Теотль Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

— Твой кора-пиль, владыка, поженился с железом и дал многочисленное потомство, — улыбнулся Атотола.

Так, надо душить в себе зависть!

— Толимеки, — напомнил я князю.

— Верно. После войн с астеками, я прогнал тех из Четландии и Толимеки.

— Что? Но Чокопиц и Теплый Ветер ничего не говорили о том, что их завоевали?

— А я и не завоевывал, — Пеликан оставался невозмутимым. Потом в его голосе прорезались человеческие нотки. — Хуакумитла, я помню добро. Ты мог просто пустить мою кровь на алтаре своего бога. Но лез из кожи вон, чтобы стать другом. Во многом, мое положение сегодня — твоя заслуга. И я не стал бы завоевывать твои владения.

— Но, — подтолкнул я своего бывшего врага… и бывшего подданного.

— Но долина Мезкалы до самых гор теперь подчинена мне.

Это минимум два толимекских княжества.

— Вся Толимека подчиняется Старому княжеству, — холодно процедил я. — И моему сыну Третьей Руке.

— Вся Толимека подчинялась астекам, пока не пришел я! — еще более холодно ответил Атотола. — Что-то мне там не встретилось ни одного твоего воина!

Затем он глубоко вдохнул и добавил спокойнее:

— Владыка, нам есть что обсудить.

Мы разместились в одном из пестрых походных шатров: весьма просторном… но, конечно, ни одного стула! Так что расположились на циновках.

— Буду честен с тобой, владыка. Когда я только начинал, уцелевшие воины и мастера провозгласили меня твоим местоблюстителем. Но с тех пор многое изменилось. То, что создано — создал я сам. И потому согласен договариваться с тобой лишь на равных.

— Но почему же? То, что ты создал, ты создал с помощью моих воинов и моих мастеров. А значит, мои права на твою державу имеют место быть.

Я нёс чушь и понимал это. Но, когда торгуешься, надо задирать цену, как можно выше.

— Если у меня имеется долг перед кем-то, так это перед Чокопицем, который помог мне освободиться. Твоих воинов я лично спас из астекского плена. Мастера остались брошенными на железном руднике — и оттуда их спас тоже я. Все эти годы мы обходились без тебя. Как видишь, смогли.

Трудно поспорить.

— Мою власть над Закатулой и Нижней Мезкалой я также не готов обсуждать. Слишком много крови было пролито за это. А вот земли восточнее и севернее…

— Ты о чем говоришь? — я насторожился. — Если про свои города вдоль моря — то я ничего не скажу. Те земли мне не подчиняются, ты сам строил города… Или ты про Толимеку? И про Четландию?

От последней мысли я аж похолодел. А Атотола сидел и не отрицал.

— Нет!

— Ты ведь теперь правишь здесь…

— Там земля моего сына. Он наследник и Толимеки, и Четландии.

— Хуакумитла, я освобождал эти земли от астеков! И сейчас они туда не возвращаются только потому, что боятся меня. Разве не имею я законное право на них? Но я не хочу быть завоевателем — давай договоримся.

«Вот он — таинственный враг Теночтитлана, который позволил нам под шумок отобрать Уэшо», — посетило меня очередное озарение.

— Мне показалось, что владения твои обширны, Пеликан. Зачем тебе именно Четландия с Толимекой?

— Люди, — сухо ответил князь. — Я хотел бы с полным правом привлекать к себе людей. Толимеки — верны; четлане — умелые. Послушай, я не буду отбирать власть у твоего сына. Я могу быть местоблюстителем… От твоего или его имени.

«Слишком силен, — размышлял я. — Атотола слишком силен. Если даже астеков бил. Не знаю, какой он союзник, но враг такой мне точно не нужен. По крайней мере, сейчас…».

— Мы поступим так, — я намеренно сформулировал так, будто принимаю окончательное решение. — Правителем Четландии и Толимеки является мой сын. Третья Рука. Но, пока он мал, управлять его владениями будет местоблюститель. Четландию я отдаю тебе. А Толимеку берет Чокопиц.

— Тогда два западных княжествах останутся моими. И ты это признаешь.

«Жесткий торгаш! — восхитился я. — И лексику мою сразу перенял».

— Хорошо, — я долго сомневался, хотя, готов был уступить сразу. — Так будет до совершеннолетия Ейтимитлы. А через восемь лет мы снова всё обсудим.

