Кристалл, несущий смерть - Майкл Муркок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не интересуюсь слухами и не пытаюсь отыскать в них зерно истины, – возразил граф. – Я верю, что подлинная ваша цель достаточно благородна.
– Но намерены ли вы препятствовать действиям империи? – покосился барон на Брасса.
– В одном только случае, – улыбнулся тот. – Лишь в одном-единственном. Только если дойдет до Камарга.
– Тогда, полагаю, ради взаимной безопасности нам следовало бы заключить мирный договор.
– Я не вижу в этом необходимости. Мои сторожевые башни – лучшая гарантия безопасности.
Барон с улыбкой опустил голову.
– Так вы приехали именно за этим, барон? Чтобы предложить мне договор о мире?
– Совершенно верно, – кивнул Мелиадус. – В некотором роде союз.
– Барон, я буду воевать против вас, только если вы нападете на мои владения. В противном же случае ни во что не стану вмешиваться, ибо верю, что объединение послужит Европе на благо.
– Однако у этого объединения есть и противники. Граф усмехнулся:
– С трудом могу в это поверить. Разве найдется сейчас кто-то, способный противостоять мощи Гранбретании.
Барон скривился.
– Вы совершенно правы. Победы наши неисчислимы. Однако чем больше земель мы завоевываем, тем сильнее приходится распылять свои резервы. Если бы мы знали Европу так же хорошо, как и вы, граф, то без труда могли бы определить, кто достоин доверия, а кто нет, и тогда уж сосредоточить внимание на самых слабых местах. Так, губернатором Нормандии мы назначили герцога Зимиона. – Барон покосился на графа. – Он мечтал занять трон еще во времена правления его кузена Джевеларда. Могли бы вы оценить разумность нашего выбора, граф? Станет ли он преданным слугой империи?
– Зимион? – Граф Брасс не смог сдержать усмешки. – Когда-то я в пух и прах разбил его под Руэном.
– Знаю. Но какого вы мнения о нем?
Теперь от недавней невозмутимости барона не осталось и следа, и чем больше он нервничал, тем шире улыбался граф, ибо теперь в точности осознал, чего желает от него Империя Мрака.
– Он прекрасный наездник и нравится женщинам.
– Это все пустые слова, – Мелиадус раздраженно отставил бокал с вином.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул граф.
– Взглянув на большие настенные часы, что висели над камином, он заметил, что позолоченные стрелки приближаются к одиннадцати. Огромный маятник мерно покачивался, отбрасывая на стену колеблющуюся тень, и наконец часы принялись отбивать удары. С последним граф невозмутимо поднялся с места.
– Здесь, в замке, мы привыкли ложиться рано, – заявил он. – Слуга проводит вас в ваши покои, а свиту мы разместим по соседству.
Барон нахмурился:
– Граф, мы высоко ценим вас как политика, восхищаемся вашей прозорливостью и великолепным знанием ситуации в Европе. Нам хотелось бы прибегнуть к вашей помощи. В обмен мы готовы предложить вам безопасность, власть, богатство.
– Властью и богатством я обладаю и без того. А в безопасности своей не сомневаюсь, – ровным голосом отозвался граф и позвонил в колокольчик. – Прошу извинить меня, барон. Я утомился и хотел бы отдохнуть.
– Я взываю к вашему здравому смыслу, граф. Прошу вас… – Мелиадус пытался сдержать раздражение.
– Надеюсь, вы не откажетесь погостить у нас, барон, и расскажете нам последние новости обо всем, что творится в мире.
Вошел слуга.
– Пожалуйста, покажите нашему гостю его апартаменты, – обратился к нему граф и отвесил поклон барону. – Доброй ночи, барон Мелиадус. Утром буду рад встретиться с вами за завтраком.
Вслед за слугой барон вышел из зала, и Брасс от души расхохотался. Ему приятно было, что столь могущественная империя, как Гранбретания, надеется заполучить его в союзники, однако менее всего сейчас ему хотелось бы ввязываться в политические интриги. Однако и ссориться с Империей Мрака у него не было ни малейшего желания, и потому он надеялся, что сумеет вежливо отклонить предложение барона, к тому же тот пришелся ему по душе. У них, несомненно, было что-то общее.
ГЛАВА 4. ССОРА В ЗАМКЕ
Барон Мелиадус гостил в замке Брасс целую неделю. Он по-прежнему не терял надежды заручиться согласием графа на свое предложение, но тот продолжал уходить от разговора и не давал окончательного ответа. Мелиадус, однако, не терял терпения.
Впрочем, судя по всему, в замке барона удерживали не только государственные соображения. Немало времени и внимания он уделял прелестной Иссельде. Она хоть и ничем не походила на придворных красоток Европы, была чарующе прекрасна и пленительна, и барон не мог остаться к этому равнодушен. Однако отец ее, казалось, ничего не замечал. Однажды утром, когда они с Ноблио любовались виноградниками, прогуливаясь по верхним террасам сада, ученый сказал своему другу:
– Сдается мне, барон Мелиадус строит планы не только в отношении тебя, граф. Держу пари, у него на уме и кое-что еще.
– О чем это ты? – граф повернулся к другу. – Чего еще он может хотеть?
– Твою дочь, – отозвался Ноблио невозмутимо.
– Ну, знаешь ли, – граф засмеялся. – Ты слишком подозрителен. Во всех его действиях видишь лишь скрытое зло и порок. Но барон – аристократ и человек благородный. Кроме того, он слишком нуждается во мне, и потому едва ли позволит себе столь глупый риск. Полагаю, ты несправедлив к барону. Лично мне он по душе.
– В таком случае, друг мой, тебе и впрямь приспела пора вернуться в большую политику, – ответил Ноблио не без насмешки. – Судя по всему, ты совершенно перестал разбираться в людях.
Граф повел плечами.
– Ноблио, ты хлопочешь, словно старая клуша. Барон очарователен и любезен. Конечно, между нами говоря, он напрасно тратит здесь время, и мне кажется, ему давно пора покинуть Камарг. Но чтобы он проявлял какой-то интерес к моей дочери… Я не замечал ничего подобного. Конечно, ему могло бы прийти в голову жениться на ней, дабы привязать меня к Гранбретании кровными узами, однако Иссельда вряд ли согласится, да и я сам ей не позволю.
– А вдруг твоя дочь влюблена в барона?
– То есть как это влюблена?
– Ну, не станешь же ты спорить, что в Камарге не так много красивых и утонченных кавалеров.
Граф усмехнулся:
– Будь она и впрямь влюблена, так первым делом созналась бы мне в этом. Согласен? Поэтому до тех пор, пока не услышу о чем-то подобном от самой Иссельды, не желаю даже думать об этом.
Для Ноблио оставалось загадкой, почему граф так упорно закрывал глаза на очевидную истину. То ли не желал знать правду о нравах владык Империи Мрака, то ли оставался, как и всякий отец, слеп к тем движениям души родного чада, которые столь очевидны для окружающих. Что касается мнения графа о бароне Мелиадусе, Ноблио никак не мог с этим согласиться, ибо помнил, что перед ними человек, на совести которого резня в Лиге и разграбление Захбрука. Слухи об извращенных пристрастиях барона приводили в ужас людей от Норвежского моря до Туниса. Ученый верно подметил, что граф слишком долго жил вдали от большой политики, наслаждаясь чистым деревенским воздухом, и сейчас не мог почувствовать смрада разложения, даже когда вдыхал его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});