Обойма ненависти - Алексей Макеев

На этой стадии розыска не стоило задавать таких вопросов напрямую. Но кое-что все же выяснять пришлось. Правда, несколько в другом ключе.

– Михаил Александрович, – Гуров нахмурился, понимая, что вопрос прозвучит кощунственно, но задать его он был должен. – Просите, но я обязан вас спросить. По роду своей службы.

– Да, конечно, – насторожился Лукьянов. – Спрашивайте.

– Ваша жена вам изменяла?

Лицо допрашиваемого не вспыхнуло краской негодования, он не разразился тирадой о… Ничем он не разразился. Лукьянов кивнул головой, показывая, что понял вопрос, и на мгновение задумался.

– Нет, не изменяла.

– А почему вы не сразу ответили, а с паузой? – тут же вмешался Крячко. – Есть или были сомнения?

– Н-нет, не было сомнений, – покачал головой Лукьянов. – Просто… Э-э, вопрос ваш был неожиданным, и я… Я привык обдумывать свои слова, прежде чем делать серьезные заявления. Вы ведь не из праздного любопытства задали этот вопрос. Чем, он, кстати, вызван?

– Видите ли, Михаил Александрович, – побарабанив пальцами по столу и подбирая слова, сказал Гуров, – мы обязаны учитывать и предполагать все мотивы и все версии. Возможно, причиной убийства было именно ограбление, а возможно, ограбление было инсценировано, чтобы скрыть истинные мотивы убийства.

– Но кем? – наконец проявил какие-то более бурные эмоции Лукьянов. – У меня не было ни с кем трений и разногласий на таком уровне. Это ведь… это… чтобы убить, нужен серьезный повод. Долги какие-нибудь совершенно дикие, нежелание выполнять обязательства…

– Значит, ничего подобного в вашей профессиональной деятельности не было? – сказал Крячко скорее утвердительно. – Понятно. А может, все-таки в бизнесе было? Может, вам делалось предложение, от которого вы отказались, не поняв всей его серьезности?

Гуров понял, куда клонит его напарник, и еле заметно толкнул его под столом носком ботинка в щиколотку. Не стоило гонять воздух с места на место, пока вопрос не созрел. Оба сыщика, когда Лукьянов рассказывал о своем бизнесе, подумали, что при его должности не грех иметь под рукой еще и ремонтно-строительную организацию. Через нее можно пропускать подряды, можно использовать как посредника. Да мало ли как, чтобы урвать свою часть пирога. В смысле муниципальных денег, направляемых на реконструкцию старого жилищного фонда. Да и брать взятки за победу в конкурсе подрядных организаций на строительство или выделение площадок под застройку в черте города сейчас уже не принято. Достаточно поставить определенные условия, и никто никогда не узнает, что за платежи прошли между подрядчиком и некоей фирмой. Да, учредителем в этой фирме является жена заместителя префекта. А он сам тут совсем ни при чем. Но в данном случае, если строительная фирма все же существовала, то формальным учредителем была все же не жена Лукьянова, иначе Михаил Александрович о ней упомянул бы.

Остальная часть допроса свелась к завуалированному выяснению круга общения семьи Лукьяновых в целом и каждого супруга в отдельности. К большому удивлению сыщиков, круг оказался до смешного мал. С топ-менеджерами своих фирм Лукьянов близких отношений не поддерживал – соблюдал дистанцию. Близких друзей в префектуре у него не было – настолько близких, с которыми он сам или с семьей иногда бы проводил свой досуг. Бывают в жизни даже очень занятых людей минуты досуга. Сходить вместе компанией в сауну, в ночной клуб, в бар; на природу на шашлычки выбраться, в смысле собраться в загородном доме… Часто супружескими парами близкие друзья ездят отдыхать за границу. Здесь ничего этого не было. Формально, конечно, было, но только формально. И Гуров это прекрасно понимал. Были и шашлыки в составе верхушки префектуры, были празднества в том же составе, но все это не по-дружески, а в рамках занимаемой должности. Шеф и ближайшие помощники вместе участвуют в таких мероприятиях. Но не более.

Удивило сыщиков и то, что такой человек, как Лукьянов, поддерживает дружеские отношения с неким Антоном Филипповым, точнее, они дружат семьями. Лукьянов с какой-то грустью поведал, что с Антоном они друзья еще со школы. Гуров не стал спешить с уточнениями, ограничившись лишь общим вопросом, как часто встречаются друзья детства. Оказалось, что нечасто.

