Железо и кровь. Франко-германская война - Андрей Владимирович Бодров

корпуса перешли в наступление и смогли оттеснить на север германские кавалерийские заслоны. В Версале вынуждены были реагировать на появление нового противника. Для наступления на юг был выделен I баварский корпус фон дер Танна, которому придали 22-ю пехотную дивизию и три кавалерийских. Общая численность группировки, пришедшей в движение 9 октября, составляла почти 30 тысяч человек при 160 орудиях. Фон дер Танну была поставлена задача продвинуться до Орлеана и держать французов на безопасном расстоянии от Парижа.

Столкновение с частями 15-го корпуса произошло уже на следующий день у Артене, и его исход был вполне предсказуем. Только пассивность командования германских кавалерийских дивизий позволила французам избежать полного окружения и отступить. «Из всей 2-й кавалерийской дивизии атаковал только один полуэскадрон, и то по инициативе командира эскадрона», — возмущался впоследствии Кунц[612]. 11 октября баварцы заняли Орлеан, захватив сосредоточенные там большие запасы. Попытка командира 15-го корпуса генерала де Моттружа защищать город привела только к новым потерям. «Сплошные победы и никакого конца», — отреагировал Мольтке на это известие[613].

12 октября Мольтке направил в штаб 3-й армии приказ продолжить операции и нанести удар в направлении на Бурж, который являлся важным центром артиллерийского производства. По мнению шефа Большого генерального штаба, такой рейд будет лучшим способом помешать формированию новой армии южнее Луары[614]. Одновременно с востока на Бурж должны были наступать части генерала Вердера из Эльзаса. Однако фон дер Танн опасался удаляться от Парижа на столь большое расстояние, растянув коммуникации и никак не обеспечив свои фланги. «Генерал, к сожалению, не умеет правильно использовать свою победу, — записал в дневнике прусский кронпринц. — Он храбрый рубака, но все, что он должен сделать, ему нужно четко предписывать»[615].

Баварцы в прусской армии часто являлись предметом шуток, и нерасторопность фон дер Танна подкрепила существовавшие стереотипы. В главной квартире, например, рассказывали анекдот о том, как прусский офицер укорял француза в том, что его правительство отправило на войну диких арабов. «Ну, вы же взяли с собой баварцев», — якобы услышал он в ответ[616]. Для этих шуток, впрочем, имелись реальные основания — уровень подготовки баварских солдат был объективно ниже, они отличались более низкой дисциплиной и выдержкой.

Впрочем, нельзя не отметить, что германское верховное командование было склонно систематически недооценивать способности своего противника по мобилизации людских ресурсов и созданию новых армий. В Версале царила уверенность, что немцам противостоят лишь осколки былой императорской армии да слабо вооруженные толпы, не представляющие угрозы. На смену былой осторожности пришло пренебрежительное отношение, толкавшее Мольтке на составление весьма смелых и не вполне реалистичных планов наступления на юг.

Тем временем Гамбетта, прибывший в Тур, развернул бурную активность. Ответственным за формирование новых армий он 10 октября назначил своего ровесника Шарля де Фрейсине, который получил должность представителя военного министра и широкие полномочия. По его подсчетам, мобилизационный потенциал Франции составлял не менее двух миллионов человек[617]. По мнению многих историков, Фрейсине хорошо дополнял и уравновешивал своего шефа. Пьер Барраль, в частности, полагает, что новый военный министр, «человек импульсивный и полный идей, но не склонный к их кропотливому воплощению <…> нашел в своем делегате методичного и властного работника, наделенного разом знаниями инженера и дарованиями управленца»[618]. Если проводить аналогии с эпохой Великой Французской революции, то Гамбетта был воплощением бескомпромиссного патриотизма якобинцев, а Фрейсине — новым Лазарем Карно, «рациональным и прилежным организатором»[619]. В Туре почти все нужно было создавать с нуля: военное министерство поначалу не имело здесь ни архивов, ни карт. В этой ситуации новой администрации приходилось проявлять чудеса изобретательности.

Блестящий администратор, Фрейсине немедленно принял ряд мер по организации массовой армии. Планировалось выставить в поле в кратчайшие сроки 11 корпусов общей численностью 600 тыс. человек при 1400 орудиях. 12 октября был издан декрет о мобилизации национальной гвардии в провинциях; 2 ноября на военную службу были призваны все мужчины в возрасте от 21 до 40 лет, кроме непригодных по состоянию здоровья. Еще одним декретом правительство облегчило продвижение по службе способных и хорошо себя зарекомендовавших молодых людей — таким образом планировалось решить проблему нехватки офицерских кадров. В начале октября 1870 г. французская армия (вне Парижа) насчитывала 296 тысяч человек в линейных формированиях и 243 тысячи — в составе мобильной гвардии[620]. Конечно, в значительной степени это были необученные и плохо вооруженные люди, которых еще нельзя было бросить в бой; однако сам размах мобилизации впечатлял.

В том, что касалось военных дел, Гамбетта поначалу продолжил линию, намеченную уже его предшественником. В частности, 21 сентября адмиралом Фуришоном был составлен первый план обороны оставшихся под контролем правительства территорий. План предполагал активнее задействовать примерно 300 батальонов мобильной гвардии, которые оставались разбросанными по всей стране; 180 из них оценивались как наиболее боеспособные, призванные действовать в непосредственном соприкосновении с неприятелем. Особенно большим было число батальонов, перебрасываемых со всей страны во «фронтовые» департаменты Ньевр, Луаре, Верхняя Сона, Сона-и-Луара, Кот д’Ор, Вогезы, Юра, Рона, Нижняя Сена. Планами предусматривалось формирование двух линий развертывания этих сил — передовой и тыловой.

Большие усилия прилагались для того, чтобы поддержать и организовать действия франтирёров на северо-востоке страны. Среди них было немало иностранцев, симпатизировавших республике и прибывших во Францию для ее защиты. Самым знаменитым являлся герой войн за объединение Италии Джузеппе Гарибальди — кумир всех европейских «левых» того времени. Еще 6 сентября он предложил новому правительству свои услуги; приглашение было получено почти месяц спустя. 7 октября он высадился в Марселе и приступил к созданию Вогезской армии[621]. Немцы называли его кондотьером и ломали голову над тем, что делать с ним в случае его пленения.

Было увеличено производство вооружений и произведены закупки за рубежом. Последние, впрочем, далеко не всегда оказывались эффективными. Британцы и американцы были счастливы сбыть винтовки старых образцов, часто находившиеся в плохом состоянии. Так, из Соединенных Штатов прибыла большая партия «винчестеров», лежавших на складах со времен Гражданской войны и уже успевших покрыться ржавчиной. В общей сложности на вооружении французской армии к концу войны оказалось восемнадцать различных типов винтовок, что явно не облегчало организацию снабжения. Любопытно, что к концу войны у французов оказалось в небольшом количестве даже такое экзотическое для тогдашней Европы оружие, как пулемет Гатлинга[622].

11 октября Национальная гвардия была разделена на две части — «мобилизованную», солдаты которой присоединялись к действующей армии, и «оседлую», предназначенную только для обороны населенных пунктов. 14 октября был принят декрет, в соответствии