Кровавая Земля (ЛП) - Корнуэлл Бернард

Приказ пересечь реку не поступал, за что командиры ближайших к реке батальонов были признательны. Каменный мост через реку был узким, а противоположный берег - обрывистым и заполнен пехотой мятежников, которые вырыли на склоне окопы, так что любая атака вдоль дороги и по мосту превратилась бы в кровавую схватку.

Еще дальше к югу группа офицеров прибивала себе путь через густой кустарник и лес к тому месту, где они разглядели брод. Это был способ обойти с фланга обороняющих мост мятежников, но когда офицеры приблизились к воде, их надежды растаяли. Другой берег был крут, как и лежащий за мостом холм, а брод охранял пикет из пехоты в сером, окопавшейся на склоне.

- Кому это пришло в голову? - спросил один из них, генерал.

- Какому-то чёртовому полковнику-инженеру, - ответил адъютант. - По фамилии Торн.

- Тогда путь мерзавец первым и переправляется, - сказал генерал, разглядывая противоположный берег в бинокль. Воздух наполнили звуки идущей на севере схватки, но сквозь этот рокот он расслышал голоса с другого берега. Мятежники казались беспечными, словно бы знали, что в этот день чудовищной резни они вытянули длинную соломинку.

Топот ног в лесу заставил генерала скрыться за деревьями. Приближались два адъютанта вместе с одетым в плотный шерстяной сюртук фермером в широкополой шляпе. На его штанах засох коровий навоз.

- Мистер Крёгер, - представил адъютант фермера , который сохранил достаточно раболепия Старого Света, чтобы стащить с головы шляпу, когда генералу назвали его имя. - Мистер Крёгер, - объяснил адъютант, - говорит, что это не брод Снейвли.

- Не Снейвли, - подтвердил Крёгер с немецким акцентом. - Снейвли вон там, - указал он вниз по течению.

Генерал выругался. Он привел семь батальонов и полдюжины пушек не в то место.

- И далеко? - спросил он.

- Далековато, - ответил Крёгер. - Я там коров перегоняю, понимаете? Здесь для скота слишком круто, - он махнул рукой, чтобы показать на крутой берег по ту сторону реки.

Генерал снова выругался. Если бы у него была кавалерия, сказал он себе, он бы разведал эти низкие берега речушки, но Макклелан настоял, чтобы кавалерия осталась поблизости от фермы Праев. Одному Богу известно, какой там прок от кавалерии, разве что Макклелан воображает, что она защитит его во время отступления.

- К броду Снейвли есть дорога? - спросил генерал.

- Только пастбища.

Генерал выругался в третий раз, а фермер в ответ неодобрительно нахмурился. Генерал прихлопнул муху.

- Джон, пошли разведчиков вниз по течению, - обратился он к адъютанту. - Может, мистер Крёгер покажет им дорогу?

- Хотите выстроить войска по-походному, сэр? - осведомился адъютант.

- Нет-нет. Пусть пьют свой кофе, - генерал нахмурился, погрузившись в размышления. Если этот вымазанный в навозе фермер прав, и брод далеко вниз по течению, тогда, вероятно, он слишком далеко, чтобы его люди могли обойти защитников моста с фланга. - Я должен поговорить с Бернсайдом, - сказал он. - Нет нужды торопиться, - добавил генерал.

Всё равно еще было слишком рано. Большинство американцев еще даже не закончили завтракать, уж точно не респектабельная часть общества, и Макклелан не прислал приказов для "нижней челюсти" захлопнуть пасть. Вообще-то Макклелан не прислал никаких приказов, а значит, для кофе осталось еще предостаточно времени.

Офицеры пошли прочь от реки, оставив лес в покое. К северу от Шарпсберга армии сражались, но на юге варили кофе, читали письма из дома, спали и выжидали.

