Толлеус, искусник из Кордоса - Анджей Ясинский

При упоминании «сокровенного знания» Толлеус поморщился. Впрочем, другие названия также не внушали даже минимального оптимизма.

- А про искусников у вас что-нибудь есть? – без надежды в голосе спросил старик.

- Есть, но не много, - дама нахмурилась, перебирая в памяти фолианты из библиотечных закромов. – Какие искусники вас интересуют: кордосские, их предшественники или Древние?

С кордосскими искусниками Толлеус был знаком не понаслышке, про прежних – тех, что сумели воссоздать посохи лет двести назад, тоже кое-что изучал на истории искусства. А вот о древних археях мог судить только по результатам работы с их наследием. Неужели здесь есть материалы о них – тех, кто сгинул многие века назад, но чье могущество было неизмеримо выше сил и знаний нынешнего поколения? В это даже не верилось. С внутренним трепетом он озвучил выбор.

Искусник просидел в библиотеке до глубокого вечера. Сначала он планировал позаниматься до обеда, а потом вернуться обратно в посольство. К счастью, вовремя выяснилось, что пропуск у Толлеуса разовый. Он уже добрался до ворот на улице, чтобы где-нибудь перекусить и промочить пересохшее горло, как стражник, вежливо пожелав удачи, обмолвился, что пропуск аннулируется. Не время было задаваться вопросом: «Почему так?» Забыв про голод и жажду, искусник круто развернулся на пятке и потопал обратно, чем заслужил приподнятую бровь книжницы и вежливо-ядовитое «добро пожаловать в храм знаний».

Толлеус прекрасно понимал, что не сможет прочесть все «Наследие» до конца: во-первых, слишком много материала, во-вторых, какой-то незнакомый диалект – вникать в смысл тяжело. Что делать – старик не знал. Ясно было лишь одно – он не может себе позволить упустить из рук такой источник знаний, потому что пожелтевшая от времени книга в рассохшемся черном кожаном переплете оказалась по-настоящему ценной и познавательной. Искусник ожидал простой экскурс в историю и в лучшем случае туманные намеки на методики прошлого. А на деле это оказался почти учебник, без заданий, зато с пояснениями. Книга, если верить дате на корешке, была старше искусника раза в три. Удивительное дело, но ее за это время брали всего четыре раза, о чем свидетельствовал клочок пергамента, вложенный внутрь. Толлеус теперь числился там пятым номером.

Медленно текли минуты, а старик изо всех сил старался придумать вариант, как бы скопировать раритет для дальнейшего изучения. К сожалению, плетениями размножения Вестников он не владел. В посох фолиант не перепишешь – слишком много страниц. В голову даже закралась шальная мысль: не утащить ли книгу с собой, накинув на нее сеть невидимости и оставив взамен иллюзию. Конечно же, делать этого он не стал, зато нашел решение. Можно создать иллюзорные копии всех страниц, лишь бы только не сработала какая-нибудь тайная защита на применение Искусства.

Работа предстояла долгая и требовала много маны – книга была большая и толстая. Толлеус, отсидев зад и заработав ломоту в спине, все-таки успел одолеть талмуд до конца, как раз когда писари, подчиняясь невидимой команде, дружно отложили свои перья и потянулись к выходу. Стражники, которые тут же попросили искусника покинуть помещение, не заметили ничего подозрительного: он создавал иллюзии одна в одной прямо у себя в груди. Растащить их потом на страницы не составит труда. Пряча самодовольную улыбку и покачиваясь от усталости, старик покинул гостеприимные стены. Оставалось решить проблему, как превратить все обратно в бумагу, но это уже мелочи. Поразмыслив, Толлеус решил не делиться с Маркусом своим приобретением: еще накажет за посещение чародейской библиотеки или назовет книгу секретной и заберет. Проще сходить в книжный цех и заплатить писарям, а уж они-то с копий лихо все перепишут и сошьют вместе.

Оказавшись на улице, старик тихонько побрел вдоль забора, занятый своими мыслями. Надо ли говорить, что мысли эти крутились вокруг книги. Написал ее неведомый профессор Искусства несколько столетий назад, но в ней он рассказывал не о своих современниках, а о древних искусниках - археях. Толлеус прочел еще не много, но пищи для размышлений хватило. Конечно, он кое-что слышал о тех, кто играючи создавал сложнейшие амулеты и умопомрачительные плетения. Но большей частью это были байки и небылицы. Старик по долгу службы часто работал с наследством древних искусников и не понаслышке знал об их мастерстве. Теперь же он узнал кое-что об их методах. Толлеуса всегда интересовало, как искусники прошлого умудряются обходиться без жезлов. Ведь для формирования любого плетения нужны фрагменты. История утверждала, что еще двести лет назад искуснику приходилось помнить и создавать каждый фрагмент самостоятельно. Старик знал, каково это – создавать фрагменты «вручную», поэтому он не очень-то верил преподавателям в Академии. Работа без посоха требовала такого напряжения мысли, что голова грозила вскипеть как варево в котле над очагом. И вот теперь у него «в руках» книга, которая подтвердила слова учителей. Но древние искусники поступали иначе. На пожелтевших страницах ясно написано: археи могли из любой точки мира обратиться в одно из своих хранилищ плетений и взять оттуда любую заготовку или фрагмент!

