Тридевятое царство. В когтях белого орла - Денис Новожилов

Боцман снял головной платок и перекрестился, вознося молитву за упокой павших соратников. Подвиг быстроходного корабля несколько расстроил планы степного воинства – люди, пытавшиеся форсировать пролив, горели словно вместе с самой водой, однако это не останавливало вождей кочевой орды, все новые и новые воины которой прыгали в воду и бесстрашно плыли вперед. Если их и смущал вид и крики погибающих соратников, то они этого никак не показывали.

– Заряжай греческим огнем – распорядился флотоводец, – будем жечь плывущих.

– Всех не сожжем, – грустно заметил боцман, – надо ближе подходить, луками работать.

Соловей Будимирович и сам понимал, что остановить вторжение метательными машинами не получится, но снова выводить флот под огонь страшных орудий врага ему тоже не хотелось. Как бы отвлечь врага на том берегу?

Среди дыма и копоти от греческого огня перед ним появился капитан корабля «Лебедушка», необычного судна с плоским дном, созданного для плавания по мелководью. Такой корабль во флоте был всего один, и сам Соловей в свое время противился его появлению. Он считал корабль, не предназначенный для морского плавания, чуть менее чем бесполезным.

– Дозвольте попробовать, – кашляя от дыма, бросил запыхавшийся капитан – флотоводец вспомнил, что того, кажется, зовут Родионом.

– Что попробовать? – сквозь грохот боя бросил подчиненному Соловей, – я не слышу ничего.

Капитан что-то прокричал в ответ, но свист ядра кочевников заглушил его голос.

– …должно получиться! – закончил Родион и выжидающе улыбнулся.

– Действуй, – распорядился флотоводец, и капитан спешно убежал прочь. Да, его план Соловей Будимирович не услышал, но на флоте острова Буяна издревле повелось так, что капитан на судне – царь и бог, и инициативу его начальство никогда не подавляло. Если капитан и сотворит со своей командой какую-то глупость, что хоть нечасто, но случалось, то принято было считать, что ошибся вышестоящий начальник: когда назначил такого капитана на его должность, но не когда одобрил какой-то смелый его план. По этой причине флот острова Буяна уже не раз одерживал решительные победы над врагом, а раз уж Родион нашел время, чтобы приплыть на шлюпке к флагману посреди боя, значит, задумал что-то особо дерзкое, что-то такое, что сигнальными флажками не объяснить.

Через какое-то время плоскодонное судно устремилось вперед, экипаж отчаянно налегал на весла, разгоняя корабль все быстрее.

– Куда он… прямо на берег! – опешил боцман, но флотоводец мгновенно оценил смелость замысла решительного капитана.

– Всему флоту – вперед, – скомандовал он, – быстрее!

Над мачтой взвился флажок «делай как я», и весь флот острова Буяна снова устремился вперед.

– Лей за борт греческий огонь, бросай пустые ящики; все что может гореть – за борт! Лучники – на позиции, стрельба по готовности!

«Лебедушка» не выиграет много времени, так что надо успеть разделаться с плывущими врагами, пока корабли снова не окажутся под огнем противника.

Лебединая голова на носу корабля меж тем все быстрее приближалась к вражескому берегу. В корабль попало уже два ядра, но они его не остановили, даже с дырами он не терял скорость. Вместо того чтобы сесть на мель, плоскодонное судно легко скользило дальше, и скоро практически целиком оказалось на вражеском берегу. Раздались грозные крики, и с борта корабля стали прыгать вниз моряки, вооруженные тяжелыми морскими тесаками. Тут и оказалось, что прислуга у странных орудий весьма немногочисленна, не больше десятка человек возле каждой, а моряков и воинов на «Лебедушке» было не меньше двух сотен. Фактически это судно использовалось не как боевой корабль, а как баржа для перевозки войск. И теперь ратники устремились к растерявшейся обслуге врага, стрельба по кораблям временно прекратилась.

Соловей не сомневался, что у врага есть многочисленные резервы, и недалеко, так что смелой атакой много времени вряд ли получится выгадать, но им много и не нужно, на флоте Буяна новичков было мало, все опытные и смелые морские волки.

Без прикрытия своих необычных орудий плывущим степнякам пришлось несладко: несколько труб – тех, что находились далеко от высадившихся моряков, продолжали стрельбу, но создать плотный заградительный огонь они были не в силах. Степняков безжалостно расстреливали из луков, заливали греческим огнем, лили на воду масло и поджигали его. Вражеская переправа обернулась полным разгромом противника, Соловей Будимирович отвлекся от избиения пловцов и снова обратил свой взгляд на берег. Как он и думал, из глубины позиций врага спешно выдвинулись конные отряды, и теперь моряки с боем отступали к своему плоскодонному судну. Флотоводец поразился, но смельчаки не только отбивались от наседавших врагов, но и тащили вперед одно из вражеских орудий. Огнедышащую трубу дотащили уже практически до борта, с помощью лебедки несколько человек пытались поднять трофей на борт, а остальные в это время яростно бились с врагом.

