Избранницы короля - Виктория Холт

— Если ты хотела получить обещание жениться в обмен на свою невинность, надо было торговаться до, а не после нашего с тобой приятного свидания в орешнике, — поучал он. — Ах, Барбара, Барбара! Сколько же еще тебе предстоит узнать!..

— Тебе тоже, милорд! — парировала она. — Ты, видно, принял меня за публичную девку!..

— Тебя — за девку?.. А ведь ей-богу!.. Плюешься как девка.. Царапаешься и кусаешься тоже... И так же готова в любой момент отдаться!..

— Да будет тебе известно, — перебила Барбара, — я из рода Вильерсов! Мой отец был...

— Вот именно потому, что ты из рода Вильерсов, моя дорогая Барбара, союз с тобою гораздо менее интересен, чем тот, который я намереваюсь вскоре заключить.— Это оскорбление моей семьи! Честерфилд еще пуще развеселился.

— Милая девочка, тебе, видно, ни разу не приходилось слышать о том, что сейчас делается в стране! Да будет тебе известно, у нас произошел переворот. Кто теперь самые именитые господа в Англии? Вильерсы? Станхопы? Перси? Стюарты? Ничего подобного! Кромвели, ферфаксы... И все же эти новоиспеченные аристократы питают известное уважение к аристократам крови — если, конечно, те не вставляют им палки в колеса. Открою тебе тайну. Сам Оливер однажды звал меня стать во главе его армии. А заодно с армией предлагал — знаешь что? Руку любой из его дочерей!

— И ты мог согласиться, да? Мог поднять оружие против короля?!

— Кто сказал, что я мог согласиться? Я просто рассказываю тебе, как было. Так вот, я отказался от армии, а с нею вместе от руки Фрэнсис или же Мэри Кромвель.

— Насколько я понимаю, — заносчиво проговорила Барбара, — ты хочешь сказать, что с тобою жаждут породниться семейства, интересующие тебя сейчас гораздо больше Вильерсов?

— Вот именно, милая Барбара. Лучше просто не скажешь!

Барбара спрыгнула с кровати и накинула капот.

— Возможно, сегодня все это так, — презрительно произнесла она. — Но наступит день, когда женившийся на мне убедится, что он заключил неплохой союз!.. А теперь, милорд, прошу вас покинуть мою комнату.

Честерфилд неторопливо оделся и ушел. По всей вероятности, разговор о женитьбе все же встревожил его, поскольку на следующий день он покинул дом Карла Вильерса.

Тем временем герцог Бэкингем, все еще пребывавший в глубокой меланхолии, возвратился в Лондон. По приезде он заперся в своих комнатах и велел слугам говорить, что господин нездоров и никого не принимает.

Разумеется, для Барбары, с ее напором, это было не препятствие. Однако, взглянув на Джорджа, она поразилась происшедшим в нем переменам. Ей казалось непостижимым, как это Вильерс, отпрыск их древнего рода, может так легко предаваться отчаянию.

Герцог, которого забавляла горячность молодой кузины, был рад ее обществу. Однажды он даже нарушил свое добровольное затворничество и сам явился в дом Карла Вильерса.

— Объясни мне одну вещь, — попросил он. — Жизнь вокруг нас быстро меняется, а ты так молода, что даже не застала старых времен. Почему же ты так страстно стремишься к их возвращению?

— Как не стремиться? — возразила Барбара. — Что хорошего может ждать нас с тобою в стране, в которой правят какие-то выскочки?

— Ничего, милая кузина. Ничего хорошего. Потому-то я и предпочитаю лежать на постели, лицом к стене.

— В таком случае ты тряпка, а не мужчина!

— Барбара! Это, в конце концов, переходит всякие границы!..

— Вот и прекрасно. Я рада, что хоть что-то тебя задевает!.. Ну, а что король? Вы, кажется, с ним дружны? Пусть он изгнанник, но ведь для Англии он все равно остается королем.