И тут Лукьянова будто прорвало. Он считал Филиппова неудачником. Несколько раз за все время их дружбы – особенно когда сам Михаил уже достиг в жизни многого – он пытался помочь и приподнять Антона. И учиться уговаривал, и на работу приглашал с перспективой карьерного роста. Но друга интересовало лишь его творчество, и ничего больше. Антон любил рисовать, а делать что-то другое, что не любил, ему не хотелось. Что-то из работ Филиппова продавалось, иногда ему предлагали иллюстрировать книги и журналы в издательстве. Пару раз приглашали участвовать в создании интерьеров помещений. Вот и все источники доходов семьи. Лукьянов удивлялся, как с Антоном до сих пор живет его жена Оксана.

Гурова это тоже очень заинтересовало. Если с взаимоотношениями двух друзей все было более или менее ясно, то сожительство нормальной бабы с нищим художником вызывало ряд вопросов. Такой ли Филиппов незаурядный человек и художник, что его можно так горячо любить, ценить и преклоняться перед ним? Для определенного типа женщин это вполне нормально и объяснимо. Только вот беда – Антон стал со временем угрюмым и нелюдимым, даже сварливым человеком. И как художник он тоже не прославился. Грубо говоря, его – художника Филиппова – ценил и понимал лишь один человек. Сам художник Филиппов. Вывод базировался на самых простых и заурядных умозаключениях. Полтора десятка лет творчества, которые не принесли ни доходов, ни признания критиков, публики и других художников. Никому его творчество не было особенно интересно. В общем-то, и старому другу Лукьянову тоже.

Гуров сделал себе пометку досконально разобраться с семейкой Филипповых. Странные люди более других склонны к странным поступкам. Например, к убийству. И мотив реальный: зависть Филиппова к тому, что жизнь у Лукьянова удалась, а у него нет. Можно возразить, что Лукьянов как раз друга и не бросал на произвол судьбы. Он-то как раз всю жизнь старался ему помочь. Но на то они и странные люди, что способны на странные выводы и поступки. Например, Филиппова одолевает эта самая зависть, но менять он в своей жизни ничего не хочет. Почему? Потому что он странный человек и не хочет заниматься ничем, кроме того, что ему нравится. Кто виноват, что он прозябает в безвестности и нищете? Естественно, все окружающие. А больше всех – друг детства. Вот тут уже нет логики, но ее можно искать в голове нормального человека. А если человек живет такой жизнью, то он, мягко говоря, сильно отличается от окружающих. А если он еще и совершил убийство, что для нормального человека несвойственно, то и нормальным его считать не стоит. Значит, и реакции у него не совсем нормальные, и логика тоже. Тогда можно допустить, что Филиппов из зависти, внутренней ненависти ко всему свету эту самую ненависть перекинул на одного человека – друга детства, который много достиг в жизни. Почему убил не его, а жену? А потому, что хотел лишить друга части его счастья, наказать его.

Гуров тряхнул головой, понимая, что полез в такие дебри, в которых могут разобраться только специалисты из клиники Кащенко. Главное, что Филиппов мог убить, а поэтому Антону и Оксане стоит уделить особое внимание. Кстати, о клинике Кащенко. В блокнот Гурова легла еще одна пометка о необходимости в этой связи некоторых запросов. А не обращался ли художник в какое-нибудь специализированное лечебное заведение и не лечился ли он у психоневрологов?

Прежде чем лезть в дебри личного окружения семьи Лукьяновых, следовало составить собственное впечатление о людях и показаниях тех, кто в момент совершения преступления был вблизи. И Гурову пришлось встречаться с водителями «КамАЗов», которые в то утро привозили кирпич в поселок и проезжали мимо дома Лукьяновых. Пришлось снова беспокоить обитателей соседних домов. Ничего нового сыщик, конечно же, не узнал, но у него должна быть уверенность, что за спиной не осталось непроверенной информации.

Нельзя сказать, что Гуров не доверял Сузикову и его товарищам, которые уже опрашивали всех потенциальных свидетелей. Просто, надеясь на свой опыт, он полагал, что сможет выудить то, чего не смог узнать менее опытный сыщик. Ведь на место происшествия выезжало много людей, и в опросах тоже участвовало много сотрудников милиции. Большая часть из них к этой работе вполне могла отнестись как к неизбежному временному неудобству. У каждого огромный воз своей работы, у каждого голова забита собственными делами. Приехали, по-быстрому опросили, сдали бланки и забыли. В такой ситуации надеяться, что каждый из них отнесся к опросу как к работе над собственным делом, было бы легкомысленно. Нужно вжиться в ситуацию, поломать над ней голову, продумать свои вопросы, понять, кто перед тобой сидит.