Этичный убийца - Дэвид Лисс

Но я слышу ропот. Вам интересно, откуда я все это знаю. Неужели я – не только Лем Алтик, но еще и Джим Доу? Неужели у героя романа раздвоение личности?

Вовсе нет. Но события этого уик-энда сыграли в моей жизни немалую роль. Еще какую немалую. И я потратил огромное количество времени, сил и денег на то, чтобы поговорить со всеми, кто выжил. Со всеми, кому удалось сбежать, ускользнуть от полиции, с полицейскими, которым удалось выкрутиться, с теми, кто попал за решетку, и с теми, кто избежал тюрьмы. Я говорил со всеми и сложил все истории воедино. Так что, думаю, я имею весьма точное представление о том, что творилось тогда в башке у Джима Доу.

Не думайте, я и сам читал эти мемуары – вы знаете, о чем я говорю. Все эти истории про нищенское детство, прошедшее в Ирландии, где писатель со сверхъестественной точностью вспоминает, какую именно шляпку надела тетушка Шивон на его семнадцатилетие, и каким был на вкус именинный пирог, и кто из родственников подарил ему апельсин, а кто вареное яйцо. Я бы и сам на это не купился. Никто из нас не помнит таких подробностей. Но такова уж природа творчества: автор имеет право додумывать историю, облекать ее плотью. Так вот, именно этим я и занимаюсь. Я рассказываю вам свою историю, и я имею право рассказать ее так, как захочу.

Так что вернемся к Джиму Доу и красной спортивной машине.

Вопреки ожиданиям Доу, женщина, сидевшая за рулем, оказалась не так уж хороша собой. Зато ей не было еще и тридцати. Ну в крайнем случае – слегка за тридцать. Ему понравились ее пышные, кудрявые светлые волосы, и одета она была даже сексуально: в футболку с растянутым воротом. Такие футболки женщины стали носить после фильма «Флэшданс».[12] Но общее впечатление сильно портили огромный нос и толстые губы, будто размазанные по лицу. Глаза же, наоборот, были слишком малы для такой большой головы. Но Доу все равно ее остановил: надо разобраться, что тут к чему.

Начинало темнеть. Пора бы ему уже быть у Пэм. Сегодня день рождения Дженни, и Доу подумал, что неплохо было бы съездить туда и отвезти ей какой-нибудь подарок. Дженни исполнилось четыре, и она уже года два знает, что такое день рождения. Так что если папочка не принесет ей подарок, мало ему не покажется. Если он не приедет, Пэм ему такое устроит… И не только Пэм. Эта чертова сучка Эми Томс ему просто жизни не даст.

Рано или поздно он все равно наткнется на Эми в «Пьяном окуне», или в «Приюте спортсмена», или в «Деннис», и она наверняка подсядет к нему с эдаким печальным видом и, грустно улыбаясь, расскажет о том, как расстроилась Дженни, что папочка не пришел к ней на день рождения и ничего ей не подарил. Так уж она к этому относится. Все эти уроды из окружной полиции относятся к подобным вещам именно так, а уж Эми – особенно. А перед Доу она и вовсе задирает нос. Смешно даже: Эми – и вдруг задирает перед ним нос. Просто чушь какая-то. Раз уж она такая умная, то почему выглядит как лесбиянка? Да уж, вопрос.

Так вот, едва завидев его, она к нему подойдет, воинственно расправит свои могучие плечи, покачает головой, а может быть, потрясет ему руку… Конечно, она не собирается учить Джима, как ему поступать. И вообще неловко как-то получается, что она одновременно и подруга Пэм, и коллега Джима, но она понимает, каково им обоим. Многие копы разводятся, но когда есть дети… Дети – это очень важно.

Может быть, если хоть один хрен когда-нибудь наклюкается настолько, чтобы сделать ей ребенка, тогда она узнает, важны дети или нет. Но Доу было неприятно вспоминать о том случае, когда он до того напился, что стал клеиться к Эми и даже схватил ее за задницу и запел: «Эми, Эми, как нам быть?» – эту слащавую песенку «Пьюр прэри лиг»[13] Эта стерва вырвалась из его объятий с видом английской королевы, и тогда Доу подумал, что ей, наверное, больше нравятся женщины. Например, Пэм. Наверное, Эми трахается с его бывшей женой. Надо же, в каком безумном мире мы живем.

Пусть только Эми попробует выкинуть что-нибудь подобное – Джим знает, что тогда делать. Все будет просто, как дважды два. Он возьмет пистолет и отшибет ведьме затылок. Бабах! – и все. О черт, Эми, где твой затылок? Давай попробуем его собрать. Главное – не перепутать, где кусочки от подруги Пэм, а где – от копа.

