Легенда о Вращающемся Замке - Анатолий Бочаров

Сначала они просто спарринговались, потом венет и в самом деле показал Гледерику несколько крайне интересных приемов. Продемонстрировал, как правильнее атаковать, каких позиций стоит при этом придерживаться, как эффективнее всего уворачиваться от вражеских ударов и как парировать их. Дэрри повторял на ходу, стараясь запомнить все, что ему показывали, и немедленно применить это в деле. Тренировка закончилась, лишь когда совсем стемнело и начало холодать. Зрители разошлись обратно в трактир, и юноша с Остромиром присели на удачно попавшееся бревно, намереваясь отдохнуть.

— Когда-нибудь станешь настоящим бойцом, — сказал венет ободрительно, видя, что Гледерик слегка все же приуныл. — Необходимые задатки у тебя имеются.

— Да куда мне, — помрачнел Дэрри. — Я занимаюсь пару лет всего. Рыцарских отпрысков учат владеть мечом почитай с младенчества. Я слышал, тем, кто так поздно начал как я, за ними уже никогда не угнаться.

— Ну, я меч в руки тоже не младенцем взял. Отец готовил меня для мирной жизни. Однако, как видишь, дерусь я получше многих эринландских сэров.

— Почему вы вообще уехали из дома? — спросил Гледерик.

Остромир неопределенно повел плечами:

— Мне очень хотелось посмотреть мир. Ты, наверно, не поверишь, но я был книжным мальчишкой. Вырос в городе наподобие этого, в дне пути на восток от Светограда. Грезил дальними странами и чужими берегами. Брат подговорил меня сбежать на край света, и я охотно решился. Мне ужасно хотелось узнать, существует ли он вообще, этот край света, про который все столько разговаривают.

— И у вас получилось его отыскать?

— Это вряд ли. Я пытался, конечно. Но, наверно, предел нашего мира дальше, чем я способен зайти. Ученые люди и вовсе утверждают, что мир круглый, подобно большому шару, висящему в пустоте. А значит, сколько ни иди, вернешься однажды в место, из которого начинал. Но прошел я немало. Я видел горы, и моря, и пустыни. Арэйну, и Райгаду, и Та-Кем, и все Срединные земли, конечно. Когда я служил в Либурне тамошнему королю, то повстречал Сновида. Как земляки, мы быстро сошлись. Сколотили свой собственный отряд, собрали отчаянных ребят со всего света, и колесили потом с места на место. Почему я пошел за Хендриком? Его все оставили. Даже половина его собственных вассалов не пришла на его призыв. Я не люблю, когда кто-то оказывается в меньшинстве. Да, начатая Хендриком война была необдуманна и поспешна. Эринланд и Гарланд рвут друг друга в клочья уже сотню лет, и Хендрик вполне мог позволить себе малость выждать и накопить сил. Не поддаваться на провокации Клиффа и не бросаться головой в омут. Но раз уж он решил начать битву именно сейчас — я не хотел оставаться в стороне. Я ведь помнил его отца. Хороший был король. Удержал трон в годы немногим лучшие, чем эти. Как тут было не помочь его сыну. Я уже говорил, что люблю встревать в безнадежные дела.

— Наше дело и впрямь безнадежное, — сказал Дэрри. — Мы умрем ни за что. Как Гэрис.

— Тогда почему ты здесь, Гледерик Кардан? Гленан сражается за свое родное королевство и отступить просто не может. Ему некуда отступать. Но твоя-то родина не здесь. Где именно — тебе самому решать, но не в Эринланде уж точно. И рыцарство ты свое уже получил. Почему ты в таком случае не уйдешь?

Дэрри немного подумал.

— Я не знаю. Вроде и надо сбежать по-тихому, оставив вам амулет и записку, чтоб вы отнесли его лорду Эдварду. Свою роль я все равно уже выполнил. Но уйти все равно не получается. Может, мне хочется немножко побыть героем. Эдаким смельчаком, не побоявшимся выступить против смертельной опасности. Глупо ведь, правда? Ужасно глупо. Но я бы хотел, чтоб меня запомнили потом как героя.

— Может, и запомнят, — сказал Остромир. — Только вот и злодеем тебя тоже могут запомнить, когда-нибудь потом. Всегда будь к этому готов. Все мы порой в чьих-то глазах злодеи и в чьих-то герои. Иначе не получается, Гледерик. Мы держим в руках меч, защищая то, что нам дорого — будь то наши идеалы или наши близкие. Но острие этого меча все равно направлено в чужое сердце.

— А почему вы не остепенились? — спросил Дэрри неожиданно. — Почему не поступили, как ваш друг Сновид. Он же ушел на покой. И недурно ему живется вроде. Разводили бы вы тоже лошадей, или пчел. Или книги читали. Я уверен, на безбедную жизнь у вас отложено.

— Сложно сказать. Я и сам порой думаю — и правда, а может купить себе усадьбу в предместьях столицы, с садом и виноградником. Жениться на какой-нибудь очаровательной юной девушке, чтоб смеялась звонко. Завести с ней детей. Но я словно бы не готов. Каждый раз откладываю это на следующий год, а на следующий год откладываю опять. Таким, как мы, сложно отойти от дел. Мы гончие псы войны. Наверно, нам мешает отдохнуть наш беспокойный век, чтоб ему пусто было.

— Чтоб ему пусто было, — поддержал Гледерик. — Знаете-ка что. Давайте все же побудем в этот раз героями. Лично я вполне готов малость погеройствовать.

— Ну, тогда вперед. — Остромир вгляделся в темный горизонт. — На западе как раз собирается буря. Думаю, это по нашу честь.

В ту ночь и впрямь разразилась буря — принесенный с севера отголосок лютых штормов, бушевавших на Ветреном море. То была последняя буря уходящей осени. Исполинские молнии рвали небеса, ветер гнул ветви деревьев. Даже в своем подземном убежище, спрятанном под высоким холмом — совсем как те, в которых некогда обитали сиды — Кэран Кэйвен отчетливо ощущала всю ярость пришедшей в неистовство стихии. Казалось, древние стены дрожат. Казалось, ветер плачет.

Который уже день тревога снедала ее сердце, и Кэран все никак не могла найти себе покоя.

Очень сложно быть чародеем в мире, давным-давно отказавшемся от магии. Отточенный сотней поколений предков дар составляет твою суть, определяет природу любого твоего поступка. Он же и обрекает тебя на вечное одиночество. Других, подобных тебе, почти не осталось — а те, кто все же остался, кто уцелел в лихолетье последних веков, владеют лишь жалкими крохами того, на что способна ты. Для тебя они всего лишь растерявшие последние остатки знания дикари.

Тебе приходится быть загадочной. Каждым жестом, взглядом, словом демонстрировать свое могущество. Заставлять верить других, что это могущество не имеет границ. Ты настойчиво стремишься казаться чем-то гораздо большим, чем просто смертный человек, сделанный из плоти и крови. Когда ты одна в целом мире, это — единственный шанс уцелеть. Иначе мир навалится на тебя и уничтожит.

И все же ей было страшно.

Кэран выросла здесь, в подземной обители своих предков. С малых лет проходила обучение чародейскому искусству. Мать, суровая и строгая, с безжалостной настойчивостью старалась преподать ей науку предков. Детство Кэран было посвящено изучению старинных книг и постижению теоретических основ того, как устроен этот мир. Отрочество — попыткам этот мир обуздать.