зонах Седых гор они не укладывались в спячку, потому что в противном случае им пришлось бы вообще не просыпаться. Тем злее они были по сравнению со своими соплеменниками из других земель.

Авалати вспомнил, как они со старцем Лукой как-то раз наткнулись на бешеного медведя. Бодрый старичок Лука с самого первого дня альва в деревне воспринимал его как своего внука. Буквально назначил таковым – принудительно и безоговорочно. До того как занять должность колдуна и переехать в Избу-У-Колодца, подросток Силграс жил в его домике на самом краю деревни.

Лука был достаточно настырным в своей заботе, и поначалу Авалати злился на него. Логика подсказывала, что он должен быть благодарен старику за еду и кров, но Силграсу не нравились ни регулярные расспросы, как у него дела, ни длинные лекции о том, как на самом деле устроена жизнь, ни тем более попытки пристыдить его в тех случаях, когда Силграс был не прав – по мнению Луки.

Но когда Авалати переехал в Избу-У-Колодца, их отношения резко улучшились. Осталось только хорошее – а всё плохое скрадывалось расстоянием. Роль ментора и совести Авалати на себя теперь взял Тофф.

Все-то его всю жизнь поучать хотели, да что ж такое. Не зря говорят: маленькая собачка – до старости щенок.

Лука был резчиком по дереву. Для защитных амулетов, которые отгоняли от деревни злых духов, он использовал кору особых буков, и юный Силграс всегда сопровождал его в многодневных походах в зоны, где росли эти раскидистые гиганты.

В тот день, когда они встретили заражённого бешенством медведя, Авалати по-новому взглянул на старика. Ведь когда из чащи неожиданно появился зверь, чьи глаза казались остекленевшими, слюна в пасти пенилась, а движения были одновременно скованными и стремительными, Лука не закричал от страха и не побежал прочь, а вместо этого вдруг перехватил свою клюку на манер боевого посоха.

– Вот так дела, малыш! – расстроенно забормотал он. – Не думал я, что так обернётся! Возьми кору и беги, а я его задержу.

Силграс так удивился этой внезапной тяге к самоубийству, что даже не стал отвечать. Просто бросился в бой, разворачивая сеть заклинания. Для борьбы с медведем требовались достаточно мощные плетения, и Авалати приходилось тщательно контролировать себя, чтобы рефлекторно не зачерпнуть силу из основного резерва. Ведь тогда в небе над ним сразу зажглась бы лазоревая звезда.

Лука не отставал, то и дело подпрыгивая и огревая медведя палкой. Силграс мысленно выл при виде этого: «Вы с ума сошли?! Да если он по вам попадёт, вы рассыпетесь!» – и пытался незаметно оттеснить старичка подальше. Это было едва ли не сложнее, чем завалить зверя: самым действенным способом оказалось самому маячить в опасной близости от медведя, рискуя в любой момент лишиться головы или ещё чего-нибудь. Хотя колдовать – вообще-то – было бы проще с другого конца полянки.

Когда поверженный враг наконец-то упал, Силграс устало рухнул рядом и, поджав колени к груди,