Ур,сын Шама. Фантастический роман - Евгений Войскунский

Валерий шагнул к ней и поцеловал.

— Ой, Валера, ты что! На улице! — Она засмеялась и пошла рядом, держа его под руку. — А тебе идет борода. Интересно как — волосы русые, а борода рыжая! Ой, Валера, знаешь, что на сочинении было?..

Валерий улыбался, слушая ее болтовню и поглядывая на ее беленькие босоножки, такие занятные, быстро переступающие…

Они шли Бондарным переулком, которого пока не коснулась перестройка. Валерий сам не заметил, как ноги сюда повернули. С волнением он смотрел на старенький двухэтажный дом с аркой, ведущей во двор. Когда-то здесь жил один из его наставников, молодой инженер, светлая голова… В его квартире, в застекленной галерее, был поставлен опыт, в котором и он, Валерий, тогда мальчишка-лаборант, принял заметное участие…

— Здесь жил один хороший человек, — сказал Валерий.

— Это тот, кто тебя наставил на путь истинный? Ты мне рассказывал о своих благодетелях. Пойдем обратно!

— Погоди…

У знакомых ворот на узеньком тротуаре, под старой акацией сидели на табуретках два старика в бараньих шапках. Положив на колени большую раскладную доску, они играли в древнюю игру трик-трак, некогда завезенную крестоносцами на Восток и пустившую там корни под названием «нарды».

Растроганно глядя на стариков, Валерий приблизился к ним.

— Дядя Зульгедар, дядя Патвакан, здравствуйте, — сказал он.

Бараньи шапки враз кивнули.

— Парлуйс,[6] молодой, — сказал дядя Патвакан.

— Ахшам хейр,[7] - сказал дядя Зульгедар. — Бегаешь? Бегай.

Аня дернула Валерия за руку, но тот стоял как зачарованный.

— Бросай, армянин, — сказал дядя Зульгедар.

— Считай, мусульманин. — Дядя Патвакан бросил на доску кости. Пяндж-у-чар — столько мне надо.

Он со стуком переставил шашки соответственно выпавшему числу очков.

Валерий с Аней двинулись дальше. «Они играют, — думал Валерий. Играли десять лет назад, играют и сейчас. Может, они бессмертны?.. Что бы ни случилось, они сидят и играют в нарды… испытывают судьбу счетом выпавших очков… Вечная игра случайности…»

— Что ты знаешь об Уре? — спросил он.

Аня поморщила носик. Ничего она толком не знает. Ходят слухи, что он выступает в цирке не то в Николаеве, не то во Владивостоке и что его даже арестовали…

— Да ты что? — Валерий похолодел. — Откуда ты взяла?

— Ну, не знаю. Я ведь в институт не хожу, иногда только с девчонками перезваниваюсь. Спроси у Нонны.

— Тебе Нонна сказала, что он арестован?

— Нет. Не помню, кто говорил.

— А почему ты сказала, чтоб я спросил у Нонны?

— Господи, привязался! Потому что Нонна влюблена в твоего Ура. Значит, и знать должна больше всех.

— Нонна влюблена в Ура?

Аня остановилась и топнула ножкой:

— Валера, я сейчас же уйду домой, если ты будешь приставать с глупостями! Все знают, что влюблена, только ты не знаешь. Ненормальный какой-то!

— Ладно, ладно, молчу.

По многолюдной улице, на которой зажглись ранние фонари, они спустились к Приморскому бульвару. Слабый южный ветер нес с моря, вместо свежести, липкую влажность. Пахло мазутом, гниющими водорослями. По бухте бежал прогулочный катер, выше мачты наполненный детскими голосами и музыкой. Музыка лилась и из репродуктора возле кафе-мороженого.

Выстояв в очереди, Валерий и Аня сели на веранде кафе и погрузили ложечки в тугую розовую мякоть мороженого.

— Валера, как твоя диссертация? — спросила Аня. — Движется?

— Не-а. — Валерий с удовольствием облизнул ложку.

— Почему? Ты говорил перед уходом в море, что наберешь дополнительного свежего материалу…

— Материал-то есть…

— Так в чем же дело?

— Да видишь ли… не такой это материал, чтобы подарить человечеству новое знание.

— Ах-ах-ах! О человечестве он заботится! Утверждена твоя тема? Утверждена. Значит, нужная.

— Да я не спорю — тема нужная. Но не такая, чтобы разводить вокруг нее это… наукообразие всякое… В сущности, сугубо практический отчет о годовом изменении магнитного склонения в восточной части Каспия, и нужен он только картографам и морякам. Наука, строго говоря, тут ни при чем.

— Раньше ты так не думал. — Аня отпила лимонаду и принялась за второй шарик мороженого. — Я знаю, откуда у тебя эти веяния: от Ура.

— Почему от Ура? Я и до Ура думал об этом, просто не додумывал до конца.

— А теперь додумал?

— Да.

Минуты две или три они молча ели. Потом Аня облизнула розовым язычком губы, утерлась платочком. Валерий расплатился, и они спустились по белым ступеням на главную аллею, влились в неспешный поток гуляющих.

Валерий взял Аню под руку и почувствовал, что рука напряженная, неласковая.

— Ты говорил о практической стороне своей работы, — сказала Аня. Разреши и мне задать практический вопрос: ты что же, так и собираешься сидеть на ста пятидесяти?

Не сразу ответил Валерий. Трудный был вопрос.

— Давай свернем в ту аллею, — сказал он после паузы. — Конечно, я бы не отказался от прибавки. Но, даже если я защищусь и останусь при этом младшим, прибавка будет небольшая. Рустам кандидат, а получает всего на тридцатку больше, чем я.

— Но если освободится должность старшего научного сотрудника, так назначат не тебя, а Рустама. Надо защититься, Валера! Каждый специалист должен стремиться повышать квалификацию.

— Я и повышаю…

— Ничего ты не повышаешь! Я сколько раз слышала, как про тебя говорят, что ты способный, только легкомысленный… — В голосе Ани послышались слезы.

— Анька, да что ты? — встревожился Валерий. — Я ведь не отказываюсь от защиты, просто душа не лежит к дешевке… Защищаться ради защиты. Будет еще настоящая тема, будет и диссертация… Вспомни опыт, который мы с Уром на Джанаваре поставили, — вот настоящее…

— Ненавижу твоего Ура! Все из-за него… — Она всхлипнула.

— Анечка, родная ты моя! — Валерий взял ее за плечи, встряхнул легонько. — Ну что ты расстроилась? Все у нас будет хорошо! Через месяц мы с теткой переедем в кооперативную квартиру, там у меня хорошая будет комната… Мы поженимся, заживем счастливо… Ты не беспокойся, нам хватит, я в Оргтехстрое наберу работы, им проектировщики нужны позарез… Слышишь? Ну не обязательно же всем надо становиться учеными!.. Вон Аркашка, Котик женились, и пацаны у них есть, а незащищенные. И ничего, живут не хуже людей… Анечка!

Они стояли в скудно освещенной аллее, где только парочки сидели тут и там на скамейках. Валерий говорил и говорил, пугаясь ее слез и еще чего-то непонятного, холодного, как осенний дождь.