Белый континент - Татьяна Минасян

— Фу!!! — завопил Роберт еще громче и принялся торопливо стаскивать с себя сбрую. — Я кому сказал — стоять?! Вайда, Билглас, Красавица — фу!

Крупная пушистая собака, стоявшая в упряжке первой — полностью соответствовавшая своей кличке Красавица — наконец, подчинилась приказу и стала замедлять свой бег. Билглас и его сестра Вайда, привязанные позади нее, недовольно тявкнули, но тоже перешли на шаг, вынудив притормозить и остальных четвероногих. Скотт с трудом справился с негнущимися на морозе ремнями и, прихрамывая, зашагал к остановившейся собачьей упряжке, чтобы развернуть ее и пригнать обратно.

Когда он вернулся, друзья уже отвязали собак из первой упряжки и начали ставить палатки. Как всегда, это потребовало огромного количества усилий: замерзшие, несмотря на меховые рукавицы, пальцы отказывались слушаться, тюки и ящики выскальзывали из них на снег, а завязанные узлами веревки не развязывались. Однако на этот раз путешественники справились со всеми приготовлениями относительно быстро, и через час с небольшим, уже сытые и немного согревшиеся, втискивались в потрепанные спальные мешки. Скотт и Боуэрс почти одновременно потянулись к сумкам с тетрадями и карандашами — сделать очередные записи в дневниках.

В этот вечер в обеих палатках быстро наступила тишина — все были настолько уставшими, что почти не разговаривали. Впрочем, в последние дни Скотт и его друзья вообще вели себя очень сдержанно. Каждый из них замкнулся в себе и не чувствовал никакого желания общаться с остальными. Бывали моменты, когда все чувствовали себя немного бодрее, бывали — когда у всех двенадцати человек едва хватало сил, чтобы заползти в спальники, и никто из них не мог даже помыслить о болтовне. Но даже в те вечера, когда усталость была не слишком сильной, беседы в палатках не клеились. Все, что можно было обсудить — прочитанные книги, оставленные "в большом мире" дела и научные вопросы — было много раз обговорено во время зимовки, а строить планы на будущее полярники, не сговариваясь, прекратили еще в самом начале похода на полюс.

Роберт был самым неразговорчивым в команде, и чем дальше, тем старательнее он избегал лишних бесед со всеми своими товарищами, особенно с теми, кто еще не знал, отошлют его на середине пути обратно или возьмут с собой к полюсу. Скотт видел, как загорались глаза у Черри-Гаррарда, Отса, обоих Эвансов, да и всех остальных после каждого, самого краткого обмена с ними ничего не значащими репликами. Все они придавали вниманию со стороны Роберта слишком много значения, а он никак не мог сделать окончательный выбор и объявить имя того счастливчика, кто составил бы компанию им с Уилсоном и Боуэрсом. Тем более, что даже после его решения те, кого он отказался взять с собой, наверняка продолжили бы надеяться и заглядывать ему в глаза с робкой немой мольбой…

Однако дни шли за днями, и откладывать "приговор" дальше было уже невозможно. Роберт раз десять пересчитывал запас еды и керосина, взятых с собой и оставленных на каждом из складов, и, в конце концов, пришел к выводу, что при хорошей экономии сможет взять на полюс не троих, а четверых помощников. Правда, тогда первооткрывателям пришлось бы еще сильнее урезать и без того не слишком сытные порции и заменить часть горячего пеммикана растертыми сухарями, но мысль о том, что он обидит на одного человека меньше, грела начальника экспедиции лучше самого качественного керосина. Хотя эта маленькая радость все же не отменяла необходимость отнять надежду у других семерых людей.

В конце концов, четвертым участником последнего этапа похода Скотт решил сделать лейтенанта Эдгара Эванса — он был самым сильным из всей группы и, как казалось Роберту, особенно остро переживал из-за того, что его в любой момент могут отослать обратно на мыс Эванс. Сообщив ему об этом и с удовольствием полюбовавшись на то, каким восторгом загорелись глаза лейтенанта, Роберт полностью погрузился в размышления о последнем вакантном месте в полюсном отряде. Отс, которого он изначально планировал взять с собой в качестве специалиста по лошадям, теперь, после смерти последнего пони, уже не был совсем незаменимым человеком в группе: все то, что он мог делать помимо ухода за животными, ничуть не хуже могли выполнить и все остальные полярники. А кое-кто из них так даже и лучше — Эпсли Черри-Гаррард, прошедший вместе с Боуэрсом и Уилсоном все испытания зимнего похода и близко сдружившийся с ними обоими, казался Роберту более подходящей кандидатурой, чем Отс. Но отказать Лоуренсу после всех прошлых обещаний, дать ему понять, что он оказался ненужным и что в отряде нашелся человек, более достойный увидеть Южный полюс и разделить с Робертом славу его открытия… Это было выше его сил, это было совершенно невозможно!

Вот только Черри, чем дальше, тем лучше справлялся со всеми своими обязанностями, словно специально стараясь заслужить безупречной работой право дойти до полюса. Скотт подозревал, что этот молодой биолог, в душе и вовсе остававшийся мальчишкой, догадывается о его колебаниях — а может быть, ему проговорился Уилсон, с которым предводитель отряда однажды поделился своими сомнениями. И обижать его отказом Роберту тоже ужасно не хотелось: мысль о том, как горящие энтузиазмом и надеждой глаза Черри становятся мутными от разочарования, приводила его в крайне мрачное расположение духа, и он старался поскорее загрузить себя какими-нибудь другими размышлениями. Хотя и понимал, что принять решение и лишить одного из своих друзей главной "награды" ему все-таки придется. Идти на полюс вшестером было невозможно при всем желании — имевшихся продуктов и топлива не хватило бы ни полюсному отряду, ни тем, кто должен был вернуться в лагерь. Мало того, их не хватило бы и для пятерых, если бы Скотт помедлил с разделением группы и отправкой остальных на мыс Эванс еще хотя бы на день или два.

"Я не выдержу, я не смогу сказать Черри, что отсылаю его домой! — вздыхал про себя Роберт, ворочаясь в спальном мешке. — Он не поймет меня правильно, он будет думать, что в чем-то виноват, что все дело в нем. А не в том, что я уже обещал Лоуренсу… Боже, ну почему мне все время приходится выбирать, почему я должен брать на себя это несправедливое дело, почему именно мне приходится огорчать людей, которых я так люблю и уважаю?! Почему я должен буду завтра обидеть Лоуренса, чтобы не обижать Черри?! Стоп, а разве я уже решил, что со мной пойдет Черри, а не Отс?"

— …так мне и рассказали — Лоуренс сразу же ответил, что никто из нас не должен быть обузой для других! — неожиданно ворвался в вихрь мыслей Скотта тихий шепот лежавшего рядом с ним Боуэрса. — Понтинг тогда его спросил, что он, в таком случае, предлагает, а Лоуренс ответил: каждый мужчина должен иметь при себе оружие. И чтобы защищаться, и чтобы избавить товарищей от своей беспомощной персоны.