Полуночные сны чёрного кота - Ольховская Влада

Но замка не было, дверь открылась легко, совсем как раньше, и Руслан попросту вывалился во двор. Под удивленные взгляды малолеток, на которых ему было плевать, и теплые лучи солнца, которое радовало особенно сильно.

Он спасся! Или нет? Посмотрев в теперь уже открытый сарай, Руслан обнаружил, что никакой изорванной собаки внутри нет. И он почти поверил, что ему почудилось, почти убедился, что начал сходить с ума, когда заметил и то, что подтверждало реальность произошедшего.

Чудовище, может, и исчезло, а вот другие звери так и остались в дальних углах своих клеток.

– Думаю, после всего, что уже случилось, можно переходить на «ты», – слабо улыбнулась Галина. – И можешь звать меня Лина, я свое полное имя не очень люблю…

Руслан был удивлен тем, что она осталась. Она ведь видела, как он вывалился из того сарая, заметила, как у него дрожали руки – всего пару секунд, но все же! Не самое приятное сочетание с его россказнями о том, что он якобы видит ее мертвую сестру и какие-то красные глаза. Никаких доказательств своей правоты у Руслана не было. Что вообще осталось на его стороне? То, что Лилия во сне явилась младшей сестре? Так сон могло навеять общение со всякими сумасшедшими!

Так что у Галины было полное право засомневаться в его адекватности и распрощаться навсегда. А она не только не сделала этого, но и пригласила его на обед, да еще и сократила дистанцию общения до «Лины».

Это было занятно. Из-под образа машиноподобной бизнес-леди выглядывал кто-то куда более любопытный.

– Принято, – кивнул Руслан. – Что ты выяснила?

– Пыталась выяснить, – уточнила Лина. – Понимаешь, все эти люди общались с моей сестрой куда больше, чем я… Поэтому я хотела узнать, не упоминала ли она какие-то болота, да хоть что-то подобное!

– И как?

– Ничего… Помимо организации мероприятий, Лиля пересекалась со своими подопечными только по одному поводу: она делала фото, это хобби. На этом их общение и заканчивалось. Марина сказала, кстати, что Лиля отсняла животных еще и для выставки…

– Так, стоп, – прервал ее Руслан. – Насколько я помню, во владельце приюта метра два роста и около квадратного метра бороды. Он откликается на «Марину»?

Его собеседница удивленно моргнула, а потом засмеялась – впервые с момента их знакомства. Смех оказался на удивление мелодичным.

– Нет, конечно! Маринка – одна из наших волонтеров, из центра занятости… Тоже проект Лили. Она сделала центр с разными кружками для сирот и ребят из неблагополучных семей. Для многих это еще и шанс заработать, ну или просто время с пользой провести. Я там была пару раз, поэтому запомнила нескольких самых активных – Марину, Сашу, Глеба, Катю…

– Короче, тех, кто сейчас занят живностью в приюте, – подытожил Руслан.

– Ну да. Они сказали, что у Лили почти не было свободного времени прямо перед исчезновением… Она готовилась к благотворительной выставке.

– А эта выставка не могла стать причиной ее исчезновения?

– Маловероятно, там ничего особенного… Да и потом, Лиля пропала не накануне самого открытия, там еще оставалась примерно неделя подготовки. Это должно было стать проходным событием, но из-за исчезновения Лили мы с родителями решили сделать экспозицию постоянной, раз уж вышло так, что это ее последние фото… Слушай, почему ты помогаешь мне?

Смена темы была настолько резкой, что Руслан даже растерялся поначалу, решил, что ему почудилось. Но Лина смотрела на него испытующе, она явно ждала ответа. Да еще и напряглась… Неужели снова решила, что он причастен к убийству? Или ждет подвоха по другой причине?

– Еще недавно мне казалось, что ты поверила в версию с призраком, – напомнил он.

– Я уже не знаю, во что верить… Твоим словам – сложно, куда проще обвинять тебя в сумасшествии. Это хоть какой-то шанс оставит, что Лиля жива! Но в то же время я чувствую, что ты прав, это действительно случилось… А у меня должок перед ней. И если я не смогу перед ней извиниться, я ей хотя бы покой подарю!

