Тайны острова Плам - Нельсон Демилль

Луч фонарика остановился на длинной кирпичной стене в глубине подвала. Мы двинулись к ней.

Стена из кирпича, скрепленного раствором извести, выглядела поновее, чем древние каменные своды. Она высилась от пола до потолка, вплоть до старых дубовых балок.

В самом центре стены была врезана дубовая дверь, украшенная очень хорошей резьбой. Фонарик высветил бронзовую табличку с надписью: "Его светлости собственный винный подвал".

– Будем входить? – прошептала Бет.

– Только если дверь не заперта. Правила обыска и изъятий.

Я отдал ей фонарик и попробовал массивную бронзовую ручку. Заперто. Обратил внимание на бронзовую замочную скважину над ручкой.

– Дверь не заперта. Просто ее заело.

Несколько движений топориком – и дверь распахнулась.

Как только она открылась, Бет погасила фонарик. Мы стояли по обе стороны двери, прижавшись спиной к кирпичной стене. Оружие наготове.

– Полиция! Выходить с поднятыми руками! – выкрикнул я.

Молчание.

Я бросил топорик в проем двери, и он приземлился с металлическим звоном. Но никто не ответил выстрелом.

– Иди первой. Меня уже подстреливали в этом году, – сказал я Бет.

– Спасибо.

Она припала к земле и быстро нырнула в дверь. Я следом. Пригнувшись, мы застыли с оружием наготове.

Ничего не было видно, но я почувствовал, что в этой комнате было прохладнее и, может быть, посуше, чем во всем подвале.

– Полиция! Руки вверх! – выкрикнул я.

Мы выждали с полминуты, и Бет зажгла фонарик. Луч выхватил ряды полок с вином. Бет стала шарить лучом по комнате. В центре стоял стол с двумя канделябрами и несколькими свечами. На столе лежали спичечные коробки. Я зажег с десяток свечей. Мигающий свет озарил погребок, заплясал на стекле бутылок.

Как и в любом винном погребе, здесь было множество деревянных полок. Кроме того, там и здесь виднелись деревянные и картонные ящики для вина. Некоторые были раскрыты, некоторые закрыты. В шести бочках бродило вино, каждая бочка с крышкой. На стене я рассмотрел трубки охлаждения, обернутые плексигласом.

Потолок был отделан, кажется, кедровым деревом, пол выложен гладкими плитами.

Мы огляделись по сторонам, заметили буфет, в котором были стаканы, штопоры, салфетки. Многочисленные термометры показывали одинаковую температуру – около 60 градусов по Фаренгейту.

Наконец я произнес:

– Так что же нам пыталась сказать Ева?

Бет пожала плечами:

– Может, стоит заглянуть в эти ящики и коробки?

– Наверное, стоит.

Мы стали просматривать деревянные ящики и картонные коробки. Открыли несколько – только вино.

– А что мы, собственно, ищем? – спросила Бет.

– Не знаю. Но только не вино.

В углу, где сходились две стены подвала, я увидел штабель винных коробок с винзавода Тобина с одинаковыми наклейками "Осеннее золото". Подошел к этим коробкам и стал вышвыривать в проход между рядами полок. Раздался звон разбитого стекла, запахло вином.

– Не уничтожай хорошее вино. Осторожнее. Передай мне коробки.

Я не обратил внимания на это замечание. Разобрал последнюю стопку коробок и увидел в углу то, что не имело отношения к вину. Это был алюминиевый ящик для льда. Я стал разглядывать его в свете свечей.

Бет подошла ко мне и направила на ящик луч фонарика.

– То, о чем ты говорил? Алюминиевый ящик из лодки Гордонов?

– Очень похоже. Но это довольно обычный ящик. И пока мы не обнаружим на нем отпечатков пальцев Гордонов, а я уверен, что их там нет, мы никогда не сможем говорить с уверенностью. – И добавил: – Думаю, это тот ящик, в котором, как многие убеждены, хранился сухой лед и сибирская язва.

– Может быть, содержимое до сих пор в нем. Я не до конца убеждена в версии о пиратских сокровищах.

– Будем надеяться, специалисты по дактилоскопии сумеют обнаружить какие-либо отпечатки на полированном алюминии.

С этими словами я направился к выходу.

– Подожди. Разве ты не собираешься... Я имею в виду...

– Открыть? Ты сошла с ума? Разве можно так поступать с вещественными доказательствами? Мы даже не имеем ордера...

– Прекрати!

– Что прекратить?

– Открой этот чертов ящик. Нет, я сама. Дай мне носовой платок или что-нибудь еще.

Я отдал ей свой платок. Обернув им руку, она отодвинула задвижку и подняла крышку на петлях.

