Братья Стругацкие - Ант Скаландис

«Спонтанный рефлекс» важен для нас лишь тем, что был первым тщательно придуманным и аккуратно записанным братьями в режиме пинг-понга — может быть, слишком тщательно и слишком аккуратно. Это настоящая, классическая до оскомины научная фантастика. Самой идее рассказа уделялось слишком большое внимание в ущерб литературной составляющей. Может, из-за этого с ним пришлось так долго мучиться, как, впрочем, и со многими другими рассказами того же свойства.

Если говорить о Литературе с большой буквы, то, как правило, короткие рассказы пишутся профессионалами за день или за два, просто потому, что их надо писать на одном дыхании, на другом дыхании — получается уже другой рассказ. Вот в больших формах, там, как у стайеров, открывается второе дыхание, третье, да хоть тридцать третье, но всё то же. А не другое. В этом один из главных секретов мастерства — поймать настроение и не терять его столько, сколько нужно. Всему этому они научатся, и при том очень быстро. Ну а пока, в эти первые годы, увлечённые новеллами, они выдают увлекательные, добротные, складные и очень неравноценные вещицы.

«Шесть спичек» не случайно оказались самым переиздаваемым рассказом — в нём нестандартный поворот темы. Наискучнейшая и затёртая сегодня идея телекинеза, тогда, полвека назад, в советской фантастике была по-настоящему революционной. Об этом как-то никто ещё не писал, а после — словно прорвало. Ну и нетривиально поднятая проблема советского героизма. Не просто романтизация подвигов, а именно проблема. Да, авторам эмоционально симпатичны все эти физики, бросающиеся грудью на смертельные дозы радиации в мирное время. Но умом они уже понимают, как это нелепо, нерационально. Они уже видят, как вся эта дурная корчагинщина выродится к концу 1970-х в абсурдный подвиг парня, погибшего при тушении ватником загоревшегося колхозного поля. И не в «Шести ли спичках» таился зародыш пелевинского «Омона Ра» — настоящей эпитафии советской фантастике и советскому героизму?

Совершенно особо следует отметить «Забытый эксперимент», и вовсе не за столь дорогую авторам новую концепцию перпетуум мобиле. Бог с ними, с этими козыревскими идеями, тем более что теория так и осталась по сей день красивой заготовкой для фантастов. В «Забытом эксперименте» куда интереснее начало. И это, заметьте, не сегодняшнее впечатление буквоеда-биографа, а тоже воспоминание о давнем, первом прочтении. «Забытый эксперимент» — это же настоящий, вполне законченный, написанный уверенной рукою и даже не без блеска эскиз к «Пикнику на обочине». Тут есть не просто Зона, тут есть даже люди, идущие в неё впервые, и те, кто уже имеет опыт, то есть своего рода «сталкеры». Психологический расклад той первой главы будущего «Пикника…» отрепетирован полностью, и это впечатляет. И не случайно чуткие редакторы в «Знании — силе» просят поубавить науки в этом рассказе и называют его «настоящей художественной литературой без скидок».

А вообще, если говорить о литературных вершинах в новеллистке АБС, то я бы отметил, безусловно, на первых местах «Белый конус Алаида», «Глубокий поиск», «Почти такие же», «В наше интересное время», ну и, пожалуй, «Свидание». В них есть всё: и пейзаж, и лирика, и диалоги с подтекстом, и хемингуэевская лаконичность, и бунинская выверенность первой и последней фразы, и по-чеховски мягкий юмор. Кстати, приближаются к ним по изяществу «Злоумышленники» (если б ещё не знать, что это переложение Киплинга!), а также «Человек из Пасифиды» — рассказ второй по времени написания и совершенно незаслуженно замордованный БНом в «Комментариях…». Вовсе не воспринимается он сегодня как антиамериканский (нам, татарам, всё равно, что япошки, что янки — и те и те на букву «я») — воспринимается он как милая шуточка. Фантастики захотели? А вот фигушки вам! Получите простой рассказик из послевоенной дальневосточной жизни. Но вы только вслушайтесь, как шумит в этом рассказе океанский прибой! А какой исходит от него аромат морской воды и молодой хвои на кривых японских соснах!.. Всё-таки великое дело, когда автор пишет о том, что знает хорошо и не понаслышке. Да и с языком там тоже всё изумительно — чувствуется, что не в дежурке хабаровского штаба округа последняя точка ставилась, а уже в Ленинграде БН тщательно с текстом поработал.

Ну и что касается самых последних рассказов АБС — восторгов они не вызывают. Потому что и сами авторы к короткому жанру охладели, но каждая из этих миниатюр, нельзя не признать, выполнена на высокопрофессиональном уровне. Ну, ещё бы! «О странствующих и путешествующих», «Первые люди на первом плоту» и «Бедные злые люди» написаны в 1962 — 1963 годах, то есть в период их первого настоящего триумфа и осознания собственных сил.

Завершая этот рассказ о рассказах, хочется напомнить вот о чём. То есть что значит — напомнить? Я просто уверен, многие никогда и не слышали, что уже самый первый рассказ АБС «Извне», вышедший в свет в 1958 году, был тогда же — в тот же год! — переведён на венгерский, румынский и польский языки. А в 1959-м «Шесть спичек» на румынский, «Частные предположения» на болгарский, а «Спонтанный рефлекс» на немецкий и — что уж совсем невероятно! — на английский язык в Чикаго.

Для тех, кто не в курсе: английские и особенно американские любители фантастики никогда и никого, кроме своих, не читают. Но тут и они сделали исключение. Да, мы знаем, что это журнал «Знание — сила» организовал обмен фантастикой с США, но поверьте, никогда бы не стали американцы печатать то, что не сочли достойным. А очень скоро по проторенной ими дорожке двинулись французы, итальянцы, японцы… Вообще, о том, что эти первые публикации не были просто случайностью, просто откликом на наши политические реформы или повышенным интересом к НФ в целом, можно судить по дальнейшей динамике зарубежных изданий Стругацких с постоянно расширяющейся географией: 1960 год — 3 опубликованных перевода, 1961 — 12, 1963 — 14, 1968 — 21, 1973 — 23, 1978 — 27, 1984 — 33, 1988 — 44. Чтобы не утомлять лишними цифрами, которые, конечно же, колебались, я специально даю выборочные результаты, показывающие, однако, общую тенденцию к росту. А главное — начиная с конца 1960-х зарубежных изданий всегда было больше, чем внутри страны, и ситуация эта изменилась только в 1990-е годы. Сотрудники Всесоюзного агентства по авторским правам (ВААП), ныне это Российское авторское общество (РАО), свидетельствуют, что Стругацкие на протяжении всех этих лет были неизменными лидерами по изданиям за рубежом — не среди фантастов, а среди всех советских писателей вообще. Причём в 1970-е и позже помимо переводов стало выходить ещё много их книг за границей на русском языке. Но это совершенно отдельная тема.