– Какой еще должок, за что?

На этот раз Лина молчала долго. Она крутила в руках кружку с кофе, к которому так и не притронулась, то и дело смотрела в окно. Руслан уже начинал прикидывать, как сменить тему и выйти из неловкого положения, когда она все-таки заговорила.

– Мне начинает казаться, что я упустила нечто важное. Год назад, когда полиция начала поиски Лили, у меня спрашивали, не заметила ли я в ее поведении чего-то странного, были ли какие-то перемены… Я сказала, что нет. Тогда это было правдой, я себе верила!

– А сейчас что-то изменилось?

– Не то, чтобы изменилось, просто я многое вижу по-другому… Незадолго до своего исчезновения Лиля стала чаще заводить со мной разговоры о благотворительных проектах. Я ей всегда говорила, что мне не интересно, и она вроде как усвоила это, а тут снова начала! Как будто подводила меня к чему-то важному… Но я сворачивала это все довольно резко, я так ее и не спросила… И она не сказала…

Лина снова плакала. Она словно вернулась в прошлое – в день, когда все можно было исправить. А Руслан по-прежнему не умел успокаивать посторонних женщин, однако она совсем уж посторонней больше не была.

Чуть посомневавшись, он опустил руку поверх ее руки. Это сработало, Лина мягко сжала его пальцы и снова заговорила:

– Мне теперь кажется, что ее что-то тревожило. Что-то такое, в чем она не до конца разобралась! А я из-за своей глупой зависти ее оттолкнула, она так и не решилась сказать мне… Но я же не знала!

– Какой еще зависти? – удивился Руслан.

– Тогда я это так не называла – даже в своих мыслях… В то время мне казалось, что меня бесят ее лень и эгоизм. Она же бросила бизнес, чтобы фотки делать и с собачками возиться! А теперь я понимаю, что меня на самом деле раздражало не это… Я скучала по ней, я надеялась, что она устанет от благотворительной возни и вернется на работу, мы будем общаться, как раньше… Но она стала счастливой во всем – в своих проектах, в любви… Я как будто оказалась за бортом. И когда она говорила, что хочет обсудить какие-то дела «по работе», я только смеялась и отвечала, что это не работа. А потом Лиля пропала.

То, о чем говорила Лина, лишь подтверждало, что у ее старшей сестры не было причин добровольно сбегать. А вот все остальное младшая Воронина явно преувеличила. Даже если сестра хотела обсудить с ней нечто важное… могла быть понастойчивей.

– Ты сейчас можешь сколько угодно гадать, хотела она что-то сказать или нет, – вздохнул Руслан. – Но как по мне, это напрасная трата времени. Мы все еще можем использовать для поиска ее благотворительные проекты, лучше сосредоточиться на этом.

– Можем? – нахмурилась Лина. – Как?

– Надо изучить ту выставку.

– Я ее видела не раз – ничего особенного там нет!

– Просто ты к ней привыкла. А теперь давай просмотрим все фотографии заново – с поправкой на то, что нам уже известно.

Лилия Воронина была неплохим фотографом, это чувствовалось сразу. Руслан не считал себя таким уж большим знатоком искусства, да и не стремился к этому. Для него важнее было скорее то, какие чувства вызывала фотография. Поделки уровня «подойдет для стока и цветастенько» обычно оставляли его совершенно равнодушным.

Но преимущество работ Лилии было в другом. Она умела чувствовать жизнь – и заключать эту жизнь в один-единственный кадр. Люди на созданных ею портретах оставались собой, бездомное зверье смотрело грустно и настороженно, а с пейзажей, казалось, вот-вот подует свежий ветер.

Осматривая выставку, Руслан не мог не думать о том, что все это подтверждает слова Лины: ее старшая сестра была счастлива. Чтобы получались такие кадры, нужно любить свое дело, иначе ничего хорошего не выйдет.

На этой выставке, вроде как проходной, осталась чуть ли не вся жизнь Лилии, все проекты, которые она вела. По пути сюда Руслан изучил информацию о ее последних днях перед исчезновением, собранную полицией. Уже год назад среди фотографий искали нечто подозрительное – и он теперь искал.