Я посветил фонариком внутрь ящика. Думаю, мы оба ожидали увидеть золото и драгоценности, но еще до того, как крышка была открыта полностью, на нас уставился человеческий череп. Бет взвизгнула и отскочила назад, крышка захлопнулась. Она стояла в нескольких футах от ящика, пытаясь обрести дыхание. Показала на ящик и с трудом вымолвила:

– Видел?

– Да. Парень не живой.

Я наклонился над ящиком и попросил носовой платок. Она передала его мне, и я вновь открыл крышку. Луч фонарика обследовал внутренности объемистого ящика, и я увидел, что череп лежал среди других костей. Глазницы черепа были закрыты густо позеленевшими медяками.

Бет склонилась рядом со мной и положила руку на плечо, то ли для сохранения равновесия, то ли чтобы обрести уверенность.

– Это часть человеческого скелета, ребенок, – выдавила она.

– Нет, это взрослый небольшого роста. Тогда люди были менее крупными. Ты когда-нибудь видела кровати семнадцатого века? Однажды я в такой спал.

Я протянул руку внутрь ящика и достал что-то неприятное на ощупь. Сгнившая древесина. Теперь под костями я мог рассмотреть несколько кусочков сгнившей древесины. Пригляделся и заметил позеленевшие медные застежки, несколько проржавевших гвоздей и расползшиеся обрывки ткани.

Кости были не белыми, а скорее красно-коричневыми. На них прилипли кусочки земли и глины. Это говорило о том, что покойника хоронили не в гробу и что тело долгое время лежало в земле.

Я покопался в содержимом большого ящика для льда и обнаружил ржавый навесной замок и четыре золотые монеты, которые передал Бет. Встал и утер руки о носовой платок:

– Сокровища капитана Кидда.

– Вот это? – спросила она, поглядев на четыре монеты в своих руках.

– Только его часть. То, что здесь находится, это остатки деревянного сундука, щепки, образовавшиеся после взлома крышки, как я думаю. Сундук был завернут в прогнивший брезент или парусину. Для того чтобы сохранить его от влаги на год или ненамного дольше. Но не на три сотни лет.

– А это что? – показала она на череп.

– Думаю, это хранитель сокровищ. Порой осужденного на смерть, какого-нибудь аборигена или просто несчастного парня убивали и бросали поверх гроба. В те дни верили, что дух убитого будет витать вокруг этого места и отпугивать искателей сокровищ.

– Откуда ты все это знаешь?

– Читал в книгах. – И добавил: – А те люди, которые не верили в предрассудки или которые видели похороны или холмик свежей земли, раскапывая, первым делом находили труп. Убеждались в том, что это простая могила. Хорошо задумано?

– Думаю, что да. Я бы не стала вести дальше раскопки.

Мы продолжали оставаться в винном погребе, каждый думал о своем. Запах из алюминиевого ящика был не совсем приятным, поэтому мы закрыли крышку.

– Когда-нибудь его надо представить на выставке. Вместе с золотом и драгоценностями.

Она взглянула на четыре золотые монеты и переспросила:

– А где же само сокровище?

– Если кости могут говорить, то расскажут.

– А почему монеты на глазах?

– Это какой-то предрассудок.

Она взглянула на меня и сказала:

– Да, ты был прав. Прекрасная работа детектива.

– Спасибо. Пойдем на свежий воздух.

Глава 33

Мы поднялись наверх. Евы в кухне уже не было.

– У меня достаточно оснований для запроса ордера на обыск, – сказала Бет.

– Думаю, что недостаточно. Все, что мы здесь обнаружили, никак не связано ни с одним из убийств напрямую, улики лишь косвенные. А три потенциальных свидетеля мертвы.

– Но мы обнаружили человеческие останки. Это может служить началом.

– Да, это так. Стоит позвонить. Но только не упоминай, что костям более трех сотен лет.

Она подняла телефонную трубку.

– Отключен.

– Попробуй мой сотовый в машине. – Я отдал ей ключи от джипа.

Она вышла и села в машину. Начала с кем-то говорить.

Я стал оглядывать нижний этаж дома. Комнаты были украшены то ли настоящим антиквариатом, то ли качественными репродукциями. Стиль – сельская Англия, может быть, середины девятнадцатого века. Фредрик знал, на что тратить деньги. Он создал мир неги и хорошего вкуса.

В гостиной находилась небольшая ниша с рабочим столом, на котором было не так много предметов. Несколько фотографий в рамках. Одна – Сондры Уэллс, другая – его истинная любовь, он сам, запечатленный на мостике собственного катера с рубкой.

Я нашел записную книжку. В ней были имена Тома и Джуди Гордонов. Оба имени зачеркнуты. Было и имя Эммы Уайтстоун, также вычеркнуто. Принимая во внимание, что она была убита этим утром, можно судить о болезненной извращенности склада ума этого человека. Такой ум иногда приносит вред владельцу.