Подумать только, над ним насмехается Эми Томс – рядовая сотрудница полиции, которая возомнила вдруг, что может его третировать. А ведь Доу – не кто-нибудь, он начальник этой чертовой полиции. И к тому же мэр города. Сколько получает Эми Томс? Тридцать тысяч в год, в лучшем случае, – при условии, что она хотя бы немного прирабатывает на стороне. А она ведь ни за что на это не решится, потому что это неправильно. Ну ладно, пускай они с Пэм крутят там свою лесбийскую любовь. Эми станет папой Дженни и этим избавит Доу от лишних хлопот.

Доу решил, что, как только разберется с нарушительницей, сразу же зайдет в ближайший магазинчик и купит что-нибудь для Дженни. Куклу или, например, пластилин. Ему как-то не хотелось, чтобы Пэм потом щелкала на него своим маленьким черепашьим клювом или чтобы Эми одаривала его взглядами, полными сожаления; ему все-таки не хотелось отстреливать ей затылок. Беда была в том, что Доу с трудом выносил Дженни, которая вечно обнимала его за ногу, липла к нему и лепетала: «Папочка, папочка, папочка!» Пэм, конечно, не молодела, но с лица была еще очень даже ничего. И сиськи у нее были приличные, и вполне приемлемая, хотя слегка располневшая задница. И ребенок у нее был не от кого-нибудь, а от самого Джима Доу, начальника полиции округа. Так откуда же у них такая омерзительная дочь? И кстати, хватит кормить ее не пойми чем! Потому что это какая-то страшно питательная дрянь, от которой девчонка на глазах превращается в уродливую свинью. При виде Дженни это сравнение пришло бы в голову любому, да и сам Доу отлично знал, что уродство и излишки жира никогда еще не красили ни одну девчонку.

Доу грузно выбрался из патрульной машины и на минуту застыл, внимательно вглядываясь в нарушительницу поверх своих зеркальных солнечных очков. Он хотел ее получше рассмотреть и дать ей возможность оценить внушительную фигуру большого и страшного копа, который взял ее на прицел. Он прекрасно знал, какое впечатление производит на женщин его облик. Он не раз замечал эти удивленные полуулыбки: «О, офицер… здравствуйте!» Они смотрели на него, как на одного из тех стриптизеров, которых они обычно приглашают на свои девичьи посиделки. Конечно, у него уже образовался небольшой животик, но это ерунда. Женщинам плевать на такие вещи. Зато они клюют на силу и на понты, а у Доу и того и другого было вдоволь.

Когда Доу подошел к окну японской спортивной машины, женщина, сидевшая за рулем, сжала свои толстые, бесформенные губы, изобразив сдержанную улыбку. «Привет, красавчик!»

– Что-то не так, офицер?

Доу подтянул ремень. Он всегда это делал, чтобы продемонстрировать им свои причиндалы – пистолет, наручники и дубинку. Этот жест действовал на них, как шпанская мушка. Доу снял свою широкополую коричневую шляпу и рукавом вытер пот со лба. Водворив шляпу на место, он одарил женщину молниеносной улыбкой. Он знал, что его зубы сияют безупречной белизной, хотя он и чистит их реже, чем полагается. Правда, они немного кривоваты, но Доу знал, что относится к себе чересчур требовательно и никто из окружающих скорее всего не замечает этой кривизны.

– Позвольте ваши права и техпаспорт, мэм.

Она держала документы наготове и тут же вручила их Доу.

– Скажите, пожалуйста, что случилось? Видите ли, я спешу.

– Вижу, мэм. Вы так ехали, – ответил Доу. – Значит, вы Лайза Роланд из Майами? Далековато вас занесло, а?

– Одна моя коллега сюда переехала, и мне нужно было с ней повидаться. Я как раз собиралась выехать на шоссе.

Любят же они рассказывать о своей жизни – как будто ищут одобрения.

– И почему же вы так спешите домой, Лайза? Неужели вам так не понравилось в наших краях?

– Мне нужно домой, вот и все.

– И вам не надоели все эти отели и туристы, которыми кишит Майами?

– Я же сказала, я там живу.

– Вас, наверное, бойфренд ждет не дождется? Вы поэтому так спешите?

– Послушайте, объясните мне в конце концов, в чем дело!

– В чем дело? Лайза, разве вы не знаете, что превысили скорость?

– А по-моему, я ее не превышала.

– Ах, не превышали? Видите ли, так уж вышло, что я засек вас на радаре, и ваша скорость существенно превышала допустимый предел.

– Значит, вы ошиблись.

Женщина закусила губу, посмотрела куда-то вбок, оглянулась назад: видимо, что-то ее беспокоило. Если она не превысила скорость, почему же она так нервничает?

– Значит, я ошибся? Если так, то я не в курсе.

– Да бросьте, офицер. Как раз перед тем, как вы меня остановили, я посмотрела на спидометр, и он показывал пятьдесят пять миль в час.