Конники тоже видели, что враг пытается захватить добычу, и наседали с особенной яростью. Битва на берегу кипела ожесточенная: как сильно моряки ни хотели забрать свой трофей, так же сильно степняки не желали его отдавать. Звон мечей и сабель было слышно даже в проливе, степняки все прибывали, а ряды моряков и ратников Буяна медленно таяли. Еще немного – и отважных морских ратников смели бы, но железная труба уже была поднята на борт, и моряки усиленно налегли на шесты, отталкиваясь от берега. Около десятка их товарищей остались на берегу, прикрывать отступление своего корабля; участь этих смельчаков была печальна – из глубины позиций врага выдвинулись уже многие сотни конных кочевников.

Отдельные корабли эскадры метнули горящие снаряды в ряды сбившейся на берегу конницы, вызвав крики боли разбегающихся в стороны горящих людей. Метательные орудия флота били метко, регулярные учения давали о себе знать, но и у врага были сильные стороны. Место погибшей обслуги уже заняли новые воины, сбитые на землю трубы были быстро подняты и уже продолжали огонь. Несколько кораблей получили попадания, но команды справлялись с повреждениями.

Подвиг команды «Лебедушки» дал возможность флоту изрядно потрепать переправлявшихся степняков. Флот практически опустошил свои запасы масла и греческого огня, горели плоты и обломки кораблей, пылало, казалось, само море. Флотоводец дал команду флоту отходить назад, чтобы огонь не перекинулся на суда. Камни, выплевываемые вслед отходящим кораблям огнедышащими трубами, все так же летели вслед, иногда находя свои цели. Многие корабли получили повреждения, у большинства крупных галер были поломаны весла, выбыли убитыми и ранеными многие гребцы, что снижало скорость и маневренность. Таких потерь у славного флота Буяна не было уже давно, больше сотни лет уже прошло с момента последней серьезной битвы с флотом Царьграда, когда Буян и захватил превосходство на всем Понтийском море.

Соловей Будимирович осмотрел остатки флота: большинство можно будет починить в портах, потоплены только несколько кораблей. На трех получивших повреждения команды отчаянно боролись за жизнь судна, но остальные были еще вполне на плаву. Плохо было то, что запасы снарядов подходили к концу, а греческого огня и масла почти совсем не осталось. Все ушло на то, чтобы поджечь на море своеобразный поминальный костер по пытавшимся переправиться степнякам, который и сейчас пылал на несколько верст окрест. Кочевники потеряли в этой попытке не одну тысячу человек, что должно было изрядно охладить их пыл.

– Плывут! – закричал матрос из «ласточкиного гнезда» на вершине мачты.

Флотоводец даже не сразу сообразил, о ком идет речь, но, увидев, куда показывает моряк, похолодел. Он поднес к глазу греческую трубу, которая создавала иллюзию приближения за счет хитро изогнутых стекол. За бушующим пламенем пожарища море было густо усеяно черными точками. Наведя резкость, Соловей различил новые головы пловцов и даже плоты. Кочевники плыли к берегу Буяна, не обращая внимания на то, что многие точки просто исчезали под водной гладью. Из степняков никогда не выходило хороших пловцов, моря они видели редко, но реки и озера все же не были для них чем-то необычным. Но боже, сколько их было! Соловей Будимирович даже не мог представить, что столь много людей может вот так пытаться переплыть пролив. Это уже были не сотни, не тысячи, а десятки тысяч. И между этой враждебной волной, что приближалась к берегу любимого острова, и флотом его защитников бушевал пожар, который они сами же и устроили. Теперь, чтобы добраться до плывущих врагов, кораблям надо было пройти сквозь бушующее пламя и вражеские огненные трубы. Но даже тогда останавливать вторжение было уже особо и нечем. Запасы стрел еще были достаточными и даже камней еще оставалось приличное количество, но командующий флотом сильно сомневался, что этих остатков хватит, чтобы остановить такую волну людей. Тем не менее пытаться нужно, степняки не ахти какие пловцы, многие будут тонуть просто от волн, которые расходятся от проплывающих мимо кораблей. Он уже готов был поднять на сигнальной мачте флажок «все вперед», как заметил, что к врагу стремился «Креститель», один из лучших кораблей флота. Он был ближе всего к пожару и первым ринулся в бой. Вражеские трубы осыпали корабль каменными ядрами, одно сломало мачту, другое разбило руль, но это не остановило смельчаков. С неудовлетворением Соловей отметил, что враги стали стрелять куда точнее, чем в начале боя, впрочем, способность обучаться – неотъемлемая часть любого человека, даже степного дикаря. Очередное ядро ударило в борт и переломало весла, убивая гребцов. Движения судна сразу стали дергаными, корпус завилял, пытаясь выправиться, но это было непросто. Кто-то из команды кинулся заделывать пробоину, другая часть экипажа пыталась сбить огонь, который пытался перебраться на судно.