«Восемь лет — огромный срок. За восемь лет столько всего может случиться. Может быть, мой план провалится, и Пеликану не с кем будет передоговариваться. Или наоборот — и с позиции силы буду говорить уже я».

— Согласен, — легко согласился Атотола. Кажется, он, как и я, ожидал меньшего. Что ж, здорово, что мы оба оказались довольны.

На следующий день мы подписали договор. Настоящий письменный! Пока мой жрец под диктовку выводил Ночкины знаки, человек Атотолы вел запись совершенно неведомыми мне письменами! Но, похоже, тоже буквенными.

Что еще скрывает от меня Пеликан?

После подписания, принесения клятв (Атотола клялся своей морской богиней Матлалкуйей, я… самим собой — очень удобно), князь громко приказал:

— Несите дары!

Воины приволокли несколько крепких сундуков. Атотола откинул крышки, и я обомлел.

— Мой дар на борьбу с астеками. Здесь — тысяча наконечников копий. А там — двести топоров. Ну и мои четыреста воинов. Когда мы пойдем на Теночтитлан?

— Боюсь, что еще нескоро. В конце года Два Тростник.

Атотола, видимо, неплохо знал астекский календарь.

— Так долго? Хуакумитла, я очень хочу бить астеков в одном строю с тобой. Но так долго ждать… Я не могу оставить свою державу на такой срок.

— О, я тебя понимаю! Ты и так мне сильно помог, поверь!

— Воинов я тебе все-таки оставляю. Но только двести щитоносцев и сотню западных ветеранов. Думаю, они помогут.

Сильный отряд. Очень. Даже на первый взгляд видно. Но совершенно непонятно, что с ним делать. Распределять их по своим воинствам — только портить. Они организованы, слажены. А отдельно, как их использовать?

И меня озарило: отправлю их в Уэшотцинго! В городе всё еще мало своих сил, он с трудом отходит от череды войн. А ведь Уэшо — наш форпост на западном направлении. Его важно удержать, важно вовремя увидеть нападение врагов и задержать его. А, если засадить этих бойцов в свежеотстроенную цитадель — их же оттуда не выковырять!

Это будет наш стальной авангард.

Разговоры в тени 7

— Вертушки! Вертушки! — радостно голосили дети, прыгая вокруг пожилого странника в просторных застиранных одеждах, почти не сохранивших изначального желтого цвета.

— Успокойтесь, пострелята! — весело улыбнулся жрец. — Всё вам будет! Лучше покажите, где у вас площадь.

Неподалеку от колодца, он с явным облегчением сбросил наземь здоровенную заплечную раму. Быстро собрал из палочек, веревок и ткани яркий алтарь. Воткнул в землю семь кольев, на которых завертелись с шелестом храмовые вертушки. Потом отвязал от рамы пачку совсем маленьких вертушек и повернулся к детворе:

— Ну? Кому?

— Мне! Мне! Дай мне! — заголосили дети и принялись шумно пихаться, чтобы получить подарки.

— Благословляю тебя от имени Золотого Змея Земли! — повторял странник каждый раз, когда вручал ребенку игрушку — копию священной вертушки.

Деревенская детвора радостно носилась по площади, раздувая бумажные паруса. Обделенные бегали за счастливчиками, канюча «ну, дай поиграть!» В это время жрец снял с рамы кожаный мешочек и вынул оттуда глиняную птичку. Поднес к губам хвостик, дунул — и птичка запела!

Дети обмерли. Кто-то даже вертушку выронил.

— Я хочу! — отчаянно рванул к жрецу карапуз, которого обделили с первой игрушкой.

— Э, нет! — рассмеялся старик в линялой хламиде. — Получит тот, кто расскажет мне наказы Змея.

— Не пей воду нечистую! Очисть ее огнем до пузырей! — завопила девочка радостно, вспомнив поучения матери.

— Умница! — жрец протянул ей свистульку.

— Цени жизнь и кровь свою! Цени жизнь и кровь чужую! Это главный дар богов людям! — затараторил мальчишка постарше. Вертушку он не просил, он же не кроха безмозглая, однако, свистулька его покорила.

— Очень верные слова! — похвалил его жрец.

— Ешь сытно!.. — бодро начал мальчуган помладше, но споткнулся. — Трудись… долго… Допоздна! Лежебок Змей не пустит в свой… дом.