Еще в книге была методика классификации и поиска фрагментов в Хранилищах. И этот вариант оказался похож на тот, что придумал и начал создавать Толлеус, но все-таки лучше, полнее. Вполне возможно, что археи имели аналог Великой Искусной Книги, которую старик задумал создать в своем посохе – все указывало на это. Или вовсе та схема из видения, которая не просто помогает легко и быстро подбирать фрагменты, а сама может описать формулу плетения на заказ, тоже их рук дело. Почему бы и нет? - Откуда-то ведь она взялась. И где-то вполне могло сохраниться ее описание. Теперь ее нашли и тайно используют, но Толлеус подсмотрел и тоже знает о ней.

Все-таки не понятно, откуда пришли те видения? Никогда раньше старику не доводилось листать, точно книгу, чужие воспоминания. Только боги способны на такое. Там, в комендатуре, был бог – это точно. Могло быть так, что бог рылся в чужой памяти, а он – Толлеус – подсмотрел? – Одни домысли, а ответа нет…

За размышлениями Толлеус сам не заметил, как оказался один на темной улице в незнакомой части города. Грабителей он не опасался: все-таки внутри Серебряного Кольца живут аристократы, чей покой усердно охраняют многочисленные стражники. Когда они встретятся, а они всенепременно встретятся, можно будет спросить у них дорогу до посольства, только это все равно далеко. Утром он дошел сюда пешком, но теперь, проработав целый день без единой крошки во рту, уже не был уверен в своих силах.

Путников уже не было, однако немного впереди к ярко освещенному фонарем входу в чей-то особняк подкатила дорогая коляска. Из нее вышла богато одетая пара, и мужчина под ручку повел женщину по высокой лестнице на крыльцо. Кучер стегнул лошадь, готовый определить ее в конюшню на постой.

В голове возницы услужливое воображение уже рисовало щи с салом в дымящемся горшке, спящих на полатях детей, теплый и мягкий бок жены на пуховой перине. Неожиданно из темноты выступила необъятная фигура с палкой, встав между этой заманчивой перспективой и лошадью. Кучер придержал скакуна, прикидывая, благородного происхождения или нет старик, что стоит на пути. Если нет, то стегануть кнутом, чтобы убирался живее в сторону, если благородный, то вежливо попросить отойти.

Пока кучер пребывал в раздумьях, наглый старикашка подошел совсем близко и, звякнув монетами, велел отвезти его на окраину в один из дешевых трактиров под названием «Толстяк». Заработать, конечно, хотелось. Жена со щами подождет. Однако ехать через весь город на ночь глядя в бедные районы на дорогой хозяйской карете как-то боязно. Да и человек какой-то странный. Вроде как плюнешь – зашибешь – такой старый, но стоит, не качается. И голос такой повелительный, будто император собственной персоной. А если судить по одежде – так какой-нибудь цеховой подрядчик.

- Денег не хватит, любезный! – гаркнул кучер, махнув рукой на прибыль. – Иди своей дорогой!

Вновь из подсознания надвинулась жена в исподнем и с миской пирогов в руках. Так явственно, так заманчиво - аж внутри все затрепетало. Но толстяк в сером плаще и не думал уходить:

- Хорошие деньги предлагаю! Две серебряные монеты даю почти даром.

Аппетитные женские формы в голове кучера тотчас же превратились в серебряные кругляши, а те в свою очередь обернулись другими простыми, но обильными человеческими радостями.

- Уф! – хрюкнул возница, но тотчас тряхнул головой, разгоняя морок. «С дыркой в голове во рву найдут, а не деньги дадут», - неутешительная мысль, тотчас подхваченная воображением, совсем напугала кучера. – Не повезу! Дорогу! – взвизгнул он, замахиваясь кнутом. Старик даже не пошевелился, только посох в его руках вдруг пугающе засветился, а вокруг него закружились в танце болотные огоньки. Лошадь тревожно заржала, силясь сдвинуть с места карету, у которой отчего-то враз перестали крутиться все колеса.