Долгий путь любви, или Другая сторона - Анна Яфор

Вскоре машина остановилась перед огромным кирпичным забором, окружавшим один из тех особняков, которые Саша всегда обходила стороной. Они пугали своей роскошью и величием, которых не было даже в доме Филиппа.

Мужчина подхватил Анжелу на руки, быстро занося в помещение через центральный вход. Коротким жестом пригласил Сашу следовать за ними.

В залитой светом гостиной было довольно уютно, хотя шикарная обстановка смущала, заставляя чувствовать себя нищенкой, случайно оказавшейся в чуждом ей мире.

Расположившись в кресле, Анжела отпустила охранника.

– Давай избежим предисловий, они ни к чему. Я просто расскажу то, что тебе давно пора знать. А потом – решай сама.

И начала свой рассказ.

– Я жила в роскошном мире, где все было продумано до мелочей: моя учеба в элитной школе, а потом в престижном вузе, работа, личная жизнь, рождение детей, даже их будущее. Спорить не имело смысла, отец не признавал никаких возражений. Я пыталась сопротивляться, но почти безрезультатно. Уже в десять лет существовала договоренность о предстоящей свадьбе. Династический брак был выгоден во всех отношениях за исключением того, что будущего мужа я на дух не переносила.

Отец никогда не казался мне тираном, но не сомневался в том, что является самым лучшим и правильным, а его любимой девочке следовало просто быть послушной. Я привыкла подчиняться. Не потому, что соглашалась с ним – не знала, как противостать.

Мне всегда хотелось рисовать, а для отца это выглядело блажью, не заслуживающей внимания. Он не был жесток и по-своему любил меня, но жизнь могла развиваться лишь по его правилам, которые не предусматривали моих чувств или интересов. Чем взрослее я становилась, тем явственнее это ощущала, но ничего не могла поделать. Словно попала в плен и находилась там почти добровольно, только изнемогала от этого все сильнее.

А потом встретила Филиппа.

При упоминании бывшего мужа ее жесткое лицо заметно смягчилось, а у Саши заныло сердце, когда она увидела откровенное тепло в глазах женщины. Это было слишком больно, и нелепая, бессмысленная ревность накрыла с головой. ОН был рядом долгие годы, дарил Анжеле свое тепло и внимание, заботился о ней, находясь ближе, чем кто-либо другой. И, несмотря на все случившееся, так и не наполнил душу ненавистью. А сама Саша не выдержала даже нескольких месяцев, и свалившееся испытание стало неподъемным грузом.

Женщина, между тем, продолжала.

– Я поняла, что это мой шанс, единственный, скорее всего. Его глаза горели ненавистью к миру, противоположному тому, где находился он сам. Но сильнее ненависти в нем была жажда слиться с этим миром, впитать в себя, сделать собственной частью. Мне приходилось встречать таких людей прежде, и я понимала, чего Кирман способен достичь, если ему немного помочь. Дерзкий, решительный, готовый идти напролом, чтобы получить желаемое – полная противоположность моему жениху, покорному, скучному до тошноты и способному мыслить лишь так, как его научили. А Филипп был воином, и это меня завораживало. К нему тянуло с фантастической силой, а желание наконец-то разрушить выстроенные в моей жизни отцовские устои, достигло совершенно немыслимых пределов.

Я влюбилась, но сильнее переполнявших сердце чувств стала жажда воспользоваться предоставл енной мне судьбой возможностью: выступить против отца, впервые в жизни делая то, чего хотелось именно мне. И поддержка Филиппа в этом деле была как нельзя кстати.

Знала, какое впечатление обычно производила на мужчин, потому очаровать неискушенного мальчишку не составило труда. Конечно, я понимала, что являюсь для него в первую очередь пропуском в лучшую жизнь, а уже потом – женщиной, с которой он захотел бы находиться рядом. Меня это устраивало. Мы словно заключили негласный договор, и я вряд ли могла бы точно определить, кто из нас получал больше: он, осуществляя свою давнюю мечту, или я, наконец-то обретая право быть самостоятельной.

Отец долго ни о чем не догадывался, будучи уверенным, что я не посмею ослушаться, а когда понял, что натворила его дочка…

Анжела задумчиво рассмеялась, погружаясь в воспоминания о давно минувшем, но, глядя на нее, Саша не заметила ни тени сожаления. Женщина с искореженной судьбой не должна была вспоминать о своем палаче с улыбкой, будто радуясь тому, что их некогда связывало с Филиппом, но все выглядело именно так.

– Бороться с отцом, заручившись поддержкой Филиппа, оказалось намного проще. Я поклялась, что убегу из дома, брошу учиться , если он станет препятствовать нашим отношениям. Невероятно, но это подействовало. Я лишь спустя годы поняла, как сильно папа желал мне счастья. Да, он ошибся в определениях, выбрав совсем не тот путь, по которому я желала двигаться, но любовь не стала от этого меньше. Ни его ко мне, ни моя к нему, вот только исправлять что-то было уже поздно.

Теперь рассказ давался Анжеле с трудом, но слушать его Саше было ничуть не легче. Воспоминания ожили для обеих, и хотя брошенная женщина вряд ли могла стать для некогда юной влюбленной девочки серьезной соперницей, теперь это воспринималось именно так. Все сомнения вернулись с большей силой. «Если бы он любил меня… Разве мог любить, сравнивая с ней?».

– С чего ты решила, что Филипп использовал тебя? – Анжела нахмурилась. – Считаешь себя таким ценным призом? Он влюбился, хотя мне казалось, что это чувство над ним не властно. Но ведь ты была другой, наверное, этим и привлекла его…

Если это заявление предназначалось для утешения, то своей функции оно не выполнило: стало только больнее.

– Отец не мог не признать, что обрел в лице Филиппа незаменимого помощника. Он схватывал все на лету, учился с какой-то маниакальной страстью, за короткое время освоив все то, что другие постигали годами. Деловая хватка была у него в крови, а я влюблялась все сильнее, видя, как на моих глазах мальчик превращается в мужчину. Между нами была договоренность, которую безумно хотелось нарушить. Мне было мало заботы и участия, мало его физического присутствия рядом, я хотела владеть не только телом, но и сердцем.

Саша отвернулась к окну, рассматривая огромные сосны, плотной стеной окружавшие дом. Эта почти нетронутая человеком природа была такой красивой. В высоченных кронах играли солнечные лучи, а свежий, хвойный аромат, казалось, проникал в комнату даже сквозь стены. Густой, насыщенный покой окружающего мира слишком сильно контрастировал с ее собственным состоянием, растерянностью и опустошением. Пальцы теребили ручку от сумки, в нелепой попытке отвлечься. Зачем она все это выслушивает?

– Он терпел мои истерики, придирки, нелепые требования, которые