— Мы рассорились с королем. Он мне больше не доверяет, потому что доверяет теперь только своему канцлеру, Эдварду Гайду.

— Да кто такой этот Гайд, чтобы поднимать голос против благородного Вильерса?..

— Ах, Барбара, ну что ты заладила: «благородный», «благородство»!.. Неужто не ясно, что от нашего с тобою благородства в этой стране теперь одни только неприятности?

— Отчего же? Некоторым удается обратить его себе на пользу.

— Кому, если не секрет?

— Например, графу Честерфилду: он как будто намерен в скором времени жениться на Мэри Ферфакс. Говорят, сам лорд-протектор Кромвель предлагал ему руку любой из своих дочерей — и командование армией в придачу, — но Честерфилд отказался. По всей вероятности, побоялся так явно переходить в стан противников короля. Женитьба же на дочери Ферфакса не так бросается в глаза; зато, по-моему, имеет много преимуществ.

— На дочери Ферфакса, говоришь, — задумчиво повторил герцог. — А он не дурак, этот Честерфилд!..

— А тебя кто заставляет быть дураком?

— Гм-м... Как будто никто.

— Джордж, ты красивейший мужчина в Англии! Если захочешь, ты можешь очаровать кого угодно.

— В тебе говорит фамильная гордость.

— Держу пари, что как только у Мэри Ферфакс появится возможность выйти за самого красивого мужчину Англии, к тому же из рода Вильерсов, — она и думать забудет про Честерфилда.

— Барбара, ты как будто имеешь тут свой интерес... Что тебе сделал Честерфилд?

Барбара сощурилась и чуть заметно покраснела.

— Понятно, — помолчав, кивнул герцог. — Надо же, как быстро ты повзрослела!.. Значит, Честерфилд предпочел Барбаре Вильерс дочку Ферфакса?

— Пусть он ею подавится, — сказала Барбара. — А потом пусть хоть ползает у меня в ногах, умоляет выйти за него замуж — я плюну ему в лицо!

— Не сомневаюсь, милая кузина, что у тебя это хорошо получится!

И они задумчиво улыбнулись друг другу.

Оба размышляли о Мэри Ферфакс.

После этого разговора события развивались к немалому удовольствию Барбары.

Что и говорить, Джордж действительно был красив и действительно мог очаровать кого угодно, если он этого хотел. И бедняжке Мэри Ферфакс скоро пришлось в этом убедиться.

Познакомиться с нею не составило большого труда: давние приятели Бэкингема, Абрахам Коули и Роберт Гарлоу, были вхожи к Ферфаксам. Мэри, правда, считалась невестой Честерфилда, однако Джордж был не из тех, кого смущают подобные обстоятельства, — а после первого же знакомства с красавцем герцогом они перестали смущать и саму невесту.

Честерфилд, хотя и имел безукоризненные манеры и был недурен собою, не отличался ни ростом, ни осанкой, ни особым изяществом. Он всегда относился к низшим сословиям довольно высокомерно и теперь, даже стремясь к союзу с Мэри Ферфакс, не умел скрыть, что считает ее гораздо ниже себя по рождению и воспитанию. Мэри же, несмотря на свою всегдашнюю скованность в присутствии Честерфилда, была отнюдь не глупа и все прекрасно чувствовала. Иное дело герцог Бэкингем — всегда любезный, почтительный и готовый услужить! Эти качества особенно очаровывали в человеке благородном как по рождению, так и по воспитанию. Герцог смиренно признавал, что в результате бурного развития событий в последние годы их места в общественной лестнице поменялись; но, с милой беспечностью продолжал он, разве раньше он сам стал бы обращать внимание на разницу в общественном положении? Будучи девушкой умной и хорошо воспитанной, Мэри понимала, что она, в отличие от обоих своих родителей, далеко не красавица и что главным ее достоинством является спокойный, проницательный ум. Это не помешало ей, однако, с первого взгляда влюбиться в неотразимого герцога и мечтать о браке — о котором, впрочем, он и сам не преминул вскоре заговорить.