***

Третья атака войск Союза проходила не по кукурузному полю, а вниз по главной дороге в сторону Восточного леса. Старбак следил, как она продвигается, по густому облаку дыма, поднимавшемуся от снарядов мятежников, которые рвали передние ряды солдат в синем, а потом по треску винтовочной стрельбы с северной стороны Восточного леса. Звук сражения перерос в такое же неистовство, как и две прежние схватки на краю кукурузного поля, но сейчас там дрался кто-то другой, а Старбак мог передохнуть. Его глаза болели, а горло, несмотря на несколько больших глотков воды, по-прежнему было сухим, но подсумок снова наполовину заполнился патронами, некоторые из которых Нат забрал у мертвецов, а другие получил из последних запасов бригады, которые принесли с кладбища. Канониры янки снова использовали пушку на кукурузном поле, но вся картечь попадала в импровизированный завал из мертвецов, защищавших оставшихся в живых солдат в сером. Самая большая угроза для них исходила от больших орудий федералистов на противоположном берегу Антиетэма, но те пушки целились главным образом в батареи мятежников рядом с церковью данкеров.

Поттер подбежал к Старбаку и протянул ему фляжку.

- Ваш Траслоу вернулся в лес.

- Он не мой. Скорее, он сам по себе. Янки ушли?

- Еще там, - сказал Поттер, мотнув головой в сторону северного края Восточного леса, - но не те мерзавцы с винтовками Шарпса. Те ушли.

Потер лег за мертвецом, что служил Старбаку защитой от картечи. Ухо капитана было наспех перевязано, но кровь капала через ткань, застывая на кителе и воротничке сорочки.

- Хотите, чтобы мои люди вернулись в лес? - спросил он.

Старбак взглянул в сторону леса и был вознагражден вспышкой ярких синих перьев.

- Синешейка, - показал он.

- Это не синешейка. Это овсянка. У синешеек красноватые грудки, - возразил Поттер. - Так мы остаемся здесь?

- Оставайтесь здесь.

- Я слышал, полковник Мейтленд набрался?

- Да, сейчас он не слишком энергичен, - признал Старбак.

- Это мое первое сражение трезвым как стеклышко, - гордо сообщил Поттер.

- Виски еще при тебе?

- Ага, в бутылке, завернуто в две сорочки, кусок холста и экземпляр эссе Маколея [21] без обложки. Это неполный том. Я нашел его болтающимся в одном укромном уголке в Харперс-Ферри, и первые тридцать страниц уже использовали в гигиенических целях.

- Разве тебе не нравится его поэзия?

- В сортире? Не думаю. И вообще, в моей голове уже целая кипа поэзии Маколея, вернее в том, что от моей головы осталось, - сказал Поттер, дотрагиваясь до окровавленной повязки на левом ухе. - Каждый человек на грешной земле рано или поздно смерть узрит, и нет почетней смерти, чем ей в лицо смотреть, - продекламировал Поттер, тряхнув головой, словно в подтверждение уместности этих слов. - Слишком хорошо для сортира, Старбак. Отец вешал в нашем домике для уединений труды теологов римской католической церкви. Он говорил, что только для этого они и годятся, но оскорбления пропали втуне. Я чуть было не обратился в эту веру, когда прочел лекции Ньюмана. Отец думал, что у меня запор, пока не разобрался, чем я там занимаюсь, после чего мы использовали газеты, как все остальные христиане, но отец всегда заботился о том, чтобы перед тем, как повесить бумагу на веревку, оттуда вырезали все цитаты из священного Писания.

Старбак засмеялся, а потом предупреждающие окрики смешанной группы солдат из Джорджии и Луизианы, лежащих слева, заставили его высунуться из-за трупа, по которому уже ползали мухи, откладывая яйца. Янки снова находились на кукурузном поле. Старбак еще их не видел, но разглядел три знамени, показавшиеся над побитой кукурузой, и оставалось всего несколько секунд до того, как в поле зрения появятся застрельщики северян. Он взвел курок и стал ждать. Флаги - два звездно-полосатых и одно знамя полка - были слева от него, а значит, эти атакующие остались ближе к дороге, вместо того, чтобы разойтись по всему кукурузному полю. До сих пор так и не показались застрельщики. Старбак услышал, как где-то в рядах янки играет оркестр, непрерывный треск снарядов, картечи и винтовок превратил мелодию в погребальный плач. Где же застрельщики северян, черт возьми? Теперь уже виднелись головы передних рядов атакующих, и Старбак внезапно понял, что нет никаких застрельщиков, только колонна выстроенных в боевой порядок войск безо всякой осторожности движется по открытому пространству. Может, они считали, что настоящее сражение идет в Западном лесу, где какофония снарядов и винтовок была самой громкой, но скоро янки узнают, что оборонительная линия мятежников на пастбище состоит не из одних мертвецов.